Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни
Шрифт:
Женни часто отмечала, что, каким бы тяжелым ни было их положение, Маркс всегда оставался оптимистом — так сильна была его вера в успех его идей. Временами она, словно извиняясь, называла себя единственным реалистом в их семье, видя, что вся их жизнь была наполнена чередой предательств. Но никогда Женни не усомнилась в исключительности ума Карла — она сомневалась лишь в том, что его идеи будут приняты и поняты. У нее не было веры в способность общества к пониманию его идей. Как закаленная в боях революционерка, она считала, что единственным способом расшевелить общество была бы бомба — и такой бомбой полагала следующую работу Маркса. Она говорила Энгельсу: «Вторая часть прервет этот летаргический сон — и тогда эти лентяи набросятся на него с удвоенной яростью, намеренно храня молчание относительно научного характера его работы. Посмотрим» {55}.
Возможно, Женни вновь обрела надежду, потому что месяц назад в Англии вышла другая спорная книга, мгновенно сделавшая автора знаменитым. Чарльз Дарвин ворвался на сцену 22 ноября, представив свой труд «Происхождение видов путем естественного отбора» {56}. В кругу Маркса первым прочитал ее Энгельс и сказал, что это «абсолютно потрясающе… Никогда прежде не был сделано столь грандиозной попытки продемонстрировать эволюционное развитие в природе, и уж конечно — никогда не был достигнут такой великолепный эффект» {57}.
Маркс сказал, что это книга, «которая, основываясь на естественной истории, подводит базу под наши идеи» {58}. Маркс и его друзья месяцами обсуждали книгу Дарвина и революционную силу науки. Либкнехт пришел к заключению, что Дарвин, сидя в своем загородном английском доме, «готовил революцию, сходную с той, которой посвятил себя Маркс, живя в эпицентре социальных потрясений; только Дарвин выбрал иную точку приложения сил» {59}.
Книга Дарвина была раскуплена в один день, и Женни осталось утешать себя тем, что и книгу Маркса ждет такой же прорыв. Она вцепилась в эту надежду, как утопающий вцепляется в спасательный плот.
Однако вместо того чтобы работать над крайне важной второй частью, Маркс весь следующий год провел, ведя словесные баталии с бывшим членом распущенного во Франкфурте Национального собрания, который теперь был учителем географии, журналистом и провинциальным политиком в Швейцарии. Маркс полагал, что ведет бой за будущее партии, однако его друзья начинали с тревогой посматривать на то, как он тратит свое время и ошеломляющее количество денег на юридические и литературные споры, вспыхнувшие из-за оскорбления, которое ему стоило бы проигнорировать.
История началась со слухов, распущенных в мае 1859 года вокруг одного события. В то время Франция и Австрия находились в состоянии войны из-за территориальных претензий Австрии на Северную Италию. Старый друг Маркса Карл Блинд сообщил ему, что немецкий демократ Карл Фогт получил от Наполеона III деньги в обмен на согласие вести профранцузскую пропаганду — от своего имени и от имени тех, кого он сможет подкупить. Фогт и его друзья быстро организовали в Швейцарии выпуск газеты и начали активно продвигать идею, что Франции следует отдать предпочтение в борьбе с Австрией {60}. Маркс обожал сплетни и пересказал этот лакомый кусочек Энгельсу в письме от 18 мая, сказав, что Фогт продался Буонапарте {61}. Также он пересказал слух о Бискампе, который опубликовал в «Das Volk» непроверенные обвинения и послал экземпляр Фогту для ознакомления и ответа {62}. В ограниченном и небезопасном мирке немецких беженцев связи и неожиданные союзы были переплетены сложнее, чем любая паутина. Маркс был тесно связан с «Das Volk», и Фогт, во времена «Neue Rheinische Zeitung» бывший антагонистом Маркса, немедленно обозвал именно его источником того, что сам охарактеризовал как «возмутительную ложь» {63}.
Начавшаяся склока была скорее бурей в стакане воды, ограниченной весьма малым количеством газет, доступных немецким эмигрантам. Но разгорелась сильнее она в тот момент, когда Либкнехт опубликовал памфлет «Предупреждение», в котором содержались те же обвинения против Фогта, только более детальные {64}. Либкнехт послал заметку о скандале в «Ausburger Allgemeiner Zeitung» — газету, имевшую наиболее широкое хождение в Германии в первой половине XIX века {65}. Фогт подал на газету в суд, но дело было прекращено по техническим причинам. Тем не менее, Фогт мог считать себя оправданным, поскольку «Allgemeine Zeitung» не смогла доказать, что он был агентом Наполеона, и даже не назвала источник слухов. Маркс выходил проигравшим {66}. Почти все за пределами его «ближнего круга» считали автором именно его, даже после того как приятель Блинда признался, что анонимный памфлет против Фогта написал он {67}. Разве не было иных поводов для драки? Разумеется, были. Однако эта драма достигла апогея в конце 1859 года — на фоне разочарования Маркса из-за провала его книги о политэкономии и во время обострения его личного финансового кризиса. Поскольку Маркс был не в состоянии заниматься чем-либо иным, на ссоре с Фогтом он зациклился с маниакальной страстью. Всю свою ярость он обрушил на Фогта и его союзников, и этот процесс внес напряжение даже в отношения с его собственными друзьями, включая Фрейлиграта и Либкнехта, которых он в горячности тоже обвинил в целом ряде «преступлений»: Маркс считал, что они перешли на сторону врага.
Особенно задело это Фрейлиграта, который в результате заявил, что порывает все отношения с партией {68}. Это потеря была для Маркса и глубоко личной, так как Фрейлиграт был не только одним из его самых старых и ближайших соратников с 1844 года — Маркс часто прибегал к его финансовой помощи, чтобы удержать семью на плаву. Сообразив это, Маркс послал Фрейлиграту длинное письмо с извинениями, хотя в глубине души так его и не простил {69}. Женни пошла гораздо дальше — и полностью порвала отношения с семьей Фрейлиграта, объяснив это очень просто: «Я не люблю полумер» {70}.
Таким образом, 1860 год, который должен был стать для Маркса годом триумфа, стал годом его позора. В январе Маркс узнал, что Фогт опубликовал книгу «Мои действия против «Алгемайне Цайтунг», в которой прямо назвал Маркса автором клеветы на него {71}. Затем Фогт красочно и подробно расписал историю жизни Маркса, нзвав его главарем банды, которая занимается шантажом, вымогательством, подделкой фактов и жестокими выходками против оппонентов, прикрываясь при этом тем, что совершает все во имя пролетариата. Настоящим же союзником Маркса Фогт назвал его зятя-аристократа, Фердинанда фон Вестфалена {72}.
Тираж в три тысячи экземпляров был распродан очень быстро, после чего начали поступать заказы на новую партию книг {73}. Появились статьи в популярной либеральной газете Берлина «Netional Zeitung», в которой Маркса обозвали лидером группы шантажистов под названием «Бримстоунская банда», которые якобы угрожали заклеймить некоторых жителей Германии как врагов государства, если они не заплатят указанную сумму. Кроме того, утверждалось, что Маркс и его соратники сотрудничали с тайной полицией в Германии и Франции. Маркс был изображен как негодяй и бандит, который обманывал рабочих и управлял своей бандой «железной рукой» {74}.
Маркс делал все, чтобы держать новости о Фогте и статьях в «Nationl Zeitung» в секрете от Женни, но с Энгельсом обсуждал все неоднократно; он каждый раз с нетерпением ждал «новостей» от Фогта, чтобы увидеть новую порцию клеветы {75}. Энгельс достаточно хорошо знал своего друга, чтобы понимать: противостояние с Фогтом способно поглотить его целиком; поэтому он попытался напомнить Марксу, что единственный реальный способ разоружить Фогта — это написать следующий выпуск книги. Энгельс почти умоляет: «Я надеюсь, ты не позволишь делу с Фогтом остановить твою работу над продолжением книги… Постарайся на этот раз быть менее добросовестным в отношении собственных записей, они в любом случае слишком хороши для нашей несчастной общественности. Главное — чтобы книга была написана и опубликована, а недостатки — кроме тех, что явно бросаются в глаза, — ослам все равно видны не будут» {76}.