КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ
Шрифт:
Но, так или иначе, а ответить на этот вопрос я не могу по сей день.
А меж тем дикари с жутким упоением копались в куче мусора, и, как я заметил, выбирали из неё медные монеты, такие затертые, старые и зеленые, что чеканку было разобрать невозможно. Остальной хлам им был, видимо, не нужен, и они расшвыривали его в разные стороны. В частности, к нашим ногам падали какие-то спицы, проволока и несколько же вытершихся монет – только серебряные и одна золотая. Такая тонкая разборчивость в металлах еще раз подтверждала мою теорию о том, что зачатки разума (или остатки?) у этих дикарей все же есть.
Утренний улов меди был велик; на расстеленной грязной тряпке
Тем временем припекало; от земли поднимался мокрый жар, какая-то нечисть грызла лицо, забиралась под одежду и зудела нестерпимо, но мы мужественно кутались в пропитанные потом липкие тряпки, потому что одна мысль о том, что за нашу наготу нас могут вожделеть эти заплесневевшие красотки, мы с Черным впадали в дикий ужас, и остервенело зудились, упрямо не заголяясь.
Ур махнул рукой, и мы продолжили наш путь в лес – признаюсь, я уже начал задумываться об обеде, и не прочь был бы снова вернуться в деревню хотя бы затем, чтобы забраться в кладовую дикарей – ведь едят же они когда-нибудь? Но Ур лишь мотнул головой, отрицая всякую возможность мародерства, и мы продолжили наш путь дальше.
Наконец, мы вышли почти к окраине леса; далее тянулась голая земля – кое-где на ней росла чахлая трава, но в основном то тут, то там располагались источники, от которых поднимался пар, и нестерпимо пахло серой. Далее виднелись те самые скалы, о которых упоминал Ур; кажется, мы пришли к месту назначения . Ур вздохнул с облегчением и мотнул головой – нам туда! – и мы двинули к воде.
Однако, далее произошло нечто невообразимое: в подлеске, чуть южнее того места, из которого вылезли мы, раздался чей-то голос. Это была, несомненно, речь, хотя и весьма примитивная, и мы втроем, не сговариваясь, ринулись к первому же мало-мальски глубокому источнику и нырнули в него, пряча головы за неровным краем ямы.
Из лесу вышло пять мужчин. С виду они ничем не отличались от уже известных нам дикарей – те же многочисленные тряпки, намотанные на туловища, и меланхоличные лица, – да только эти меж собой переговаривались, и язык их чем-то напоминал привычный нашему уху говор жителей Мирных Королевств, только с более грубыми оборотами в речи, да с более тяжеловесными фразами. Слышать это было странно и смешно; судя по их речи казалось, что это не пара варваров говорит, а два высокородных лорда из древнейшей древности высокопарно приветствуют друг друга.
Наверное, это были представители более развитого племени, кто знает?
– Сегодня имело место быть кормление в стане, – сказал один из дикарей, и Черный прыснул – так нелепо это звучало. – Стало быть, завтра поимеет место быть заражение, мнится мне.
– Было бы премного прекрасно это, – заметил второй, – изобилие пищи нам обещает заражение, и изобилен будет наш стол различными яствами,
Мы втроем переглянусь. Сдается мне, речь шла о червяках, которых давеча покормили медью. Неужели эти, с позволения сказать люди, кушали червей?!
Тем временем мужчины двинулись осторожно вдоль кромки леса. Мы – за ними, перебираясь из одного источника в другой, покуда они не привели нас к некому плетню. Там они свой путь прервали и принялись готовиться к некому действу – точнее, они начали топоры точить, хорошие такие топоры, добротные, с потемневшим рукоятками. За плетнем, высоким и крепким, видимо, содержался некий домашний скот, потому что из-за веточной стены раздавалось чавканье, хруст, визги. Похоже, там были свиньи, а эти, с топорами, пришли напрягать свои силы и трудиться, чтобы добыть пропитание своим утробам. Свиней колоть они пришли, тоесть. Это хорошо; уж что-что, а уж втроем отнять у пятерых мужиков свинью мы сможем… или нет?
Тем временем охотники приготовили свое оружие; видимо, забой скота в этой местности считался делом куда как более почетным и секретным, так как, подойдя ближе к загону, охотники огляделись по сторонам, высматривая – не притаился ли поблизости враг?! Шпион?! Видимо, кроме этих пятерых, никто не смел созерцать сей священный ритуал, так как и калитку за собою они плотно закрыли, чтобы никто (не дай Бог!) не проникнул в загон. Мы замерли.
Однако, этот же самый Бог дал нам немножечко больше мозгов, чем им, а Черному – так вообще щедро отвалил, потому что еще до их смелого вступления в загон со скотом он сидел на дереве и таращился через плетень на… скот? Ну уж нет! Я, последовав смелому примеру Черного, устроился на суку пониже, и передо мной открылась следующая картина.
В дальнем углу, над корытом с теми самыми червями, что пожирают медь, скорчились грязные голые люди; необычно крупные, они, наверное, были около двух метров ростом и как-то непропорционально сложены… запуская руки в корыто, они с хрюканьем извлекали целые пригоршни червей и пожирали их. Черви били повсюду, на телах и лицах, на земле, в волосах… От одной этой сцены мутило так, что Черный лег животом на толстый сук и пошире раскрыл пасть, но, к сожалению, желудок его был пуст!
«Это и есть заражение… Они нарочно заражают соплеменников этой Болезнью, чтобы есть их потом. Видите, какие огромные они выросли? Зараженные мужчины отчего-то растут огромными», – пояснил Ур. А охотники тем временем подбирались к своим жертвам… Жертвам!!! О, ужас – эти голые великаны были их добычей! Тяжело ухнул первый топор – и добыча с визгом брызнула в разные стороны от корыта, а охотники все так же молча преследовали их и вонзали топоры им в спины. Парализованный ужасом, я не мог отвести взгляда от страшного зрелища, а они рубили и рубили, воздух звенел от дикого визга, и громадные тела – нет, туши мяса, – валились под ноги охотникам.
Один из убегавших обернулся; видимо, понял, что бежать ему некуда, и он решил встретить смерть лицом к лицу. Странное решение для животного – ибо в его глазах, в его лице не было ни страха, ни отчаянья, ни надежды, ничего человеческого. Даже понимания смерти. Его сопротивление было инстинктивным. Глаза существа были широко распахнуты, так, словно охотник просто влепил ему пощечину, и руки рванулись к убийце, как в обыкновенной драке. Миг – и оба боевых топора вонзились в спину жертве, но и охотник жестоко поплатился; тяжкие руки, вцепившись в его одежду, рванули ветхую ткань, и вот он уже гол, как и жертва.