Карагач. Книга 1. Очаровательная блудница
Шрифт:
– Его надо в больницу, – сказал Стас. – У него явная пневмония, воспаление легких. Вон какие хрипы, и потный… На сырой земле лежал.
– Ты что, доктор? – между делом спросил Гохман.
– Это мы проходили…
– Не поеду, – захлебываясь от жадности, заявил моторист. – Пока их, сволочей, не грохну. А бабу эту, стерву, на кукан насажу!
– Они траншей нарыли?
– Ну да. И снова копать приехали, с лопатами. А тут мы…
– Говоришь, они только мозги лечат?
– Они не золото ищут – книги…
– Какие
– С какими-то знаниями, древними. По медицине, что ли, я не понял. А полкан понял, сука…
– На Коренной Соре вы с полковником копали? – вдруг спросил Рассохин, чем вызвал недовольство.
– Мы, а что тебе-то? Ты вообще откуда взялся на Карагаче?
Участковый заткнул ему рот ложкой.
– С ученым повежливей надо, Миша…
– Носит вас! – с трудом проглотив бульон, сказал тот. – Полковники, ученые! И эти еще, лекаря, мать их… И все лечат!
Стас достал из рюкзака фляжку, налил глоток водки в стаканчик и поднес ко рту Скуратенко.
– Выпей, может, подобреешь…
Тот выпил и на самом деле слегка подобрел, даже пальцы левой руки зашевелились. Правой же попытался сам взять ложку. Рассохин не отступал.
– Клад с полковником поделили?
– Поделили, – не сразу признался моторист. – Он себе больше взял, волчара… Налей еще?
– Что хоть было? – Стас выпоил еще стаканчик.
– Книги кержацкие. Иконы медные, кресты…
– А золото?
– Не было там золота! Один крест только серебряный, килограмма на полтора. И еще корка от книги, тяжелая. Но полкан все себе взял!
– А тебе зачем книги и иконы? Ты что, верующий?
Скуратенко с двух глотков водки начал пьянеть и оживать:
– Да он сказал, продать можно, за большие деньги. А если за границу увезти, то вообще… Помочь обещал, падла…
– Здесь тоже хотели копать?
– Видал, сколь тут нарыто? Сорокинские, паскудники, успели…
– Они и клад у вас отняли?
– Полкан сдал! Указал, где нашли!.. Они говорят, Коренная Сора – наша земля. И все, что в ней находится… Все забрали – мотор, бензин, карабин… Всех замочу!
Рассохин налил ему еще глоток, Гохман дал закусить.
– Где у сорокинских людей база?
Моторист воспрял еще больше:
– Где-то в верхах… Или на Гнилой, или на Зажирной. Упоминали… Телефон этот… забрали, космический. Еще у полкана карту какую-то нашли. Баба обрадовалась… Она у них вроде начальника, всех лечит… Коза драная… Это она мне казнь придумала. Говорит, по старому сибирскому обычаю… Спасешься – значит, на то воля бога Кедра… Через две недели приедем, посмотрим…
– Какого бога? – запоздало переспросил Стас.
– Они же полудурки! За бога тайги дерево считают, кедру…
– Сектанты, что ли?
– Да чокнутые! И выходит, я спасся, а полкана эта баба к распятию приговорила. То есть оболочку его, будто… У человека несколько оболочек, как на капусте… Сегодня какое число?
– Вроде шестнадцатое…
– Завтра две недели будет, как распяли. Обещали приехать и снять, если выживу. Суки! Все равно выжил – траву ел, мох жевал… Приедут, а меня тут хрен!
И вдруг уснул, хватая воздух открытым ртом. Рассохин пощупал слабый пульс.
– Вези его в больницу пока светло, а то помрет. Я останусь здесь.
По космической связи он дозвонился до начальника поселкового отделения и дал трубку участковому. Тот объяснил ситуацию и, видимо, все-таки напугал свое руководство похищением полковника и бандой Сорокина, по крайней мере, обещали прислать машину на Карагач, забрать больного Скуратенко и дать оперуполномоченного с милиционером.
– Двоих не увезу! – закричал Гохман. – Со мной же еще Рассохин!
– Может, в областное УВД позвонить? – спросил Стас. – Здесь без ОМОНа не обойтись.
Тот замахал руками:
– Ты что? Меня с дерьмом съедят! Конечно, что мы с опером сделаем, если их целая банда? И еще вооруженные!.. Доложу начальнику, пусть сам…
На палатке, как на носилках, они спустили моториста к лодке и там уложили на пол, подогнув колени – от транца [31] до носовой банки во весь рост не входил. Гохман сел было за румпель, но призадумался.
– На Красной Прорве оставлять тебя опасно, – вдруг заявил он. – Могут сюда нагрянуть. Что у них на уме?
31
Транец – плоский срез кормы шлюпки, яхты или другого судна.
– Ничего, я спрячусь!
– Пожалуй, оставлю на другом острове. Там опасный прижим, его стороной объезжают. Искать не станут, и вся река как на ладони. Садись!
Рассохин погрузил свои вещи и забрался в лодку, встав на колени рядом со Скуратенко. Участковый выехал через озера и протоки на Карагач, а там повернул против течения. Через два поворота по правому берегу показалась новая сора, которой прежде здесь не было: большую часть залома вынесло в пойму и на прижиме усадило на береговой вал, а потом еще замыло песком. Получился деревянный остров, больше похожий на разрушенную крепость, которая прежде всего защищала от размыва пойменный берег – иначе бы река давно образовала в этом месте прорву.
Гохман причалил, опасно лавируя между коряг в бурной воде.
– Только сиди тихо, не высовывайся, – предупредил он. – И слушай. Загудит мотор – костер туши. Автомат оставить не могу. Очень хочется до пенсии доработать.
Оставил на берегу канистры с бензином, свой рюкзак, чтоб максимально облегчить и так легкую посудинку, подумал и выбросил на берег резиновую лодку в чехле.
– На всякий пожарный. Спустишься вниз, если что. А то скажут – оставил ученого в опасности, без плавсредства, как Робинзона…