Киево-Печерский патерик
Шрифт:
В это время истекли дни жизни отца его. А было тогда божественному Феодосию 13 лет. И с тех пор стал он еще усерднее трудиться и вместе со смердами выходил в поле и работал там с великим смирением. Мать же удерживала его и, не разрешая работать, снова упрашивала его одеться почище и пойти поиграть со сверстниками. И говорила ему, что своим видом он и себя срамит, и семью свою. Но тот не слушал ее, и не раз, придя в ярость и гнев, избивала она сына, ибо была телом крепка и сильна, как мужчина. Бывало, что кто-либо, не видя ее, услышит, как она говорит, и подумает, что это мужчина.
Къ симъ же пакы божьствьный уноша мысляаше, како и кымь образъмь спасеться. Таче слыша пакы о святыхъ мстхъ, идеже Господь нашь Исусъ Христосъ плътию походи, и жадаше тамо походити и поклонитися имъ. И моляшеся Богу, глаголя: «Господи Иисусъ Христе мой! Услыши молитву мою и съподоби мя съходити въ святая твоя мста и съ радостию поклонитися имъ!» И тако многашьды молящюся ему, и се приидоша страньници въ градъ тъ, иже и видвъ я божьствьный уноша и радъ бывъ, текъ, поклонися имъ, и любьзно цлова я, и въпроси я, отъкуду суть и камо идуть. Онмъ же рекъшемъ, яко отъ святыхъ мстъ есмъ, и, аще Богу велящю, хощемъ въспять уже ити. Святый же моляше я, да и поимуть въ слдъ себе и съпутьника и створятьсъ собою. Они же общашася
А тем временем божественный юноша все размышлял, как и каким образом спасет он свою душу. Услышал он как-то о святых местах, где провел свою земную жизнь Господь наш Иисус Христос, и сам захотел посетить те места и поклониться им. И молился Богу, взывая: «Господи Иисусе Христе! Услышь молитву мою и удостой меня посетить святые места твои и с радостью поклониться им!» И много раз молился он так, и вот пришли в его город странники, и, увидев их, обрадовался божественный юноша, подойдя к ним, поклонился, поприветствовал их сердечно и спросил, откуда они и куда идут. Они же отвечали, что идут из святых мест и снова, по божественному повелению, хотят туда возвратиться. Святой же стал упрашивать их, чтобы разрешили ему пойти вместе с ними, приняли бы его себе в попутчики. Они пообещали взять его с собой и проводить до святых мест. Услышав обещание их, блаженный Феодосии радостный вернулся домой. Когда же собрались странники в путь, то сообщили юноше о своем уходе. Он же, встав ночью, тайно от всех вышел из своего дома, не взяв с собой ничего, кроме одежды, что была на нем, да и та ветха. И так отправился вслед за странниками. Но милостивый Бог не допустил, чтобы он покинул свою страну, ибо еще от рождения предначертал ему быть в этой стране пастырем разумных овец, а не то уйдет пастырь, и опустеет пажить, благословенная Богом, и зарастет тернием и бурьяном, и разбредется стадо.
