Китай, Россия и Всечеловек
Шрифт:
Отсюда и метод Недеяния, спонтанности. «Человек следует Земле, Земля – Небу, Небо – Дао, а Дао – самому себе (самоестественно – цзыжань)» (Дао дэ цзин, 25). [364] Иначе говоря, Недеяние – это разумное действие, не нарушающее Путь, направляющий к Благу («умное делание» на языке христиан). Такое отношение вытекает из ощущения изначальности Небытия или Целого, от которого ни убавить, ни прибавить, которое нельзя объять, но можно предугадать. Потому более всего придавали значение правильному видению: не принимать ложное за истинное, временное за вечное, кажущееся за действительное, относительное за абсолютное, часть за целое. В противном случае попадешь в дурную бесконечность, которая, однако, имеет печальный конец. Если все уже есть в Небытии, то не нужно изобретать лишнее, препятствовать Пути («Дао… вне познаваний и измерений»). В «Сицычжуань» так и говорится: «Зачем Поднебесной размышления? Разные Пути ведут к тому же, и многие раздумья возвращают к Единому. Зачем Поднебесной размышления? Солнце заходит, луна восходит. Луна восходит, солнце заходит. Солнце и луна двигают друг друга, и свет рождается… То, что уходит, искривляется, то, что приходит, выпрямляется. Ощущая это, извлекаешь пользу, как извлекает ее гусеница, то сжимаясь, то выпрямляясь… Справедливость проникает в Семена (Цзин) и приобщаешься к Духу (Шэнь). Тогда достигаешь наивысшего. Достигнув, приходишь к покою, и Дэ воздымается» (2, 5).
Следуя Пути недвойственности, пришли к логике Целого (современные японцы называют ее «трехполюсной»), отличной от двухзначной логики («или то, или это»), которая не имеет выхода к Третьему, к Троице. Не стоит ли задуматься: «В Ян первично Одно (Единое), а двоица – вторична. Это Путь благородного человека (цзюньцзы). В Инь первична двоица, а Одно – вторично. Это Путь мелкого человека (сяэожэнь)» (Сицычжуань, 2, 4). У совершенного все совершенно, целое притягивается к целому. Это обусловило метод познания: «У человека есть духовное знание его сердца, у вещей Поднебесной – их закон… Когда усилия будут приложены в течение долгого времени, в один прекрасный день все в вещах – их лицевая сторона и обратная, тонкое в них и грубое, – уверяет Чжу Си, – все, как озаренное светом, станет ясным для нашего сердца и в своей сущности (ли), и в своем проявлении (сян)» (перевод Н. И. Конрада).
О Лао-цзы уже шла речь. И Будда учил не принимать иллюзию за реальность. Потому и напоминал о двух истинах: вечной и временной, неполной, которая годится как некий прием, «уловка» (упая), чтобы подготовить ум к восприятию невидимого, истинно-сущего. В соответствующее время в соответствующем месте человеку дается ровно столько, сколько он может понять. Мысль тогда действует на человека, когда он открыт для ее восприятия. А еще потому не мог возникнуть антропоцентризм, что тот, кто считает себя центром, им не является. (Как сказано в Алмазной сутре: бодхисаттва, думающий о себе так, не есть Бодхисаттва.)
Следующий Срединным Путем, избегающий крайности достигает наивысшего, становится Срединным между Небом и Землей – Триединым. Не отрываясь от Земли, устремляется к Небу. «Велика и необъятна „Книга Перемен“! В ней есть Небесное Дао, есть Дао Человека, есть Дао Земли. Сдвоив эти Три, получаем шесть. Но шесть – не что иное, как Триединое Дао» (Сицычжуань, 2, 10). Триединство Неба-Человека-Земли – сквозная идея китайских учений. Лишь человек способен развить свой ум до такой степени, что сможет стать равновеликим Небу и Земле. Оттого его и называют «душой вещей», «сердцем Неба и Земли», призванным воплотить небесный замысел, привести все к Гармонии. «Когда же высокое и низкое обрели свое место, тогда родились два Начала. Лишь человек мог с ними стать в один ряд, ибо по природе своей он – вместилище духа и вместе их всех именуют Триадой», – повторяет Лю Се. [365]
Вошедший в Троицу становится всечеловеком . «Великий человек соединяет свое дэ с Небом и Землей; свой свет с Солнцем и Луной; живет в ритме четырех времен года», – сказано в одном из «крыльев» к И цзину – «Вэньянь-чжуань». Такого человека называют «Человеком Истины» (чжэнь жэнь). Истинный человек идет Путем Искренности, присущей Небесному Дао, через Искренность соединяется с Небом, осознает его веление, потому не знает заблуждений, становится бессмертным. Великое Дэ, или человек, достигший совершенства, равно Великому Дао, как о том говорит Лао-цзы. Дао само по себе ведет к Целому человеку. Целый человек Триедин, Триединый – духовен. «Назначение человека, обретая духовность, просветлять сущее» (Сицычжуань, 1, 12). Великий человек, как и благородный, укоренен в Бытии; что он ни делает, служит всему во благо. Его антипод, мелкий человек, наоборот, думает лишь о собственых или групповых интересах ради своей же выгоды: «Благородный всеедин, но не объединяется в группы. Мелкий объединяется в группы, но не всеедин» (Конфуций. Лунь юй, 2, 14). [366] «Цзюньцзы пребывет в Центре, сяожэнь наоборот» (Чжун-юн, 2, 1). «Цзюньцзы устремлен к Основе. Утвердившись в Основе, следует Пути» (Чжун-юн, 1, 2). Цзюньцзы – Сердце Вселенной, пульсирует в ее ритме, сообщается со всеми вещами; не навязывая ничего от себя, приобщает к Пути.
