клуб аистенок
Шрифт:
Держа обещание, данное Дорин, Рик клал маленький сверток себе на колени и читал ему из книг, оставленньщ ею: "Сбежавший Банни", "Маленький медвежонок", "Маленькая Красная Курица". Иногда они оба лежали на спине, и Рик держал книгу над головой, чтобы малыш видел яркие картинки. Тот дергал ножками и с энтузиазмом махал ручками.
Было еще несколько актеров, интересующихся ролью, на которую он потерял Роберта Редфорда. И были другие многообещающие проекты, и скоро его распорядок дня стал очень плотным. Но рано вечером он уже всегда возвращался домой,
– Посмотрите на этого папашу. Не поверишь!
– восклицал Бобо.
Две подружки старика сидели рядом. Они окружили Рика с малышом на руках. Рик знающе держал бутылочку, наблюдая, как сын поглощает ее содержимое.
– Точно так кормил тебя я, - заметил Бобо, - исключая тот факт, что ты не был так хорош, - старик хихикнул и толкнул в бок Эсси Бейлис, тетю Гарви Фельдмана.
– Это мой Гарви помог вам с ребенком?
– спросила пожилая дама.
Каждый раз, глядя на эту старую леди, Рик не мог поверить, что когда-то она танцевала у Буши Бекли. Он пытался представить ее молодой и прелестной в одном из этих глупых костюмов.
– Да, это так, - сказал Рик.
– Он - гений, - улыбнулась старая леди.
– Как случилось, что вы не женаты, - спросила Стела Грин, подруга Эсси, крошечная женщина, долгое время работавшая секретарем у Джека Уорнера.
– Не начинай все объяснять сначала. Он не женат, потому что дуралей.
– Дядя Би, сейчас у меня есть сын, зачем мне нужна жена?
– Я съем суп, - Бобо заказал проходившей официантке, потом пододвинул стул и сел, - Эсси, милая, может, и ты съешь тарелку супа? А ты, Стела?
Обе дамы отмахнулись, попрощались с Риком и Давидом, который, посасывая бутылочку, улыбался им, чем приводил старушек в умиление.
– Дома кто заботится о нем?
– спросил Бобо, внимательно вглядываясь в Давида.
– Каждую неделю он хорошо прибавляет. Посмотри на его размеры. Хайя, шкодник. Скажи "хайя", дядя Бобо. Можешь называть меня дедушкой. Не буду взимать с тебя, если назовешь меня дедушкой.-
Рику очень нравилось наблюдать за Бобо и Давидом.
– Что слышно о малышке?
– вдруг очень серьезно спросил Бобо.
– Ничего. Таково условие. Когда она почувствует, что готова возвратиться, она позвонит, и я отправлю ее в Канзас. Но видеть Давида она не хочет. Наверное, никогда.
– Кто бросит в нее камень, в бедняжку, - цыкнул Бобо, - был бы я помоложе, я разыскал бы этого негодяя и убил его. Ойе, хороший она ребенок. Печенюшка с перчиком.
Давид опустошил бутылочку.
– Дай его сюда, - потянулся Бобо, - пусть отрыгнет. Так, негодяйчик, - нежно Бобо положил животик Давида себе на плечо и гладил, гладил, гладил его крошечную спинку своей скрюченной от артрита рукой.
– Возможно, ему понадобится тоник доктора Брауна, который всегда помогает мне.
– И мне, - засмеялся Рик.
Давиду он не понадобился. Его отрыжка заполнила комнату, и официантка, только что поставившая суп перед Бобо, зааплодировала.
– Умею управляться с детьми. Не то, что этот парень здесь. Он умеет только с шалавами. Меня дети любят. Малыш подрастет научу его многим играм.
Давид уснул на плече Бобо. Рик снял фотоаппарат, который сейчас всегда носил с собой, чтобы запечатлеть картинку.
В то утро, когда Давиду исполнилось шесть месяцев, позвонила Андрея:
– Хочу поздравить Давида и сказать, что Дорин готова вернуться в Канзас. Она сбросила вес, чудо из чудес, потому что последние несколько месяцев работала в кондитерской. Говорит, что чувствует себя хорошо, и хотела бы уехать в понедельник. Хотите, я организую все для ее отлета?
Рик и Дорин не общались с того времени, как расстались в госпитале. Таково было условие, и они его придерживались.
– Я сам все сделаю. Скажи ей, если она не против, я хотел бы взять ее кое-куда в понедельник днем, а уедет она в понедельник вечером.
– Скажу. И ... если вам интересно, она ни разу не обмолвилась о ребенке. Даже когда мы сидели рядком в пижамах и говорили о самом-самом, самом сокровенном. Она говорила, в основном, о своей маме, и как она скучает по ней. И как беспокоится за свою старшую замужнюю сестру Триш и ее детей. У меня создалось впечатление, что муж Триш - Дон - не подарок судьбы. Но, во всяком случае, Дорин окрепла, почти каждый день говорит с матерью по телефону. Иногда они даже вместе молятся.
– Я скучаю по ней, - сказал Рик.
– И буду скучать сильнее, зная, что она так далеко.
– Я тоже. Она была глотком свежего воздуха в этом дерьмовом городке.
Рик повернул машину на юг, и Дорин, молчавшая всю дорогу, увидев Театр Merv Ariffin, издала вопль:
– Бог мой! Jeopardy! Смотрите! Jeopardy Алека Требека!
Рик въехал в парковку. Дорин высунула голову в окошко Мерседеса.
– Мы останавливаемся? Паркуемся? Мы что, собираемся ...? И что, все эти люди приехали на Jeopardy? Не могу поверить!
Улыбающийся Рик был ответом.
– Да. Да. Спасибо. Спасибо, - радовалась Дорин.
Она буквально не могла усидеть на месте. Как только они припарковались, Дорин открыла дверцу машинь и впереди Рика помчалась к входной двери театра. Ждала длинная очередь, она возвратилась к Рику, схватила его руку своей крошечной ручкой:
– Быстрей, давайте встанем в очередь.
– Все в порядке. Не беспокойся, - сказал Рик и повел ее к двери, где стоял одетый в голубой блейзер паж.
– Я Ричард Райзман, - сказал он пажу, чувствуя нетерпение Дорин, сжимавшей его руку, - мы гости мистера Грифина.