Кавалер умученных Жизелей (сборник)
Шрифт:
– Доказательств нет, а намеренья у него были. Но, где Разина искать, одному Богу известно. Вы уж, пожалуйста, предельно осторожны будьте. А, если появится, сразу дайте знать.
– Да я его, зверюгу, как пса бешеного пристрелю. А вам уж позвоню, или до, или после.
– Нет уж, Петр Михалыч, пусть с ним по закону разбираются. А вам спасибо, что дали знать – чего ждать, чего бояться. – И Клавдия продолжила, пристально глядя Ромину в глаза, – Теперь, если ехать надо, машину и охранника. Одного я тебя не пущу. А дом у нас – крепость. И сторож есть. И собаки.
– Я теперь к делам вернуться должен. Правда, заправляет в компании надежный человек. Но свое
– И не забудьте тут же к нам, если что вдруг начнет случаться, – напомнил Гущин, уезжая.
– Он не выйдет сухим из воды.
Татьяна Дорофеева все отметила верно, когда стала невольной свидетельницей рандеву в «Стейк Хаузе». С чего бы Клавдии быть старухою, когда ей только минуло пятьдесят. И действительно, она позволяла себе свидания с мужчинами. Что не мешало ей оставаться преданной суровому Петру, к которому прикипела всем сердцем еще девушкой, когда умирала сестра. С Калининым случались нечастые встречи. В них не было любви, и было мало страсти. Петр Ромин разбудил в Клавдии женщину, и доныне его нечастые требовательные ласки могли по-прежнему доводить ее до исступления. А Слава был на просто так. Ему льстило, что он близок с сожительницей хозяина. Он посчитал, что осчастливил Клаву. Толстеющий, лысеющий Донжуан.
Когда Клавдия, а Петр Михалыч уже выздоравливал, пересказала ему мечты Калинина, то Ромин выслушал, и замкнулся в безмолвии. Клавдия не тревожила его мыслей, а с нежностью разглядывала родное лицо в привычной транскрипции крепких раздумий.
– Ты знаешь, Клава, есть одна идея. Но ты уж сразу не бракуй.
– Что ж, в ЗАГС меня с Калининым отправишь?
– Не ерунди. А вот какая мысль. Компания эта, «Макгор», мне при Максиме была нужна и интересна. А вышло, что мы сироты с тобой, одни на белом свете. Так на черта еще и лямку тянуть. Сейчас компания доходы приносит, и денег стоит. Но продавать ее на сторону, это как ликвидация будет. При тех обстоятельствах, что Максим убит. А Калинин богат, за моей спиной воровал успешно, да и в перестройку не оплошал. Давай ему компанию и продадим. А сами поживем еще, сколько сможем, на самую широкую ногу. С деньгами, и путешествиями по миру.
– Вот уж не ожидала никогда от тебя таких речей услышать.
– Я и мыслей таких не имел. Все старался для Максима, и для внуков. А как подумал, что в могилу ничего не унесешь, так и открылось, что делать надо. Пока не поздно.
– Ты же знаешь, Петя, мне только твои желанья узнать. В лепешку расшибусь. Только вряд ли Калинин купит фирму. Хитрый, расчетливый – где ему не знать, какая цена обезглавленной компании.
– Кто ж ему станет предлагать купить ее всю? Он же просил тебя поговорить, чтоб его генеральным директором назначили? Так ты скажи, что тебе большее удалось. Что уговорила ты меня продать ему акции Максима. Так что может он стать совладельцем, наравне со мной.
– И что же будет хорошего?
– Для всех станет абсолютно ясно, что компания на плаву. И с притоком нового капитала получает более высокий рейтинг.
– Ну, вложит он деньги в половину фирмы. Но это же не то. Ты все еще при делах. А он знает, как быть твоей тенью, и не захочет.
– Так мы разделим мою половину. Между тобой и мной. Так что половина целиком Калинину принадлежать будет, четвертая часть тебе. И мне, болезному, тоже четвертина. И тогда он может к тебе свататься – где мне устоять?
– Что ж, это мысль. А потом можно продать, и выгодно, мою часть акций. И пускай Слава всем управляет. И расширяется. Мы будем только рады.
– Звони и говори, что скоро под венец.
– А тебе лишь бы меня сбагрить.
Вячеслав Калинин всегда радовался, если свидание с Клавдией было на его территории. Двухэтажный особняк в Толстопальцево, в иные дни давивший пустотой, вдруг обретал черты домашнего уюта и семейного очага. А в этот раз, коль Петр Михайлович решил пройти обследование в больничном стационаре, давнишняя подруга и до сих пор любезная Славиному сердцу Клавдия смогла выбраться на три дня.
И, в то же время, родные стены добавляли Вячеславу уверенности. Тот разговор, что он завел за столиком кафе, тогда возник из заготовки планов, которые внезапно выстроились из обстоятельств. Жажда деятельности и перспектива обогащения настраивали Калинина на решительные шаги. И не было причины сомневаться, что Клавдии близки его мечты. Оставалось обсуждение деталей, и, как говорится, попутный ветер в паруса.
Клавдия Ивановна, красиво одетая, дородная и свежая, была грубовато кокетлива, что добавляло изюминку в ее портрет. Калинин раздумывал, помогая собирать на стол, подбрасывая дрова в камин: «какая умная и чуткая, моя Клава. Ведь знает, что серьезный вопрос решаться должен, а и не надо торопить, не чужие люди собрались на консультацию».
Но за столом, в начале семейного ужина, когда Вячеслав наполнил бокалы, женщина внезапно застыла, как перед броском в решительный поступок. И, подняв бокал, глянула Калинину в глаза.
– Ты ведь как бы меня в жены звал? Или теперь другие намерения?
– Какие другие? Но мысль была о том, чтобы мы не только счастливы стали, но и богаты.
– Ну, а если без нового богатства? Неужто у нас денег не хватит не хуже других себя чувствовать?
– Тут, Клава, живой бизнес или погибнуть может, или разбазариться. Компания Максима в самом соку. А если упустить момент, и не взять ее в твердые руки, такая, можно сказать, империя развалится.
– Разваливаться ей никто не даст. Так что же ты меня в неведении держишь? Ты фирмою командовать мечтаешь, чтоб умножать немалые доходы? Или тебе Клавдия Ивановна нужна, чтобы познать семейное счастье в действии?
– Ты не права, что разделяешь союз сердец и общность интересов. Ну, есть у меня какие-то средства. Но если просто их прожигать, то недолго им быть в наличии. Я хочу приумножать их, чтобы мы с тобой потом не, – тут Калинин внезапно прервался. Затем решительно выговорил: «Ты, Клавдия Ивановна, Тебе нужны приоритеты. А для меня все это единым целым выглядит. И не малые мы с тобой дети, чтоб все забыв удариться в любовь. На то и опыт за плечами. И желания теперь, в зрелости, конкретные и выверенные. Или я что не так говорю?».
– Все так. И я с тобой согласна. А наши чувства проверять не надо, временем испытаны. Я новость припасла. Давай. – Она подняла бокал. – За нас. И поделюсь.
Они выпили. Клавдия проводила глазами обратный путь бокала.
– Ты, Вячеслав Петрович, послушай теперь, какие реальные действия мы с тобой можем произвести. На мой взгляд, перспективы много радужней. Петр Михайлович не хочет, чтобы детище Максима на нем висело, словно память об утрате. Да и здоровье подкосилось, дай сил его поддерживать. Я ему сказала: «Пригласи Калинина генеральным директором. Он все проблемы сам решать сможет, человек проверенный». А он взглянул на меня с сожалением, «Зачем Калинину наемным служащим идти? Да и какой он управляющий? Этакий господин. Пусть свое дело открывает».