Китайские мудрецы не случайно заостряют внимание на этих антиподах. Если мелкий человек проникает в центр, приходит к власти, то все начинает разрушаться. «Цзюньцзы идет вверх, сяожэнь идет вниз», увлекая за собой остальных (Лунь юй, XIV, 23). «Цзюньцзы думает о Справедливости, сяожэнь о выгоде» (Лунь юй, IV, 16). Потому мелкого человека и не поддерживает Небо, а «не зная воли Неба, не станешь истинным человеком» (Лунь юй, XX, 3). Так не бывает, чтобы благородный не знал Человечности, Справедливости, мелкий человек наоборот. Велика пропасть между ними, но нет того, кто не мог бы подняться над собой. Вспомним, на вопрос ученика «Что такое Человечность-Жэнь?» Конфуций ответил: «Победить себя, вернуться к Ли (Учтивости) и значит обрести Человечность. Когда однажды, победив себя, вернутся к Ли, в Поднебесной возродится Человечность. Но Человечность можно проявить лишь самому, не с помощью других» (Лунь юй, XII, 1). То есть Конфуций видит Путь человека к себе истинному через преодоление эгоцентризма, проявление высшей Искренности. На вопрос, чему можно следовать всю жизнь, мудрец ответил – «отзывчивости» (шу – согласие, взаимность): «Не делай другому того, чего не желаешь себе» (Лунь юй, XV, 23).
Совершенный человек, следуя Небесному Пути, проявляет свою изначальную природу, присущие ей пять моральных свойств (учан), что и делает его равным Небу и Земле, лишь ему дано реализовать Небесный замысел и вывести сущее к Благу. Тогда и осуществятся две первые гексаграммы И цзина: абсолютное Творчество (шесть целых, янских черт) и абсолютное Исполнение (шесть прерванных, иньских черт), Триединый человек становится Теургом (Богочеловеком). Тогда исполнится «Дао человека», как предсказано в Шогуа-чжуань: воплотятся в небесно-земных делах Человечность и Справедливость. И не только на Востоке: если инь-ян пребывают в благом Равновесии, миру возвращается устойчивость и все самозавершается в Свободе. Инь-ян, восток и запад, есть в каждом человеке (даже в каждой клетке; правое и левое полушария человеческого мозга – залог целого человека). Значит, человеку предназначена встреча с самим собой. А когда в человеке уравновесятся противоборствующие начала, то уравновесятся они и в мире. (И «каждый листочек», как у Достоевского, – восславит человека, поднявшегося над собой.) Не потому, что человек – центр, а потому, что он образ Божий. Как сказано Апостолом: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога?» (1 Кор., 6, 19). И еще: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор., 4, 16). По вере и воздается.
Истинное Я в буддизме
Что касается буддизма, то, по-моему, самое большое заблуждение – утверждать, что это безличное учение, не принимающее во внимание человеческую индивидуальность, вопреки мнению ученых Востока. [367]
Во-первых, в основе буддийского мышления лежит недуальная модель мира, что само по себе исключает возможность односторонней оценки: все двуедино, «и то, и то», все имеет две стороны, и всякий однозначный ответ не будет верным. В Китае это учение о недвойственности инь-ян. В буддизме это две истины, временная, относительная, и вечная, абсолютная. Два типа дхарм – исчезающих и извечно-сущих. [368] Два состояния Бытия: сансара, пребывающая в постоянном круговращении, – неподлинная жизнь; и Нирвана – извечное пребывание в полноте блаженного покоя, то, что не возникает и не исчезает. За видимым существует мир невидимый, таинственно-прекрасный, неизреченный, но постигаемый Просветленным.
Если такова природа сущего, то как она может не отразиться на человеке? И в человеке есть преходящее, не имеющее отношения к вечности, и есть не-возникающее и не-исчезающее; то, что подвержено изменению под воздействием кармы, и то, что ведет к его спасению. Собственно, цель буддизма – преображение человека, преображенный человек преображает мир, лишь Пути разных школ различаются (скажем, постепенный Восьмеричный или внезапный, дзэн). Согласно Лотосовой сутре, завершающей Учение, все дхармы изначально спасены, потому что нет того, что не обладает природой Будды, – даже последний злодей, как Девадатта, двоюродный брат Будды, помышляющий убить его, обладает ею. [369]
Более того, надо думать, буддизм позволяет понять, почему западная мысль так и не привела человека к самопознанию. Потому что знание истинного Я недоступно логике двоицы. Потому и не находят в буддизме личного начала, что за подлинное Я принимают вторичное, эго, препятствующее свободе, о чем не раз упоминал К. Г. Юнг. «Для нас сознание невообразимо без эго… Если нет эго, тогда просто некому что-либо сознавать… Однако восточный ум не испытывает затруднения в понимании сознания без эго. Считается, что сознание способно выходить за пределы своего эго-состояния, – ведь в „высших“ формах сознания эго бесследно исчезает». Более того, нет истинного понимания самого сознания, зато есть недоверие к бессознательному, которое «содержит в себе все духовное наследие эволюции человечества, возрождаемое в структуре мозга каждого индивидуума». [370] Отсюда и разноориентированное мышление: интравертное у восточного человека (ради встречи с собой) и экстравертное – у западного человека, занятого устройством внешнего мира.