Когда пируют львы. И грянул гром
Шрифт:
Кэнди читала записку, глядя ему через плечо. Она так и взвизгнула от удовольствия:
– Замечательно! Так, придется нанять еще пару-тройку официантов, чтобы подавать напитки, и еще я приготовлю легкий завтрак. Думаю, мне тоже можно брать по два шиллинга с человека, как считаете?
– А я займусь объявлениями, – вставил Франсуа, которого в этом деле вряд ли кто мог переплюнуть. – И еще пошлю двух парней, чтобы приготовили ринг.
– Дробилку до Нового года останавливаем: Шону надо как следует отдохнуть. Только легкие тренировки, ни капли спиртного, конечно, и побольше спать.
– Ага, вы уже все устроили… а у меня спросили? – поинтересовался Шон. – Мне осталось только покорно выйти и ждать, когда из меня сделают отбивную?
– Мы же для тебя стараемся, дурень. Мы хотим, чтобы ты стал богатый и знаменитый.
– Благодарю, благодарю вас от всей души.
– Ты же любишь драться, разве нет?
– Это когда настроение плохое.
– Не волнуйся, я придумаю для тебя таких обзывалок, что сразу настроишься.
11
– Как самочувствие? – В течение утра Дафф уже в шестой раз задавал этот вопрос.
– Пять минут прошло – никаких изменений, – утешил его Шон.
Достав из кармана часы, Дафф посмотрел на них, поднес к уху и удивился: надо же, тикают.
– Претенденты уже выстроились на веранде. Я сказал Кэнди, чтобы угостила их – пускай выпьют как следует, пусть пьют сколько хотят и бесплатно. Каждая минута, пока мы здесь ждем, дает им еще одну возможность принять на грудь. Входную плату собирает Франсуа, я дал ему свой саквояж. Ты побеждаешь – ставки тоже идут туда. Мбежане я поставил сразу за гостиницей. Если начнется заваруха, один из нас перебросит сумку ему, а там поди найди его в высокой траве.
Шон лежал на кровати Кэнди, растянувшись во весь рост и заложив руки за голову.
– План у тебя, конечно, идеальный, тут ничего не скажешь. Но пока, умоляю, помолчи. Ты меня нервируешь.
Дверь с грохотом распахнулась, и Дафф пулей соскочил со стула. В дверях, держась за грудь, тяжело и часто дыша, стоял Франсуа.
– Сердце, – прошептал он. – Мое сердце этого не выдержит.
– Что там такое? – спросил Дафф.
– Мы собрали больше пятидесяти фунтов. Но на крышах тоже полно народу, и они не платят. Всякий раз, когда я к ним обращаюсь, в меня швыряют бутылками.
Кивком Франсуа показал на окно:
– Вы только послушайте.
Шума толпы тонкие стены гостиницы почти не заглушали.
– Они не хотят больше ждать… Шон, тебе лучше выйти, а то они сами начнут тебя искать.
– Я готов, – сказал Шон и встал.
Франсуа помялся, переступая с ноги на ногу:
– Послушай, Дафф, помнишь Фернандеса, ну, того португальца из Кимберли?
– Этого еще не хватало! – догадался Дафф. – Только не говори, что он тоже здесь.
Франсуа закивал:
– Я не хотел тебя беспокоить, но дело в том, что несколько местных скинулись и отправили ему телеграмму. Он сел на скорый дилижанс и полчаса назад был уже здесь. Я надеялся, что не успеет, но… – Он пожал плечами.
Дафф сокрушенно посмотрел на Шона:
– Не повезло, дружок.
Франсуа попытался смягчить удар:
– Я сказал ему, что желающих у нас очередь. Он шестой, так что в любом случае пару сотен Шон успеет настрогать… а потом мы всегда можем сказать, что чемпион устал, с него и так хватит, и закроем турнир.
Шон слушал с большим интересом:
– А что, этот ваш Фернандес – опасный громила?
– Когда придумали это слово, имели в виду как раз его, – объяснил ему Дафф.
– Пошли, посмотрим.
Шон первым вышел из спальни и направился к выходу.
– Ну что, весы для взвешивания достал? – спросил Дафф у Франсуа, когда они поспешали за Шоном.
– Нет, при прииске таких весов не нашлось, самые большие только на полторы сотни фунтов… зато у меня там припасен Гидеон Барнард.
– А он-то чем может помочь?
– Он скотопромышленник, вес определяет на глазок, и довольно точно. В пределах нескольких фунтов.
– Ну тогда так и сделаем. Тем более что у нас тут не чемпионат мира.
Они вышли на веранду, сощурившись от яркого солнечного света, и их встретил громовой рев толпы.
– Который тут ваш португалец? – прошептал Шон.
Впрочем, задавать этот вопрос не было нужды: Фернандес выделялся среди остальных, как горилла среди мартышек. Тело его покрывали густые волосы, начиная от плеч и вниз по спине и груди, покрывая соски и еще больше выпячивая его огромный живот.
Толпа расступилась, давая дорогу Шону и Даффу, и по этому коридору они прошли к рингу. Кое-кто из публики хлопал Шона по спине, но все напутствия и добрые пожелания тонули в шуме толпы. Судил поединки Джок Хейнс. Он помог Шону пролезть сквозь канаты и похлопал его по карманам.
– Таков порядок, – извинился он. – Мало ли, железку какую забыл… нам это надо?
Потом он подозвал высокого загорелого парня, который стоял, прислонившись к канатам, и жевал табак.
– Это мистер Барнард, специалист по взвешиванию. Ну, что скажешь, Гидеон?
Специалист выпустил изо рта струю слюны.
– Двести десять.
– Спасибо.
Джок поднял обе руки, и через несколько минут этот жест был вознагражден относительной тишиной.
– Дамы и господа!
– Ты это с кем разговариваешь, а, босс? – послышался крик.
– Сегодня мы имеем удовольствие видеть перед собой мистера Шона Кортни!
– Протри глаза, boet [30] , мы его уже сто лет знаем!
– Чемпион республики в тяжелом весе…
– А почему не чемпион мира, друган? Имеет право!
30
Брат (африкаанс).