Книжная лавка

Голякова Елизавета

— А ведь знаешь что, — я стоял над блестящим влажным пятном на полу, отряхивая руки и складывая тряпку, и задумчиво рассматривал спину Эрика, — он отлично сделал вид, что не заметил все это.

Эрик резко повернулся ко мне. Молча обвел взглядом закрытые двери, меня, свежеотмытый пол — и так же молча покивал. Я и не сомневался, что он оценил ответную вежливость, пусть и приправленную сарказмом, весьма и весьма высоко.

Наш любимый настоятель вернулся к самой ночи. Злой, пропыленный, пропахший портом и дешевым моряцким

пойлом. С ходу зачерпнул воды из источника, глотнул прямо из горсти и побрызгал остатками на лицо. Когда он повернулся к свету, я разглядел, какие глубокие следы усталости пролегли по его лицу.

— Есть что поесть? Эрик, будь другом…

Обращение было необычным. Но еще необычнее то, что молодой монах, нисколько не стесняясь, вытащил из-под плаща кусок медовой коврижки, большой, с корочкой сбоку, и сунул в руку отцу-настоятелю. А тот только благодарно кивнул в ответ.

Я спрыгнул с лестницы, на которой устроился читать, и пошел к ним.

— Есть хорошие новости, отец?

Сам не знаю, что я надеялся от него услышать.

Он покачал головой.

— Зато есть плохие, и много. Маги собирают боевые силы. К ним стягиваются все новые и новые люди, едут в столицу, как пчелы лезут на мед, и все это в строжайшей секретности, ха! Как будто мы слепые, глухие, немые дети — и вечно они списывают со счетов золото и богов! В общем, они готовятся к бою, к серии боев, и все мы знаем, против кого.

— Откуда эта информация? — спросил чей-то голос.

Отец настоятель поморщился:

— Из лавки, которой они прикрыли свои сборища. Где-то за площадью, в торговых кварталах, за пекарем Тори.

Воцарилась тишина.

Все переглядывались, осознавая, что нарушилось хрупкое равновесие, которое удерживало более-менее сносный мир между двумя примерно равными силами в королевстве. Я поймал настороженный взгляд Эрика, и, когда он вопросительно вскинул бровь, я едва заметно качнул головой. Не сейчас.

Словно угадав наши мысли, отец настоятель оглядел всех, кто собрался вокруг него, и мрачно добавил с какой-то беспросветной решимостью:

— И если хоть один колдун заявится сюда и осмелится торговаться, то знаете, мы отказались от жертв старым богам… Но никогда не поздно вспомнить древние обычаи, а?

Монахи загомонили, под сводами храма зашуршали согласные голоса, но как-то неуверенно — еще бы, вот так просто объявить, что кровавые жертвы восстановлены! Я заметил, как нахмурились несколько молодых монахов, и мы обменивались молчаливыми взглядами, не делая жестов навстречу друг другу.

Отныне в храме царило небывалое оживление. Из тайников доставали мечи, заново благословляли клинки, заново омывали в воде из источников рукояти, перетряхивали общий арсенал, идеальными рядами раскладывая арбалеты и болты к ним. И, главное, как я заметил — непрерывно молились, молились, молились. К богам взывали, прося поддержки, обновляли старые благословения, подвешивали просьбу где-то в нефизическом мире, чтобы потом, если понадобится, потратить на нее вдвое, а то и втрое меньше времени.

А я, ваш покорный слуга,

освобожденный от обычных обязанностей членов Ордена, получил возможность наконец углубиться исключительно в то, что умею делать профессионально: в книги. Отец настоятель потребовал найти нужную ему информацию, выбрать из храмовой библиотеки то, что, по моему мнению, еще может им пригодиться… И, самое важное — я должен был найти что-то, возможно, в старых легендах или историях, может быть, в сказках, о том, как помешать магам пользоваться силой, как бы нейтрализовав их главное и единственное оружие: заклинания.

Правда, у меня имелись серьезные сомнения на этот счет. Насколько хватало моего жизненного и читательского опыта, вот так просто отрезать магов от силы нельзя, как ни пытайся. Древние, по легендам, умели что-то подобное, но в их существовании я вообще не уверен, да и люди — все-таки только люди.

А информация, которую можно было по кусочкам скармливать отцу настоятелю, у меня уже и так была.

Поэтому я занялся тем, что действительно меня волновало: книгами из схорона во-вторых и неожиданным визитом господина мага, так и оставшемся в тайне, во-первых. Именно в таком порядке.

В конце дня, когда храм ненадолго затих, и остались только молящиеся, да несколько копуш с мечами, ко мне на галерею поднялся Эрик. Со свечой, хотя было еще достаточно светло.

— М? Чем могу помочь?

— Ой, да прекрати, — монах подпер плечом стенку, бездумно вертя свечку в руках.

Я прекратил.

Удостоверившись, что это так, он вздохнул.

— Габриель… Что с магом делать? Судя по всему, он явно пришел не поглумиться и не нанести визит вежливости. Чувствую, что это что-то чертовски важное, но вот сказать-то не скажешь!

— Я… (Не ломай свечку.) Я и сам не знаю. Но выглядит все так, что ты прав. Есть, кстати, еще одна вещь, которую я не отказался бы с тобой обсудить. Наш отец настоятель… Настолько тверд рассудком, сколько о нем говорят? (Свечку положи, пожалуйста!) Не было ли какого-то конфликта раньше, или личных счетов?…

Эрик удивленно наклонил голову, задумываясь. Очевидно, такой расклад не приходил ему на ум, да и не должен был приходить. Но, кажется, он стал понимать, к чему я клоню. Не раздуто ли это противостояние из ничего? Из чего-то гораздо меньшего? Монахам, верным служителям Ордена, это не определить, но вот безбашенный, часто пьяненький парень да книжник со стороны — почему бы и нет…

И все-таки он покачал головой.

— Не было никаких конфликтов. Нечего ему и… Есть чего!

Становилось все интереснее. Обожаю эти прозрения Эрика, черт побери, обожаю! Только бы свечу у него забрать.

А парень продолжал:

— Говорят, он лет тридцать назад был влюблен в девушку, которая то ли ушла от него к магу, то ли сама подалась в колдовство… И мол потом он странствовал и узнал, что она живет в угодьях лесной ведьмы, переняла ее силу, и теперь расширяет свои владения и зовет его к себе. А тогдашний настоятель не только его не пустил, но и отправил туда вооруженный отряд.