По трьхъ убо дьньхъ увдвъши мати его, яко съ страньныими отъиде, и абие погъна въслдъ его, тъкъмо единого сына своего поимъши, иже б мьний блаженааго Феодосия. Таче же, яко гънаста путь мъногъ, ти тако пристигьша, яста и, и отъ ярости же и гнва мати его имъши и за власы, и поврьже и на земли, и своима ногама пъхашети и, страньныя же много коривъши, възвратися въ домъ свой, яко нкоего зълодя ведущи съвязана. Тольми же гнвъмь одрьжима, яко и въ домъ ей пришьдъши, бити и, дондеже изнеможе. И по сихъ же, въведъши и въ храмъ и ту привяза и, и затворьши, и тако отъиде. Божьствьный же уноша вься си съ радостию приимаше, и Бога моля, благодаряше о вьсхъ сихъ. Таче пришедъши мати его по двою дьнию отрши и и подасть же ему ясти, еще же гнвъмь одьржима сущи, възложи на ноз его желза, ти тако повел ему ходити, блюдущи, да не пакы отъбжить отъ нея. Тако же сътвори дьни мъногы ходя. По томь же пакы умилосрьдивъшися на нь, нача съ мольбою увщавати и, да не отъбжить оть нея, любляше бо и зло паче инхъ и того ради не тьрпяше без него. Оному же общавъшюся ей не отъити отъ нея, съня желза съ ногу его, повелвъши же ему по воли творити, еже хощеть. Блаженый же Феодосий на прьвый подвигъ възвратися и хожаше въ цьркъвь Божию по вся дьни. Ти видяше, яко многашьды лишаем сущи литургии, проскурьнааго ради непечения, жаляшеси о томь зло и умысли же самъ своимь съмрениемь отълучитися на то дло. Еже и сътвори: начатъ бо пещи проскуры и продаяти, и еже аще прибудяше ему къ цн, то дадяше нищимъ. Цною же пакы купяше жито и, своима рукама измълъ, пакы проскуры творяше. Се же тако Богу изволивъшю, да проскуры чисты приносяться въ цьркъвь Божию отъ непорочьнаго и несквьрньнааго отрока. Сице же пребысть двнадесяте лт или боле творя. Вьси же съврьстьнии отроци его ругающеся ему, укаряхути и о таковмь дл, и тоже врагу научающю я. Блаженый же вься си съ радостию приимаше, съ мълчаниемь и съ съмрениемь.
Спустя три дня узнала мать Феодосия, что он ушел с паломниками, и тотчас же отправилась за ним в погоню, взяв с собой лишь своего сына, который был моложе блаженного Феодосия. Немалый проделала она путь, прежде чем догнала его, и схватила, и в гневе вцепилась ему в волосы, и, повалив его на землю, стала пинать ногами, и осыпала упреками странников, а затем вернулась домой, ведя Феодосия, связанного, точно разбойника. И была она в таком гневе, что, и придя домой, била его, пока не изнемогла. А после ввела его в дом и там, привязав, заперла, а сама ушла. Но божественный юноша все это с радостью принимал и, молясь Богу, благодарил за все перенесенное. Через два дня мать, придя к нему, освободила его и покормила, но, еще гневаясь на него, возложила на ноги его оковы и велела в них ходить, опасаясь, как бы он опять не убежал от нее. Так и ходил он в оковах много дней. А потом, сжалившись над ним, снова принялась с мольбами уговаривать его, чтоб не покидал ее, ибо очень его любила, больше всех других, и не мыслила жизни без него. Когда же Феодосии пообещал матери, что не покинет ее, то сняла с его ног оковы и разрешила ему делать что захочет. Тогда блаженный Феодосии вернулся к прежнему своему подвижничеству и каждый день ходил в Божью церковь. И, узнав, что часто не бывает литургии, так как некому печь просфоры, очень опечалился и задумал сам со смирением приняться за это дело. Так и поступил: начал он печь просфоры и продавать, а прибыль от продажи раздавал нищим. На остальные же деньги покупал зерно, сам же молол и снова пек просфоры. Это уж Бог так пожелал, чтобы чистые просфоры приносились в церковь Божию от рук безгрешного и непорочного отрока. Так и провел он лет двенадцать или более. Все отроки, сверстники его, издевались над ним и порицали его занятие, ибо враг научал их этому. Но блаженный все упреки принимал с радостью, в смиренном молчании.
Ненавидя же испрьва добра золодй врагъ, видя себе побжаема съмрениемь богословесьнааго отрока, и не почиваше, хотя отъвратити и отъ таковаго дла. И се начатъ матерь его поущати, да ему възбранить отъ таковааго дла. Мати убо, не тьрпящи сына своего въ такой укоризн суща, и начатъ глаголати съ любъвию к нему: «Молю ти ся, чадо, останися таковааго дла, хулу бо наносиши на родъ свой, и не трьплю бо слышати отъ вьсхъ укаряему ти сущю о таковмь дл. И нсть бо ти лпо, отроку сущю, таковааго дла длати». Таче съ съмрениемь божьствьный уноша отъвщавааше матери своей, глаголя: «Послушай, о мати, молю ти ся, послушай! Господь бо Исусъ Христосъ самъ поубожися и съмрися, намъ образъ дая, да и мы его ради съмримъся. Пакы же поруганъ бысть и опльванъ и заушаемъ, и вься претьрпвъ нашего ради спасения. Кольми паче лпо есть намъ трьпти, да Христа приобрящемъ. А еже о дл моемь, мати моя, то послушай: егда Господь нашь Исусъ Христосъ на вечери възлеже съ ученикы своими, тъгда приимъ хлбъ и благословивъ и преломль, даяше ученикомъ своимъ, глаголя: “Приимте и ядите, се есть тло мое, ломимое за вы и за мъногы въ оставление грховъ”. Да аще самъ Господь нашь плъть свою нарече, то кольми паче лпо есть мн радоватися, яко съдльника мя съподоби Господь плъти своей быти». Си слышавъши мати его и чюдивъшися о премудрости отрока и отътол нача оставатися его. Нъ врагъ не почиваше, остря ю на възбранениеотрока о таковмь его съмрении. По лт же единомь пакы видвъши его пекуща проскуры и учьрнивъшася от ожьжения пещьнаго, съжалиси зло, пакы начатъ оттол бранити ему овогда ласкою, овогда же грозою, другоици же биющи и, да ся останеть таковаго дла. Божьствьный же уноша въ скърби велиц бысть о томь, и недъумя, чьто створити. Тъгда же, въставъ нощию отай изыдеиз дому своего, и иде въ инъ градъ, не далече сущь оттол, и обита у прозвутера, и длааше по обычаю дло свое. Потомь же мати его, яко его искавъши въ град своемь и не обрете его, съжалиси по немь. Тачепо дьньхъ мнозхъ слышавъши, къде живеть, и абие устрьмися по нь съ гнвъмь великъмь, и пришедъши въ прежереченый градъ и, искавъши, обрете и въ дому презвутерове, и имъши, влечаше и въ градъ свой биющи. И въ домъ свой приведъши и запрети ему, глаголющи, яко «къ тому не имаши отити мене; елико бо аще камо идеши, азъ, шедъши и обртъши тя, съвязана биющи приведу въ сий градъ». Тъгда же блаженый Феодосий моляшеся Богу, по вся дьни ходя въ цьркъвь Божию, б же съмренъ сьрьдцьмь и покоривъ къ вьсмъ.
Искони ненавидящий добро злой враг, видя, что побеждаем он смирением божественного отрока, не дремал, помышляя отвратить Феодосия от его дела. И вот начал внушать его матери, чтобы запретила она ему дело это. Мать и сама не могла смириться с тем, что все осуждают ее сына, и начала говорить ему с нежностью: «Молю тебя, чадо мое, брось ты свое дело, ибо срамишь ты семью свою, и не могу больше слышать, как все потешаются над тобой и твоим делом. Разве пристало отроку этим заниматься!» Тогда божественный юноша смиренно возразил матери: «Послушай, мати, молю тебя, послушай! Ведь сам Господь Иисус Христос подал нам пример уничижения и смирения, чтобы и мы, во имя его, смирялись. Он-то ведь и поругания перенес, и оплеван был, и избиваем, и все вынес нашего ради спасения. А нам и тем более следует терпеть, тогда и приблизимся к Богу. А что до дела моего, мати моя, то послушай: когда Господь наш Иисус Христос возлег на вечере с учениками своими, то, взяв в руки хлеб и благословив его, разломил и дал им со словами: “Возьмите и ешьте, это — тело мое, преломленное за вас и за многих других, чтобы очистились вы все от грехов”. Если уж сам Господь наш хлеб назвал плотью своею, то как же не радоваться мне, что сподобил он меня стать содеятелем плоти своей». Услышав это, подивилась мать мудрости отрока и с тех пор оставила его в покое. Но и враг не дремал, побуждая ее воспрепятствовать смирению сына. И как-то спустя год, снова увидев, как он, почерневший от печного жара, печет просфоры, опечалилась она и с той поры опять принялась убеждать сына то ласкою, то угрозою, а иногда и избивая его, чтобы бросил он свое занятие. Пришел в отчаяние божественный юноша и не знал, что же ему делать. И вот тогда ночью тайно покинул свой дом, ушел в другой город, находившийся неподалеку, и, поселившись у священника, принялся за свое обычное дело. Мать же, поискав его в своем городе и не найдя, горевала о нем. Когда же много дней спустя узнала, где он живет, то тотчас же в гневе отправилась за ним, и, придя в упомянутый город и поискав, нашла его в доме священника и с побоями повела назад. Приведя домой, заперла его, сказав: «Теперь уж не сможешь убежать от меня, а если куда уйдешь, то я все равно догоню и разыщу тебя, свяжу и с побоями приведу обратно». Тогда блаженный Феодосии снова стал молиться Богу и ежедневно ходить в церковь Божию, ибо был он смирен сердцем и покорен нравом.
Якоже и властелинъ града того, видвъ отрока въ такомь съмерении и покорении суща, вълюби и зло и повел же ему, да пребываетьу него въ цьркви, въдастьже ему и одежю свтьлу, да ходить въ ней. Блаженый же Феодосий пребысть въ ней ходя мало дьний, яконкую тяжесть на соб нося, тако пребываше. Таче съньмъ ю, отдасть ю нищимъ, самъ же въ худыя пърты обълкъся, ти тако хожаше. Властелинъ же, видвы и тако ходяща, и пакы ину въдасть одежю, вящьшю пьрвыя, моля и, да ходить въ ней. Онъ же съньмъ и ту отъда. Сице же многашьды сътвори, якоже судии то увдвъшю, большимь начатъ любити и, чюдяся съмрению его. По сих же божьствьный Феодосий шедъ къ единому от кузньць, повел ему желзо съчепито съковати, иже и възьмъ и препоясася имь въ чресла своя, и тако хожаше. Желзу же узъку сущю и грызущюся въ тло его, онъ же пребываше, яко ничсоже скьрбьна от него приемля тлу своему.
Когда же властелин этого города узнал о смирении и послушании отрока, то полюбил его и повелел постоянно находиться у себя в церкви, и подарил ему дорогую одежду, чтобы ходил в ней. Но блаженный Феодосии недолго в ней пребывал, ибо чувствовал себя так, как будто носит какую-то тяжесть. Тогда он снял ее и отдал нищим, а сам оделся в лохмотья и так ходил. Властелин же, увидев, в чем он ходит, подарил ему новую одежду, еще лучше прежней, упрашивая ходить в ней. Но он и эту снял с себя и отдал. Так поступал он не раз, и когда властелин узнал об этом, то еще больше полюбил Феодосия, дивясь его смирению. А божественный Феодосии некоторое время спустя пошел к кузнецу и попросил его сковать железную цепь и опоясал ею чресла свои, да так и ходил. Узок был пояс этот железный, вгрызался в тело его, а он ходил с ним так, словно не чувствовал боли.
Таче, яко ишьдъшемъ дьньмъ мъногомъ и бывъшю дьни праздьничьну, мати его начать велти ему облещися въ одежю свтьлу на служение вьсмъ бо града того вельможамъ, въ тъ дьнь възлежащемъ на обд у властелина. И повелно б убо блаженууму Феодосию предъстояти и служити. И сего ради поущашети и мати его, да облечеться въ одежю чисту, наипаче же якоже и слышала б, еже есть сътворилъ. Якоже ему облачащюся въ одежю чисту, простъ же сы умъмь неже блюдыйся ея. Она же прилжьно зьряаше, хотящи исте видти, и се бо вид на срачици его кръвь сущю от въгрызения желза. И раждьгъшися гнвъмь на нь, и съ яростию въставъши и растьрзавъши сорочицю на немь, биющи же и, отъя желзо от чреслъ его. Божий же отрокъ, яко ничьсоже зъла приятъ от нея, обълкъся и, шедъ, служаше предъ възлежащими съ вьсякою тихостию.