Книга Истины

Лев Ольга

– Ты будущая императрица Лагодола. Привыкай говорить на лагосе даже со мной. Муж не должен ломать голову над словами жены.

– Холодно, наставница, - лагос явно давался девушке с трудом. Голос был мягким и завораживающим.
– Можно закрыть окно?

– Тебе нужен свежий воздух. Негоже появляться перед государем твоим с болезненной бледностью.

– Он не увидит моего лица.

– Захочет - увидит. Он теперь вправе решать.

– Я ещё не жена ему!
– возмутилась харранская принцесса.

– Не жена, но невеста. Тагор от своего слова

не откажется, а остальное - лишь время и формальности.

– Он мне не нравится, - тихо сказала девушка.

– Да ведь ты ещё не видела его!

– Я слышала достаточно.

– Хватит!
– голос наставницы зазвучал громче и ниже.
– Не женщина решает, кто будет ей мужем, а мужчина решает, кто будет ему жёнами!

– В Лагодоле женщина имеет право выбора, - попыталась возразить будущая королева.

– Только если она безродная мещанка, - резко отозвалась наставница.
– Радуйся, что ты будешь ему единственной женой… что это?
– женщина взяла со стола какие-то листы.

– Я нашла их в… внутри стола, - принцесса с трудом нашла нужное слово.

– Слуг сегодня же выпорют!
– наставница швырнула листы в камин, но один, подхваченный сквозняком и никем не замеченный, закружился по комнате и упал у самого окна.

Лонцо с удивлением узнал собственный рисунок, один из тех, какими он занимал время задумчивости или праздности. Несколько случайных штрихов под рукой герцога часто превращались то в удивительный замок с башнями и фонтанами, то в бегущий по волнам корабль. Рисунок, чудом избежавший огня, изображал замок, увиденный однажды во сне.

– Зачем, наставница!
– воскликнула девушка, резко поднявшись.
– Ведь они прекрасны!

Лонцо, притаившийся по другую сторону окна, не удержался от довольной улыбки. Он мало кому показывал свои рисунки, и хвалил их только Локо, признавая, что у брата есть талант. Но он, как и все, считал, что рисование - удел ремесленников.

– Если ты нашла их в этой комнате, значит, их рисовал предатель короны и изменник, да сожгут его душу молнии Седьмой. Я иду звать одевальщиц. Его величество скоро будет в замке, и ты должна усладить его взор лучшим из своих нарядов, - наставница вышла, взмахнув парчовыми юбками и блеснув золотыми серьгами.

Оставшись одна, принцесса подняла уцелевший рисунок, оглянулась на дверь и спрятала его между свитков на столе. А потом подошла к окну, и Лонцо оцепенел, заворожённый её красотой. Девушка была младше его на пару лет. Миндалевидные агатовые глаза поразили воображение юного герцога. Нежные черты принцессы не были отмечены теми харранскими особенностями, какими изобиловала наставница. Кажется, от родной страны ей достались только цвет глаз и волос. Очертания фигуры, плохо скрытые струящейся сливовой тканью, были столь же совершенны, что и черты лица.

– За что же Тагору ТАК везёт?
– прошептал за плечом герцога Вирин.

Девушка меж тем отступила вглубь комнаты.

Лонцо обнаружил, что сердце его стучит в висках, а сам он не дышит уже довольно давно, и сделал судорожный вдох.

– А крючки, по-твоему, сами себя сняли?!
– рассёк тишину резкий выкрик.
– Обыскать галерею! Да к госпоже не ломитесь, а культурно спросите!

Пол галереи содрогнулся от топота сапог. Друзья поняли, что у них есть считанные мгновения, и впервые с момента знакомства они кинулись в разные стороны. Вирин перемахнул через ограду и повис на винограде, надеясь, что стража не догадается туда посмотреть. А Лонцо потом так и не вспомнил, что заставило его шагнуть в комнату. Девушка обернулась и вскрикнула, закрыв лицо руками.

– Простите, я… - начал герцог, но в этот миг топот раздался на их стороне галереи.

Принцесса, поняв, что прятать лицо поздно, решительно толкнула парня за портьеру. Потом подхватила с кресла платок сочного вишневого цвета, набросила его на голову и привычным движением завязала, оставив на виду только глаза. Через мгновение за окном появился стражник и неуверенно постучал в открытую раму.

– Я слушаю вас, страж, - холодно проговорила харранка.

– Прошу простить, ваше высочество, но на галерее видели две тени, и окно на другой стороне башни оказалось открытым. Не посмел ли кто нарушить ваш покой?

– Кроме вас никто. Возможно ваши… тени побежали в другую сторону?

– Вероятно. Ещё раз нижайше прошу простить, - страж поклонился и, пятясь, исчез из поля зрения.

– Вы не должны были видеть моё лицо, - уже не так холодно обратилась харранка к портьере.

Лонцо вышел из-за неё и опустился на одно колено.

– Мне даровано было счастье узреть вас, и теперь я - раб вашей красоты. Приказывайте, и я выполню всё, - Лонцо поднял голову и столкнулся с пронзительным взглядом чёрных глаз.

Его окатило жаркой волной, и ему показалось, что её глаза улыбнулись.

– Вам идти… вам нужно идти. Доблестные стражи могут вернуться, или наставница, - не показалось, голос тоже улыбался.

– Почему вы помогаете мне?
– спросил Лонцо, с трудом справляясь с эмоциями.

– Стражи должны преследовать только врагов, а вы не можете быть враг. Это видно в ваших глазах.

– Благодарю мою госпожу, но я должен быть с вами откровенен и назову свое имя. Вы должны знать, кому помогаете, - юноша склонил голову и положил руку на сердце.
– Лонцо Арнеро Горуа, бывший герцог Дорский. Теперь наверняка лишён титула и считаюсь погибшим. Моё сердце и моя жизнь принадлежат вам.

Глаза девушки удивлённо распахнулись.

– Эта комната раньше быть ваша?

– В прошлой жизни, - кивнул Лонцо и поднялся с колен.

– Идите, герцог, и пусть утренняя звезда всегда указывает вам путь, - чёрные глаза снова обожгли душу Дорского.
– Принцесса Мирхаби Хадей Харран сохранит вашу тайну.

– Благодарю вас, прекраснейшая из звёзд этого мира, - Лонцо поклонился и, не в силах больше поднять глаз, вышел на галерею.

– Слава всем Семи сразу, я думал, ты живым оттуда не выйдешь, - выдохнул Вирин, перебравшись через перила.
– Что с тобой? Ты там что-то забыл?