Княжна Дубровина
Шрифт:
Но Николай Николаевичъ взглянулъ на дло иначе. Онъ затруднялся, какъ сказать дтямъ, что ршился жениться. Въ воскресенье утромъ пошелъ онъ къ обдн, горячо молился Богу, пришелъ домой и созвалъ въ кабинетъ всхъ дтей своихъ.
— Ну, дти мои милыя, сказалъ онъ имъ, — я долженъ сообщить вамъ очень важное, великое для васъ и для меня извстіе. Выслушайте меня внимательно.
Дти насторожили уши.
— Богъ взялъ у меня милую мать вашу. Остался я одинъ; занятый службой, за вами наблюдать не имю времени, а за домомъ и подавно. У васъ шумъ, шалости, ссоры…
— Папочка милый, заговорили дти.
— Молчите и слушайте; въ дом безпорядокъ. Я ршился всему этому положить конецъ; я женюсь. Конечно вамъ матери никто
Двочки заплакали, но Анюта всплеснула руками и воскликнула:
— А я не хочу, папочка!
Мальчики сидли понуря голову и молчали.
— Молчи… Анюта. Слушайте, дти! Я надюсь, что вы будете довольны, я женюсь на Марь Петровн.
— На какой Марь Петровн? спросилъ Митя недоумвая.
— На Марь Петровн, которую вы зовете Машей.
— На Маш, крикнули вс дти въ одинъ голосъ; — ахъ, папочка, милый папочка, и вс стремительно бросились обнимать и цловать его.
— Маша будетъ жить съ нами!
— Въ одномъ дом!!
— Будетъ играть, читать и гулять всегда съ нами, вотъ такъ папочка! Какое умное дло придумалъ, восклицали дти, перерывая одинъ другаго.
Николай Николаевичъ былъ такъ растроганъ, что обнималъ дтей со слезами на глазахъ.
— Пойдемте къ ней, сказалъ онъ, и вс дти стремглавъ побжали къ сосдкамъ, ворвались въ домъ съ шумомъ, съ крикомъ бросились къ Маш на шею и осыпали ее поцлуями.
— Маша, Маша! ты теперь наша Маша.
— Ваша, всею моею душой ваша, говорила растроганая Маша и протянула руку столь же растроганному отцу дтей. Онъ поцловалъ ея руку и сказалъ, обращаясь къ своей невст:
— Но мн кажется неловко, что они зовутъ васъ Машей и говорятъ вамъ ты, это неумстно.
— Ахъ нтъ, пожалуста, сказала она, — пусть я всегда остаюсь ихъ любящая Маша. Мн дорога ихъ любовь и дорого мн это имя.
— Какъ же! и мальчики? сказалъ недоумвая Николай Николаевичъ. Ужь это какъ-то совсмъ… неумстно!
— Что это папочка, сказалъ Митя негодуя. — Она моя Маша, я съ ней первый познакомился и всхъ сестеръ ей привелъ. Черезъ меня и вы ее узнали, правда, Маша?
— Правда, Митя, я всегда ваша Маша, любящая васъ и любимая вами, такъ ли?
— Такъ! Такъ! закричали дти хоромъ.
Свадьбу не откладывали. Николай Николаевичъ спшилъ ввести въ свой домъ молодую хозяйку. Приданое сдлали маленькое, простенькое. Маша говорила, что ничего ей не нужно — все у ней есть. Она сама сшила себ немного блья и три платья. Одно для свадьбы блое кисейное, Дарья-няня и даже Агаша помогали ей и рубили платки. Насталъ Свтлый праздникъ. Какъ весело вс они встрчали его. Вс пошли къ заутрени, потомъ пришли разговляться къ маменьк, и Николай Николаевичъ подарилъ Маш прелестный перстень. Она очень обрадовалась, удивилась, но смутилась.
— Ужь слишкомъ красивъ, сказала она надвая его на палецъ, — много стоитъ! Зачмъ тратишь столько денегъ. Они дтямъ нужны.
Святая прошла какъ одинъ день и свадьба была назначена на Красной горк.
Одлась Маша въ свое блое новое платье и горько плакала прощаясь съ матерью, принимая ея благословеніе. Пришелъ Митя, принесъ ей отъ отца букетъ цвтовъ и блые цвты. Она приколола ихъ къ своей густой и пышной кос и отправилась въ приходскую церковь пшкомъ, такъ какъ церковь находилась въ двухъ шагахъ.
Тамъ увидалъ ее Николай Николаевичъ окруженный дтьми. Старый священникъ, духовникъ Маши, обвнчалъ ихъ. Горячо молилась Маша и просила Бога дать ей разумъ и силу воспитать дтей своего мужа и составить его счастіе.
