Когда пируют львы. И грянул гром
Шрифт:
– Давай лучше еще выпьем, – попытался сменить тему Шон.
– А что, давай, спасибо.
– Послушайте вы, оба! Может, хоть сегодня забудем об этом? – взмолилась Кэнди. – Я думала, посидим, отпразднуем, все будет хорошо, будет такой приятный вечер… смотрите, а вот и Франсуа! Эй, Франсуа, мы здесь!
Щегольски разодетый Франсуа пробился к их столику:
– С Рождеством вас, ребята! Давайте я вас угощу!
– Как это хорошо, что ты с нами, – сказала Кэнди, целуя его. – Как дела? Хорошо выглядишь.
Франсуа сразу как-то вдруг посерьезнел:
– Странно, что ты это говоришь, Кэнди. Если честно, меня кое-что беспокоит.
Он опустился на свободный стул и похлопал себя по груди:
– Сердце что-то стало пошаливать… Между прочим, я давно ждал, что это случится. И вот вдруг вчера, я как раз был в дробильне, вот так просто стою себе, ну, понимаете… И – на тебе! Будто клещами сжало. Я вздохнуть не мог… в общем, плохо дело. Я, естественно, помчался в палатку, посмотрел у себя в книжке. Страница восемьдесят три. Под заголовком «Заболевания сердца».
Он грустно покачал головой:
– Очень это меня беспокоит. Вы же знаете, я и раньше здоровьем не отличался, а вот теперь еще это.
– Господи, – запричитала Кэнди, – не могу это больше слушать… и ты туда же…
– Простите, друзья, я сказал что-то не так?
– Нет-нет, спасибо тебе, поддержал за нашим столом праздничное настроение. – Она указала на Шона с Даффом. – Ты только посмотри на эти счастливые лица… Прошу прощения, мне надо приглядеть на кухне.
Она ушла.
– В чем дело, старик, а? Слышишь, Дафф?
Дафф снова продемонстрировал всем, как скалится мертвец, и повернулся к Шону:
– Этот человек хочет знать, в чем дело… так скажи ему.
– Три фунта шестнадцать шиллингов, – сказал Шон.
Франсуа явно был озадачен.
– Не понимаю, – признался он.
– Он хочет сказать, что мы на мели… совсем на мели.
– Gott, мне очень жаль это слышать, Дафф. Я думал, у вас все идет хорошо. Я же слышал, дробилка у вас весь месяц работала без остановки, и был уверен, что вы уже богачи.
– Работала, тут ты прав, и мы набрали столько золота, что можно блоху подковать.
– Но почему, черт возьми? Ты же разрабатываешь Ведущую жилу, разве нет?
– Я начинаю думать, что эта твоя Ведущая жила – бабушкины сказки.
Франсуа задумчиво уставился в свой стакан:
– На какой вы сейчас глубине?
– Один шурф идет под уклоном на пятьдесят футов.
– И что, никаких признаков Ведущей?
Дафф покачал головой.
– Ты пойми, когда я в первый раз тебе про это рассказывал, большая часть всего, что я наговорил, были просто предположения.
Дафф кивнул.
– А теперь я об этом знаю немного больше. Я тебе сейчас кое-что скажу, но помни: только тебе одному. Если это выйдет наружу, я потеряю работу, понимаешь?
Дафф снова кивнул.
– До сих пор Ведущая была обнаружена только в двух местах. У нас, на «Буре и гудке», и недавно мне стало известно, что братья Хейнс на нее наткнулись в шахте «Кузен Джок». Давай нарисую.
Он взял нож и стал чертить на подливе, покрывающей дно тарелки Шона.
– Вот здесь Ведущая идет довольно прямо. Вот здесь я, здесь «Кузен Джок», а вот здесь между нами ты. Мы оба нашли Ведущую, а ты нет. Я предполагаю, что она все равно где-то здесь, ты просто не знаешь, где искать. В самом дальнем конце участка «Бура и гудка» Средняя и Ведущая идут почти параллельно, между ними два фута, но, когда они доходят до границы «Кузена Джока», между ними снова пятьдесят. Мне кажется, эти две жилы образуют как бы такой длинный лук, вот так, – продолжал рисовать он. – Средняя – это тетива, а Ведущая – плечо его дуги. Говорю тебе, Дафф, если ты будешь копать под правильным углом к Средней жиле, обязательно найдешь, а когда найдешь, с тебя стакан.
Слушали они его мрачно, а когда Франсуа закончил, Дафф откинулся на спинку стула.
– Если бы знать это месяц назад! А сейчас где взять денег, чтобы копать новый шурф, да еще чтобы дробилка постоянно работала?
– Может, продать часть оборудования? – предложил Шон.
– Да нам оно самим нужно – каждая лопата, каждый лом. А поди продай хоть одну лопату – на нас сразу набросится стая кредиторов, как волки завоют: мол, отдавайте наши денежки.
– Я бы дал вам взаймы, если бы было что, но сами знаете, сколько мне платит мистер Градски. – Франсуа пожал плечами. – Вам нужно около двух сотен. А у меня их нет.
Вернулась Кэнди, как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу Франсуа.
– О чем это вы? – спросила она.
– Сказать ей, Франсуа, как думаешь?
– Ну, если ты думаешь, что это пойдет на пользу.
Кэнди выслушала, немного подумала.
– Вообще-то, я недавно потратилась, прикупила под Йоханнесбургом десять участков земли, в Гаверн-Виллидж – это в долине, так что денежек у меня маловато. Но фунтов пятьдесят могу одолжить, если это поможет делу.
– Никогда не занимал денег у женщин, ну что ж, лиха беда начало. Кэнди, я тебя обожаю.
– Хотелось бы, чтобы это было правдой, – отозвалась Кэнди, но, к счастью для Даффа, он этого не услышал.
– Нам нужно еще полторы сотни – ваши предложения, джентльмены, – торопливо проговорил он.
Повисло долгое молчание. Потом Дафф посмотрел на Шона, и рот его разъехался до ушей.
– Не говори, дай-ка я угадаю, – опередил его Шон. – Хочешь продать меня на племя?
– Близко, но не совсем. Как у тебя со здоровьем, дружок?
– Спасибо, хорошо.
– Силенки хватает?
– Хватает.
– Храбрости молодецкой?
– Ну хватит, Дафф, говори. Что-то не нравится мне, как блестят твои глазки.
Дафф достал из кармана блокнот и огрызок карандаша и что-то написал. Потом вырвал листок и вручил его Шону:
– Вот эти объявления мы развесим в каждой таверне прииска.
Шон прочитал:
Первого января, в первый день нового года, чемпион Трансваальской Республики в тяжелом весе мистер Шон Кортни вызывает на бой любого, желающего с ним сразиться. Бои будут проходить на площади перед «Кэндис-отелем». Приз победителю – пятьдесят фунтов стерлингов. Плата с каждого зрителя – два шиллинга. Добро пожаловать.