Капитан Райли
Шрифт:
Тем временем, снаружи щелкнула задвижка, и тяжелая дверь стала медленно открываться, поворачиваясь на скрипучих петлях. На пороге возник силуэт высокого мужчины в темном костюме, плаще и шляпе — классическом наряде любого уважающего себя шпиона. Сквозь приоткрытую дверь Алекс успел заметить, что в соседней комнате сидят за столом четверо мужчин, по всей видимости, играя в карты. Но эту картину он увидел лишь на долю секунды, поскольку человек в плаще шагнул вперед, втащив за собой еще один стул, и закрыл дверь.
Казалось, он сошел с одного из пропагандистских плакатов, являя собой безупречный образец «истинного арийца»: высокий, мускулистый, белокожий, с широкой челюстью, прямыми светлыми волосами и холодными глазами, голубыми, словно баварские озера — или какие еще чертовы метафоры могут прийти в голову немцам?
Не говоря ни слова, вошедший поставил стул прямо напротив Алекса, снял шляпу и повесил ее на спинку стула, а потом снял плащ и принялся аккуратно его складывать. Наконец, он уселся на стул с таким важным видом, словно занял место в ложе Королевской оперы.
— Простите, что не могу поприветствовать вас стоя, — произнес Алекс, натягивая веревки.
Незнакомец улыбнулся.
— Рад, что вы сохранили чувство юмора, капитан Райли. Надеюсь, мы быстро покончим с этим делом, и не придется принимать более неприятные меры.
Алекс прищурился. Дело было даже не в словах этого человека, а в том, как он это сказал. Акцент менее всего напоминал немецкий.
— Так вы... шотландец? — спросил Алекс, не в силах скрыть удивления.
— Разумеется, — ответил тот с гордостью. — Я родом из чудесного городка неподалеку от Глазго, он называется Джонстон.
— Вот уж чего никак не ожидал! — с упреком произнес Алекс. — И как же вы докатились до предательства? Каково вашей матери знать, что вы работаете в СС?
Незнакомец удивленно приподнял бровь и спросил:
— Предательство? СС? О чем вы говорите? — недоверчиво покачал головой он. — Надеюсь, вы понимаете, что я не могу назвать свое настоящее имя, но можете называть меня мистером Смитом. Я верноподданный ее королевского величества и представляю здесь правительство Великобритании.
— Великобритании? — переспросил ошеломленный Райли. — То есть как?
— Я сотрудник Службы Внешней разведки Великобритании, или МИ-6, как мы ее сокращенно называем. Мы с вами по одну сторону баррикады, капитан.
— И что же это за сторона, позвольте узнать?
— Свобода и Справедливость, разумеется.
Посмотрев на веревки, стянувшие его тело, Алекс вздохнул:
— Мне что-то так не кажется.
— Это была необходимая мера, — извиняющимся тоном пояснил мистер Смит. — Вы попытались сбежать, прежде чем мы успели с вами поговорить, и моим людям пришлось вас преследовать.
— А стрелять в меня им тоже пришлось?
— Насколько мне известно, вы первым открыли огонь и ранили двоих моих людей, причем одного из них — очень серьезно. И что им оставалось? — пожал плечами он. — В конце концов, вас доставили сюда живым, хотя могли бы просто пустить пулю в голову.
В этом Алекс вынужден был согласиться с шотландцем: если бы его хотели убить, он уже давно был бы мертв.
— Но, в таком случае, у вас нет никакой необходимости держать меня и дальше в таком положении, разве нет? — спросил он, указывая на свои путы.
— Весьма сожалею, капитан, но пока что я не могу вас освободить. Сначала я должен обсудить с вами один весьма важный вопрос.
— Видимо, настолько важный, что меня было просто необходимо привязать к стулу в одних трусах.
— Не держите на нас зла, пожалуйста, — сказал мистер Смит. — Обещаю, что как только мы проясним кое-какие обстоятельства, я буду рад развязать вас и вернуть вашу одежду.
Алекс не сомневался, что на такое счастье едва ли можно рассчитывать, но в то же время было ясно, что у него нет другого выхода, как принять правила игры.
— Ладно, — уступил он. — И о чем же вы хотите поговорить?
— Вот это мне нравится, — одобрительно кивнул Смит.
С этими словами шотландец вынул из кармана пиджака портсигар, достал из него пару сигарет, одну закурил сам, а вторую предложил Алексу. Хотя у Райли и были связаны руки, но он подумал, что сигарета поможет ему согреться.
— Скажите, капитан Райли, — продолжал Смит, щелкнув зажигалкой, — что вам известно об операции «Апокалипсис»?
— Простите?
— Операция «Апокалипсис», — повторил Смит, выпуская облако дыма. — И прежде чем вы ответите, советую вспомнить, что многое может зависеть от того, насколько правдиво вы мне об этом расскажете.
Если бы составители какой-нибудь энциклопедии решили сопроводить иллюстрацией слово «ошеломлённый», то физиономия Алекса подошла бы на эту роль наилучшим образом.
Из всех вопросов, которые он ожидал услышать — об аппарате «Энигма», о немецкой субмарине, затонувшей в нескольких милях от берегов Танжера, о бегстве из Германии физика-ядерщика и дочери другого, преследуемых Третьим Рейхом, ради которых он готов был лгать без всякого зазрения совести — этот тип, одетый по оксфордской моде, задал самый неожиданный: об операции «Апокалипсис».
— Я не знаю, о чем вы говорите, — солгал он, сдвигая сигарету в уголок рта, — Впервые об этом слышу.
Смит вздохнул и опустил глаза, разглядывая носки своих мокасин.
— Я бы вас попросил, капитан Райли, — произнес он, не поднимая взгляда. — Не создавайте нам лишних трудностей. Поверьте, для вас же лучше рассказать все, что вы об этом знаете.
Алекс откинул голову назад и фыркнул — кажется вчера удача от Джека отвернулась, и за ним следили.
Этот Смит, кажется, знал, о чем спрашивает, но проблема заключалась в том, что сам Алекс почти ничего об этом не знал. Больше того, он не сомневался, что крошечная толика информации, которой он располагает — единственное, что отделяет его от перспективы стать красивым трупом. Как только он выложит все, что ему известно о «Фобосе» и «вундерваффе», шотландец тут же выстрелит ему в голову. Таким образом, чем меньше он расскажет, тем дольше останется жив.