Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Шрифт:
– Что с ним случилось? Почему его нет со мной?
– Его устранили, – тихо ответила бабушка. – Лавуазье и «Голиаф».
– Я помню, – кивнула я. Туман в голове начал рассеиваться: словно отодвинули штору, и все случившееся хлынуло внутрь. – Джек Дэррмо. «Голиаф». Они устранили Лондэна, чтобы шантажировать меня. Но я проиграла. Мне не удалось его вернуть – и потому я здесь.
Я осеклась.
– Но как я могла о нем забыть? Я же только вчера о нем думала! Что со мной?
– Это все Аорнида, дорогая моя, – объяснила бабушка. – Она мнемоморф. Злодейка меняет воспоминания. Помнишь, сколько неприятностей она доставила
Теперь, когда она об этом упомянула, я и сама вспомнила. Бабушкины подсказки сломали тонкий ледок забвения, скрывавший присутствие Аорниды в моем разуме, и все касавшееся младшей сестры Аида вернулось ко мне, словно вынырнуло из подсознания. Аорнида поклялась отомстить мне за гибель брата. Аорнида умела манипулировать воспоминаниями по собственной прихоти. Аорнида чуть не устроила Армагеддон при помощи глазури с сентиментальным названием «Мечта». Но Аорнида была не отсюда. Она жила в…
– В настоящем мире, – громко прошептала я. – Но как она могла очутиться здесь, в Книгомирье? Причем именно в «Кэвершемских высотах»?
– А ее тут и нет, – ответила бабушка. – Она только у тебя в голове. Да и не совсем она – своего рода вирус, живущий в памяти. Она решительная, злобная и легко приспосабливается. Я не знаю никого, кто мог бы вести независимую жизнь в чужом сознании.
– Но как мне от нее отделаться?
– Когда-то в юности мне довелось иметь дело с мнемоморфами, – ответила бабушка, – но с некоторыми вещами тебе придется справляться самостоятельно. Главное, будь начеку, а я буду часто и подолгу разговаривать с тобой обо всем.
– Значит, еще не конечно?
– Нет, – печально покачала головой бабушка. – Если бы. Готовься к потрясениям, малышка Четверг. Назови-ка мне фамилию Лондэна.
– Не смеши меня! – фыркнула я. – Лондэн Парк…
Я осеклась, и холодный ужас зашевелился у меня в груди. Не могла же я забыть фамилию собственного мужа! Но, несмотря на все старания, у меня ничего не получалось. Я посмотрела на бабушку.
– Да, я знаю, – ответила она. – Но тебе не скажу. Вот вспомнишь – тогда и поймешь, что победила.
Глава 5
Кладезь Погибших Сюжетов
Комментофон: Хотя использовать сноски и комментарии в качестве средства общения предложил еще доктор Фауст в 1622 году, первый действующий комментофон был продемонстрирован только в 1856 году. К 1895 году опытный образец установили в «Тяжелых временах», и в течение трех последующих лет к сети подключили большую часть романов Диккенса. Система быстро расширялась, кульминацией стало создание трансжанровой магистральной линии. Она была открыта со всей помпой в 1915 году, связав «Человеческую Комедию» и «Преступление и наказание». С тех пор сеть продолжала расширяться и улучшаться, но совсем недавно появился массовый халявофон, и отсутствие координации между рекламными и новостными каналами практически парализовало систему. Мобильный комментофон был введен в 1985 году.
Бабушка встала пораньше, чтобы приготовить мне завтрак. Я нашла ее спящей в кресле возле плиты, на
– Привет! – сказал он. – Добро пожаловать в Книгомирье!
– Спасибо. Как вы?
– Прекрасно! – ответил он. – Недавно отмазал Эдипа от обвинения в инцесте. Формально, конечно же. Он ведь тогда не знал, что это его мать.
– Конечно, – согласилась я. – А Феджин? [13]
– Боюсь, от петли ему не отвертеться, – погрустнел адвокат. – Но за дело взялся Грифон. Уверен, он найдет способ вытащить старика.
По ходу дела гость осматривал убогий гидросамолет.
13
Персонаж романа Ч. Диккенса «Оливер Твист», содержатель воровского притона
– Ладно, – сказал он наконец. – Странный вы все же сделали выбор. Я слышал, полкой ниже собирают последний роман Дафны Фаркитт. Действие происходит в восемнадцатом веке, и там наверняка уютнее, чем здесь. Вы видели рецензию на мою последнюю книгу?
Разумеется, он имел в виду книгу про него. Выдуманный от подметок грубых башмаков до тульи мягкой фетровой шляпы, Ньюхен, как и большинство вымышленных персонажей, относился к себе довольно трепетно. Я читала совершенно разгромную рецензию на «Трогательный до смерти». В подобных ситуациях вести себя следует чрезвычайно тактично.
– Нет, боюсь, я ее пропустила.
– О! – воскликнул он. – Ну, на самом деле… ну, она весьма положительна. Меня ярко охарактеризовали как «целостного» и «довольно щедро прорисованного», а саму книгу назвали самым большим достижением восемьдесят шестого года. Поговаривают о многотомнике. Да, я хотел сказать, что слушание по вашему делу о незаконном вторжении в текст состоится, видимо, на следующей неделе. Я пытался выбить еще одну отсрочку, но Хопкинс вцепился как клещ. Место и время пока уточняются.
– Мне следует испугаться? – спросила я, вспоминая последний раз, когда мне довелось предстать перед судом в Книгомирье.
Дело слушалось в «Процессе» Кафки, и, как нетрудно догадаться, исход оказался совершенно неожиданным.
– Да нет, – сказал Ньюхен. – Наше «горячее одобрение читательской аудитории» кое-что да значит. В конце концов, вы и правда вторглись в сюжет, так что прямое вранье не поможет. Знаете, – без остановки продолжил он, – мисс Хэвишем просила меня познакомить вас с чудесами Кладезя. Она собиралась подъехать с утра лично, но сегодня ее черед проводить антиграммазитную зачистку.