И вошла Маша въ домъ своего мужа и принялась за дло умючи и потихоньку, съ дтьми хлопотъ не было, они ее любили и охотно ее слушались. Одна Анюта не покорялась ей, но Маша скоро поняла ея характеръ и настаивала кротко, съ лаской и добрыми словами; Анюта полюбила Машу крпко и изъ любви уступала ей. Бывала закапризится Анюта, а Маша поглядитъ на нее добрыми глазами и покачаетъ головой — и стихнетъ Анюта. Бывало Анюта вспылитъ, слова такъ и бгутъ, такъ и сыплятся, а Маша выслушаетъ внимательно, молча, и скажетъ:
— Ты все сказала?
— Все.
— Ну теперь выслушай и меня. Тогда Маша принималась говорить разумно и ласково, и если ей не удавалось уговорить Анюту, она прибавляла:
— Не огорчай меня и папочку.
И Анюта переставала спорить.
Не такъ-то легко было сладить съ распущенною и избалованною прислугой. Но Маша черезъ три мсяца сладила и съ этимъ. Самые лнивые ушли, осталась старая няня, съ которою Маша обращалась ласково, ничего ей не приказывала, но всегда просила и твердо на своемъ желаніи настаивала.
Она черезъ Дарью-няню нашла другую кухарку, новую горничную и работящаго дворника; перевела отъ маменьки куръ и помстила ихъ у себя, въ новомъ курятник. Въ дом и хозяйств, даже въ саду и огород скоро все пришло въ надлежащій порядокъ. За мужемъ Маша заботливо ухаживала и зажили они счастливо.
Глава III
Не теряя времени Маша начала учить двочекъ тому что сама знала, ариметик, правильно читать и писать по-русски, священной исторіи и рукодльямъ, къ которымъ Агаша не только была способна, но и пристрастилась, а Анюта терпть не могла и всегда такъ устраивала, что двочки вяжутъ или шьютъ, а она читаетъ. Маша учила двочекъ шить и вязать, а Агаша даже скоро выучилась штопать.
— Это дло въ хозяйств необходимое, а вс эти канвовыя работы только денежный переводъ, говорила Маша, да и времени у меня на это нтъ. Это выдумано для богатыхъ, чтобы время коротать.
— Разв мы бдные? спрашивала Лида.
— Благодаря Бога нтъ, но и не богатые. Вамъ надо знать всякое домашнее, полезное рукодлье.
И Маша сама, по ея выраженію, дтей обшивала, то-есть сама шила имъ и блье и платья и Агаша вскор оказалась хорошею ей помощницей. Скоро наступили ваканціи и счастію дтей и веселости Маши конца не было. Начались длинныя прогулки, полдники въ лсу, катанья на лодк, громкій говоръ и хохотъ, собираніе грибовъ въ бору и трав на дугу и цвтовъ въ пол. Маша была охотница до всего этого, она сушила травы, отбирала ихъ, какія цлительныя для домашняго обихода, а какія красивыя для украшенія комнатъ. Она длала изъ длинныхъ травъ и высокихъ султановъ букеты и ставила ихъ въ вазочки. И чудесные это были букеты. Травки такія тоненькія, всякаго сорта и разной формы, и хотя уже пожелтвшія, но красивыя. Всю зиму напоминали они о весн и лт. Особенно любила Маша и дти уходить въ теплый лтній вечеръ на берегъ Оки, переправиться въ лодк на другую сторону и погулявъ около опушки бора, набравъ грибовъ возвращаться къ рк, садиться на берегъ. распвая хоровыя псни, которыхъ Маша знала много и которымъ научила дтей. Мальчики принимались за работу. Они натаскивали хворосту и сухаго ельника изъ бору и раскладывали костеръ на самомъ берегу Оки на сухомъ песк. Маша вынимала изъ корзины небольшую сковородку, кусокъ масла и принималась жарить набранные грибы. И никогда никакой роскошный обдъ не могъ быть такъ пріятенъ, какъ этотъ ужинъ у веселаго огня, на берегу быстрой Оки, при лунномъ свт, тихимъ, теплымъ лтнимъ вечеромъ. Смхъ и говоръ, говоръ и смхъ оглашали воздухъ, а когда надо было наконецъ идти домой, то подымались вс они не вдругъ, такъ не хотлось имъ оставить свою стоянку — и шли они домой распвая хоромъ какую-нибудь русскую псню. Маша научила ихъ пть согласно, не фальшивя и безъ писку. Слухъ у ней былъ замчательный. Больше всхъ любили дти пть хоромъ: