Klangfarbenmelodie
Шрифт:
«…что ты до сих пор моя слабость?..»
— Но ведь теперь ты меня ненавидишь, — с искренним удивлением и какой-то детской уверенностью возразил Адам, глядя на него выцветшими золотыми глазами в таком изумлении, что Аллену захотелось рассмеяться (громко, с хрипом, во всё горло), но он лишь сглотнул и горько усмехнулся.
— И правда, — сдержанно протянул юноша и, допив чай в один глоток, встал из-за стола. — У меня нет никакого желания сидеть здесь с тобой, отец.
Я хочу остаться подле тебя и увериться, что ты стал таким же, как и в моем
И это желание съедало, пожирало его, обгладывало кости и царапало сердце, потому что Аллен желал поговорить с Адамом, увидеться с ним, вспомнить его тёплые руки и ласковые улыбки.
Вернуться в то время, когда Майтра ещё был жив, когда Мана улыбался, когда отец напевал джаз под вишней и пил саке, когда всё казалось таким простым и лёгким.
Аллен, не смотря на мужчину, направился к двери, и только у самого порога услышал:
— Тогда почему же ты вернулся?
Голос у Адама был отстранённо-мечтательный, спокойный, бесстрастный. Мёртвый.
И почему он раньше не заметил этой мертвечины, сквозящей в каждом движении отца?
Уолкер повернул в его сторону лишь голову, скользя взглядом по бледной фигуре, по глубоким морщинам, по масляным бликам безумия в выцветших жёлтых глазах, и холодно ответил:
— Мне надоело убегать от тебя.
Я хотел увидеть тебя.
Адам не стал возражать ему уходу, и Аллен… он был этому рад, вообще-то. И теперь ему просто осталось понять, что делать, раз уж этот дом вновь принял его и так гостеприимно распахнул двери в дебри связанных с ним воспоминаний. Юноша… о, он много всего обдумал, пока искал комнату Вайзли, по словам одной из явно запуганных насмерть служанок находящуюся где-то на третьем этаже дома.
Потому что… здесь даже лестница была одним сплошным воспоминанием, черт подери. Аллен помнил, как Неа однажды учил его тут кататься по перилам, и как юноша, умудрился, летя по этим перилам, попасть прямо в Ману. Их тогда отнесло, наверное, на метр от места происшествия, и братец сильно приложился копчиком о паркет, но только охнул и никак не обвинил в произошедшем самого Аллена. Напротив — волновался о нем совсем забыл о том, что у него наверняка будет здоровый синяк на самой пикантной части тела.
Зато ох и прилетело же Неа тогда от обычно неконфликтного близнеца… За то, что учил ребенка таким опасным вещам.
Аллен нежно улыбнулся и опустил голову, вперивая взгляд в пол и не позволяя ледяной броне снова дать трещину.
Он должен найти Вайзли и поскорее отправить его к Тики и Неа, чтобы тот предупредил их ни во что не лезть, потому что если сейчас он этого не сделает, то потом…
Даже думать не хотелось об этом.
Хотелось думать об отце, но это Аллен себе пока запрещал. У него… у него еще будет время.
Вайзли оказался заперт в самой дальней части особняка на верхнем этаже подобно какой-нибудь сказочной принцессе, что была спрятана в башне. Его бледное лицо потрясённо вытянулось, стоило Аллену зайти к нему в комнату, и он непонимающе нахмурился — Уолкера парень видел лишь
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Уолкер (эта болезненная вежливость, которая определённо точно уже въелась ему под кожу) и прикрыл за собой дверь. — Не помешаю?
Парень поспешно замотал головой из стороны в сторону, откладывая раскрытую книгу на стол, и встал с кресла, видимо, чтобы тоже поприветствовать Аллена.
— Нет-нет, проходи, — пробормотал он, всё ещё слегка ошеломлённый происходящим, и глубоко вздохнул, пропуская юношу к себе. — Просто немного неожиданно тебя видеть здесь.
— Адам — мой отец, — ответил Уолкер на этот перефразированный вопрос и спокойно сел в кресло, отмечая, что комната была вполне опрятной и широкой: двуспальная кровать, разлапистая люстра, широкое окно, шкафы, письменный стол — типичная такая комната для житья.
— Ещё более неожиданно, — полузадушено выдал Вайзли, и Аллен позволил себе иронично ухмыльнуться, но не более.
— В общем… я пришел сказать, что тебя здесь больше ничто не держит, — с отсутствующим лицом известил парня Уолкер, скрещивая руки на груди и глядя куда угодно, но не на замершего на месте «младшего», как его иногда с беззлобной усмешкой называл Тики.
Тики. И Неа. Надо как можно скорее убедить их не делать глупостей, раз уж оставил такую провокационную в своей прощальности записку, стремясь как можно скорее выдворить Адама из квартиры.
— Это ты меня своим королевским приказом выдворяешь, что ли? — надо отдать Вайзли должное, отмер он почти сразу. Тоже скрестил на груди руки, возвышаясь над юношей и легко усмехаясь. — Но ты же ведь знаешь, что я тут же поеду к Тики расскажу ему все как есть? — поинтересовался он, как только Аллен коротко кивнул.
Уолкер усмехнулся шире.
— А мне это и нужно, — заметил он и полез в свою сумку, с которой за все это время так и не расстался. — Точнее, мне нужно, чтобы ты отправился по адресу, который я тебе сейчас дам, и отговорил своего брата — и моего тоже — от какой-нибудь рискованной затеи, которую они наверняка уже продумывают, если Неа перестал истерить и немного пришел в себя.
Вайзли смотрел на него недоверчиво, но как-то… одобрительно, что ли? Как будто сам в первую очередь, окажись на его месте, поступил бы также.
— Но надолго сдержать их у меня все равно вряд ли выйдет, — указал он наконец. — Они все равно придут за тобой, как бы ты ни старался сбежать от этого.
Аллен знал это, знал. И ему… ему нужно было всего-то лишь пару дней, чтобы со всем здесь управиться и улететь — куда-нибудь, где его не смогут найти.
— Мне и не надо долго, — мотнул головой юноша, быстро черкая в найденном блокноте адрес своей квартиры и вырывая исписанный листок, чтобы передать его Вайзли. — Хоть пару дней. Можешь любую машину взять, скажешь — наследник велел.