Китайцы. Особенности национальной психологии
Шрифт:
Юмор можно увидеть и в стихах Ду Фу и Ли Бо. Ду Фу часто заставлял читателей горько смеяться, а Ли Бо нравится своей романтической беззаботностью,
Китайцев в целом отличает удовлетворенность той реальной ситуацией и теми условиям, в которых они существуют. Это привело к тому, что в обществе теряется индивидуальность и личностное начало. Китайцы не могут, как европейцы, высказывать резкие суждения и критику, поэтому предпочитают непринужденные высказывания, содержащие критику явлений действительности, придавая им юмористическую окраску. Творчество Жуань Цзи, Цзи Кана, Лю Лина и Сюй Вэньчана тому пример. А Тао Юаньмин предпочитал излагать истинную правду с помощью скрытого намека. А еще были проповедники «ортодоксального» юмора – Бо Цзюйи, Ду Фу, Су Дунпо.
Некоторые таланты жили сами по себе. Их внутренний мир состоял из сплошных парадоксов. Они являлись полной противоположностью остальным. Китайское общество не терпело таких людей, их отличал индивидуальный, слишком независимый характер, это были прирожденные оптимисты.
Интересно взглянуть на то, как воспринимают китайский юмор иностранцы и, в свою очередь, китайцы – европейский, в частности русский, юмор. При этом будем помнить о тех чертах китайского характера и этнического сознания, о которых речь шла в предыдущих главах.
Европейцы предпочитают говорить о смешном с серьезным выражением лица, а китайцы – с помощью юмора рассказывать о серьезных вещах. Особенность китайского юмора состоит в том, чтобы шутить, но без жестокости, ласково и сердечно, соблюдая при этом правило «золотой середины».
Линь Юйтан отмечал, что китайцы в своих политических статьях всегда предельно серьезны и здесь нет места для юмора. Но в других обстоятельствах их полное равнодушие к важным реформам и кампаниям часто поражает иностранцев. Например, отношение к аграрной программе Гоминьдана, доктрине трех народных принципов, спасению от наводнений и засухи, Движению за новую жизнь, Комитету по запрету опиума и т. д. Один американский профессор, недавно посетивший Шанхай, выступил в нескольких университетах. Каждый раз, когда он совершенно серьезно начинал говорить о Движении за новую жизнь, студенты надрывались от смеха, и он не мог понять почему. Если бы он стал бы всерьез говорить о Комитете по запрету опиума, смех был бы еще громче.
Такой юмор на грани фарса в результате привел к тому, что китайцы ни к чему не могут относиться серьезно, не важно, является ли это призывом к политическим реформам или похоронами собаки. Элемент фарса в китайских похоронах весьма типичен. В богатой похоронной процессии (похороны кого-либо из высоких чинов) часто можно увидеть снующих туда-сюда уличных мальчишек с грязными физиономиями, одетых в разноцветные халаты. Сопровождает процессию популярный в современном Китае духовой оркестр, который наигрывает марш «Вперед, солдаты-христиане». Данный факт иностранцами часто приводят в доказательство того, что китайцам недостает чувства юмора. Похоронная процессия, богатая элементами фарса, и есть символ китайского юмора. Торжественно обставленные похороны китайцам не понятны. Ошибка европейцев состоит в том, что они априори представляют себе, что похороны должны быть торжественными. Похороны, как и свадьба, должны быть шумными и дорогими, но нет причины, почему они должны во что бы то ни стало быть торжественными. На самом деле здесь требуется только внешняя форма и совсем не учитывается реальное содержание. Линь Юйтан писал, что он до сих пор не может отличить похороны от свадьбы, пока не увидит гроб или пестрый паланкин. Автор этих строк в 1993 г. на Тайване был свидетелем именно таких похорон, которые совершались под аккомпанемент женского духового оркестра, исполнявшего веселый американский марш «Янки дудл-ду». Такое комическое понимание жизни и взгляд на форму и содержание проявляется и во многих других областях.
В китайском языке существует масса сравнений человеческой жизни с театром. Когда китайский чиновник принимает или оставляет свой пост, то говорят «взошел на сцену» или «сошел со сцены». Если кто-то предложил несколько гиперболизированный план, то про него скажут «высоко поет». Китайцы и в самом деле превратили жизнь в сцену.
Приведем пример обратного порядка. Для китайского зрителя или слушателя в комическом произведении обязательно должен присутствовать здравый смысл и стопроцентная, реальная возможность того, о чем идет речь. Так, басня И. А. Крылова «Кот и повар» со знаменитой фразой «А Васька слушает да ест» китайцу непонятна с чисто практической точки зрения, ибо возникает вполне законный вопрос: почему повар занимается увещеванием, а не предпринимает никаких действий? Для китайца ситуация совершенно нереальная, ибо, оказавшись в ней, китайский повар прогнал бы кота и «спас» недоеденного курчонка. Аналогичная картина возникает с басней «Квартет». Во-первых, не все варианты рассадки «музыкантов» были перепробованы; во-вторых, прилетевший «судья» Соловей для китайцев не авторитет, так как в Китае они не водятся, да и больно он мал, посему его суждение в расчет принимать не стоит. Для китайца в любом произведении комедийного плана должна быть поставлена точка над i, поэтому в конце следовало сказать, что «оказывается, они не умели играть на музыкальных инструментах».
Как известно, публика в зале, воспринимая тот или иной номер, четко реагирует на то, рассчитана ли комедийная ситуация в данном произведении на восприятие зрительное или слуховое. Учитывая превалирование у китайцев зрительного восприятия над слуховым, можно догадываться, что комическое зримое или воспринимаемое как зримое для китайцев предпочтительней. Вспомним китайскую пословицу, которой более двух тысяч лет: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
Национальные черты характера, своеобразие в восприятии комического можно проследить и в том, как китайцы относятся к смешному. Автору этих строк приходилось встречаться с разными актерами комических жанров и в течение многих лет изучать особенности и тонкости китайского комического искусства. В данном случае нас будет интересовать только психологическая сторона вопроса.
Китайцы, с одной стороны, готовы целиком покориться естественному, свободному течению жизни, а с другой – придают большое значение практичности. Жизненные идеалы – это стремление соединить одно с другим, так сказать, растворить одно в другом. Отсюда в их характере возникло нечто «среднее», что отразилось и на средствах комического. Здесь необходима умеренная «дозировка», иначе юмор будет воспринят как издевательство или едкая сатира. Разрешается в меру подтрунивать над друзьями, но чтобы они при этом не теряли «лица». Изображая людей, желательно использовать намеки, и то в меру, т. е. юмор должен быть деликатным. Сатира передается чаще через комические ситуации, каламбуры и насмешки.
В китайском юморе редко встретишь едкую сатиру, безжалостный сарказм, как, скажем, в произведениях Марка Твена, Бернарда Шоу или в фильмах весьма популярного в Китае Чарли Чаплина. В китайской литературе исключение, пожалуй, может составить лишь Лу Синь. Поэтому один из распространенных способов осмеяния – это примеры из истории, ссылки на события, происходившие в древности (дяньгу), или цитаты из классиков. Об этом мы уже говорили в главе 3.
Быть недовольным действительностью и в то же время не ступать на путь полного разочарования окружающим миром – одна из черт психологии китайского юмора. Удовлетворенность реальной ситуацией, недостаток индивидуальности, личностного начала проявляется и здесь.
Китайцев всегда характеризовали как людей, обладающих толерантным отношением к злу. Снисходительность имеет положительную и отрицательную стороны. У китайцев есть и то и другое. Если здравый смысл, толерантность, самодостаточность и лукавство действительно существуют, то в Китае не может не быть юмора. Умеренность приводит к тому, что в комедийных ситуациях или при восприятии вербального юмора от китайцев не услышишь гомерического хохота. Тематика русских эстрадных монологов или диалогов, как правило, более заострена и критична в отношении того, против кого она направлена. Иными словами, здесь больше экстремизма.