Книжная лавка

Голякова Елизавета

В ее глазах плескалась паника загнанного в угол зверька, щеку избороздила свежая царапина, на другой высыхала единственная дорожка от слезы. Но вот чего я не увидел — так это сожаления, ни о том, что Эрин так спонтанно украла ее вместе с книгой, ни о том, что девчушка сбежала и вернулась к ней во второй раз, ни о том, что она помогает нам в почти безнадежной затее.

Отец настоятель был тут же, рядом с ней. И выглядел он настроенным решительно, еще решительнее, чем вчера вечером — от этого у меня засосало под ложечкой, как в ожидании грозы.

Почему я не видел ее, когда убегал на встречу нашего кружка? Видимо,

был слишком поглощен новой идеей, и по привычке не стал всматриваться в то, с чем там на этот раз возятся богословы. Как опрометчиво.

— Отец настоятель, боги милостивы… — голос Эрика был на удивление тверд.

— И суровы, — отрезал тот. — А теперь расскажи все, брат Эрик, и потом вместе будем смотреть, как эту девушку отдадут на милость богам. Вернее, как боги сами ее заберут.

Мне показалось, что парень сейчас бросится на него — или рухнет прямо здесь на подкосившихся ногах. Но он стоял.

Объективно говоря, про жертвоприношение — это настоятель блефовал, и блефовал плохо. Я читал о чем-то подобном: в древних храмах старым богам, еще до того, как было основано наше королевство и его важнейшие города, можно было изредка встретить алтари, которые сами, без вмешательства служителей, забирали (а порой и выбирали) себе жертву. Темная история, дремучие времена. Но сейчас мы живем в просвещенную эпоху, и нигде не сохранилось не то что алтарей, а и самих храмов и тех городов… И даже упоминаний о них.

— Вы не можете убивать людей во имя богов, — отрезал Эрик, в упор глядя на отца настоятеля тяжелым взглядом, — мы молимся и убиваем тварей, чтобы они были живы. Вы этого не сделаете.

— Да? Ты думаешь? — да он был на грани истерики! Знать бы только, что ее вызвало…

— Я уверен.

Повисла тишина.

— И поэтому пошел на измену?

И тут Эрик едва не взорвался — мне казалось, он сейчас состоит из чистой ненависти и праведного, спасительного гнева. Но он снова просто стоял.

— Поэтому — потому что это все во имя людей — нужно перестать мериться чем-то несуществующим с колдунами и хоть раз действовать сообща. Вдруг хотя бы тогда получится что-нибудь путное, а? Вы так не думали?

— Я думал, о, думал очень много! И понял, где истина, а где омут лжи! Ради чего было… — бушевал отец, понося и магов, и их стремление быть лучшими, и похождения за его спиной. К нему присоединились и другие. Орден тоже бушевал.

Я отключил звук, падая в себя так быстро, как только мог. Думай, давай, думай, Габриель! Листай странички памяти внутри своей черепушки, и срочно ищи то, что остановит этот кошмар. Дорого было каждое мгновение, но я тратил их впустую, метаясь по обрывкам воспоминаний, каким-то трактатам, трудам, чьим-то лицам, любовным романчикам…

Точно, романчикам! Образы вставали перед внутренним взглядом, складываясь идеально верно. Любовь, ненависть, месть. А я — готов.

Я шагнул вперед, вскидывая руки вверх, призывая всех замолчать. И, как ни странно, они замолчали один за другим, обращая все внимание на меня. Это и было то, что я хотел: пусть они смотрят, слушают, думают, в конце концов.

Давай, Габриель. Понеслась.

— Послушайте, прежде чем сыпать угрозами — именем богов! — было непривычно повышать голос там, где привык ходить тихо и говорить вполголоса, но это оказалось даже в чем-то… приятно. И я продолжил. — Вы готовы бороться против

магов, маги — против вас, но кому это нужно? Я скажу больше: многие из нас знают, что наш отец настоятель в юности проиграл некоему магу, и теперь на дух их не переносит. Человек, нанесший ему оскорбление, был не просто магом — он был чернокнижником, из тех, что связывают свои души с демонами и поклоняются им. А сейчас всем нам — и Ордену, и конфликтующие с ним магам — грозит опасность, снова в лице подобного тому чернокнижника. Нужно бороться против него, бороться и победить, и по-настоящему ценно будет это, а не пустые противостояния. Что скажете?

Я перевел дух, запыхавшись, потому что давно уже не помнил, когда в последний раз брал дыхание. Несколько секунд было тихо. И вдруг монахи загудели, заговорили все разом — пока не были остановлены решительным жестом отца настоятеля.

Он смотрел гневно… но не на нас.

— Именем богов ты предложил мне действовать из гордости и из мести, книжник. Это открыло мне глаза, словно я взглянул со стороны. Нет, это не то, чем будут довольны наши покровители-боги, но я знаю, что им придется по вкусу, — тут у меня упало сердце, но я одернул себя, повинуясь какой-то интуиции, словно голосу подсознания в моей голове. — И вот мое решение: не из желания мести, но во имя — мы будем отстаивать мир и гармонию, данные нам. И да хранят нас боги!

— И да хранят нас боги! — стало раздаваться со всех сторон, и вскоре слова отца настоятеля потонули в воодушевленном гомоне членов Ордена, охотно готовых идти вперед.

Кто-то развязал Венди, и я помог ей подняться и увел в сторону. Она смотрела на меня благодарно, начала всхлипывать, и наконец уткнулась в мое плечо и разрыдалась. Поверх ее головы я встретился взглядами с настоятелем — он слегка кивнул мне — и я оставил девушку на заботливого Эрика. Сейчас они смогут помочь друг другу как нельзя лучше.

— Отец настоятель?

Тот сложил руки на груди:

— Ты солгал мне, парень.

— А?..

— Он не был чернокнижником, тот мужчина. Просто харизматичнее и красивее, и она с легкостью предпочла его мне… Но ход хороший, хвалю, Габриель. Не знаю, как ты это делаешь, но умеешь ведь убеждать. Не хотел бы с тобой торговаться, парень!

Я отвесил полушутливый поклон и поспешил затеряться в толпе оживившихся монахов, потому что оставалось сделать еще кое-что очень важное.

Меньше чем через пару минут — я очень торопился! — я уже стоял внизу с той самой книгой, которую по чистой случайности выудил из храмовых стеллажей. «Потоки энергии в воздухе», автор неизвестен. Ха, он не только был лишен тщеславия, но и фантазии — название не из тех, которые интригуют с первого взгляда. И, возможно, это и сыграло всем нам на руку.

— Эрик! Эрик, где ж тебя… боги носят?!

Он вынырнул из-за чьей-то спины, убирая фляжку под плащ. Я проводил ее ехидным прищуром, но тот только отмахнулся, мол, это не мне, да и пора бы тебе уже привыкнуть. Действительно.

— Эрик, я буду твоей музой. Вот тебе литература. Читай внимательно.

— Что, прямо сейчас, все бросить и…

— Ага. И читать. Всегда так делаю.

Монах хмыкнул и раскрыл книгу. Я последил за ним с минуту — до тех пор, пока не проникся уверенностью, что муза из меня получилась самая лучшая, и теперь он дойдет до всего сам, дойдет и сделает, как надо.