Катаклизьма. Сетевая Сага.
Шрифт:
_________________________________________________________
– Ба!
– ответ не заставляет себя ждать.
– Кого мы видим! Вот же кто на наш огонёк тусоваться припожаловал!
– а вслед за тем: - Опаздываешь, Потапыч! Четверть девятого уже!
– и тут же: - Да ладно, ты ведь с больничного у нас, простим, но от "штрафного", Потапыч, тебе не отвертеться!
Штрафной стакан, заполненный по самый край, в момент, единым духом осушается. И тут же, будто музыка, звучит:
Унылая
Приятна мне твоя прощальная краса,
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса.
"Гы-ы-ы!"
И взрыв негодования:
– Да ты, Потапыч, поэтом стал на койке-то больничной! А ну-ка рассказуй, как до такого докатился! Ведь мы ж тебя уже, считай, похоронили! Ты ж три недели шланговал, а это ж почитай что месяц! Давай, Потапыч, всё как на духу нам докладай, а мы послухаем и сделаем оргвывод!
"Гы-ы-ы!"
И начинается рассказ...
Пожалуй что, не станем приводить его здесь полностью: читателю уже и так во всех подробностях известно о той круговерти событий, что, окрепнув, набрав силу и мощь, накатила стремительным вихрем и вовлекла, в конечном итоге, в орбиту своего неумолимого движения множество людей, изменив тем самым и ход их жизни и ход их судеб. А вот кое об чём мы, таки, вам обскажем, потому как скрывать нам нечего, да и вообще - темнить не в наших правилах: не по нутру нам так-то, не с руки! Итак...
***
О свещённая бьющим сквозь окна - в глазах смешинка!
– солнцем, штаб-квартира деповских слесарей утихомирилась: затих звон посуды, пресеклись (а ну-ка молчок! роток на замок!) разговоры; слесаря же, превратившись в слух, поголовно развесили уши и замерли, тараща на рассказчика осоловело-шальные, коровьи какие-то, глаза. Даже муха, последняя оставшаяся в преддверии близкой уже зимы муха, и та, спустившись на рваный край жестянки с измазанной в томатной жиже килькой, застыла, ожидая, похоже, что же там скажет этот, с крупным, как Монблан, носом, явно волнующийся, не знающий даже с чего и как начать, человек.
Вот он отперхался. Пройдясь туда-сюда, присел на лавку, но тут же встал; несвязно бормоча под нос прошёлся вновь, потом ещё. С напрягом бросил слово, за ним другое, третье и...
– завязалась речь.
Мы же, любезный наш читатель, приведём из неё единственно те моменты, что кажутся нам важными. Не станем тратить время на предысторию проникновения Потапыча в машинное отделение известного нам тепловоза, поскольку здесь и так всё ясно, и досконально нами изучено и разжёвано. Давайте-ка лучше, отойдём уже в сторонку и насладимся
Стоит, стоит посмотреть, как, вышагивая с забранной за спину левой рукой и просунутой за борт спецовки правой, - ни дать ни взять, мусье Бонопарте!!!
– лучась как клёвая энергосберегающая лампочка, - ярко и обильно!
– исторгая из сверкающих зрачков серых мышиных глаз важность и достоинство, курским соловьём (!) заливается перед ошарашенной донельзя аудиторией много видевший и много слышавший свидетель!!!
Упиваясь впечатлением, отразившемся на лицах, - как обухом по башке долбануло!!!
– Потапыч громогласно продолжает:
– ...И тут на меня накатило, ребята! Взыграло! Да что же тут, думаю, деется! Да то же никак Пелагею Григорьевну мнут и буровят НА ДИЗЕЛЕ, девицу-то нашу любезную!
– На этих словах аудитория ахает! Из безобразно раззявленных ртов рвётся наружу и грозно рокочет неистовый вал возмущения.
– Я к хахалю ейному - шасть! "Ты что же творишь, гад такой? Да рази ж так можно?"
– А он?
– Манатки схватил и - бежать!!!
– Неужто убёг???
– От меня не сбежишь! НЕ ТАКОВСКИЙ!!! Нагнал да в мордасово ка-а-а-к шандарахнул!!! Ба-бах!!!
– расплывшись в улыбке, Потапыч, красуясь под взглядами слушателей, манерным кульбитом извлёк пятерню из-за пазухи, да с ходу, не медля, и грохнул, - как припечатал!
– сжавши её в солидных размеров кулак, по столу. Убедительно вышло!!! Броско!!! Эффектно!!! У иных слесарей кожу будто морозцем продрало!!! На столе что-то хрупнуло, что-то горько и жалобно звякнуло и потекли, заструились, огибая скопище омерзительно-грязных тарелок, нежные, чистые и, будто взгляд младенца свежие, хрустальные адамовы слёзы [1] : то безутешно плакали, бесцеремонно поваленные навзничь не на шутку разошедшимся рассказчиком, разодетые в модные цветастые сарафаны ярких этикеток, милые сердцу русскому, пузастые красавицы бутылки!!!
___________________________________________________________________
[1] - Адамовы слёзы - автор не берётся с точностью статиста доложить любезному читателю, из каких пластов времени дошло до нас это интересное выражение. Факт, что до революции 1917 года оно уже бытовало в солдатской среде, где и зародилось. Адамовы слёзы - это иносказательный синоним слова "водка" и именно его, оное слово, и означает. Давайте-ка запомним, о други, данное выражение и станем, с сего прекрасного момента, потреблять, закусывая хрустящим огурчиком, не какую-то там водку, а "слёзы", "адамовы слёзы". О, Боже! Как поэтично! Аж за душу, кхе-кхе, берёт! Мои зелёные глазки немножко отсырели!.. Я... умолкаю...
___________________________________________________________________
– Ну, ты силён, Потапыч!!! Уважаю!!!
– то подал свой голос молчавший дотоле "Профессор". Сидел себе раздувшись, как курица на яйцах, а тут, гляди-ка - вякнул, похвалил!!! Видать, услышанное пробрало до печёнок!.. Пробрало, вишь!!!
– А что же после сталось??? Рассказуй!!!
Метнув в сторону "Профессора" исполненный признательности взгляд, Потапыч продолжает: