Когда время становится круглым
Шрифт:
А перчатку пришлось выбросить. Она, эта порванная собачьими клыками перчатка, попалась на глаза Матери, когда она в поисках Спецназа металась среди кустов и деревьев. Мать обнюхала находку, повертела, ухватила зачем-то её зубами и даже попробовала разорвать, однако передумала и отшвырнула в сторону.
НЕУДАЧНЫЙ ПОХОД ПРОДОТРЯДА
Лежебока, Обжора, Сплетница и Фашист сидели посередине лесной поляны, выстроившись в шеренгу, а Турист, преисполненный важности, прохаживался перед ними и вещал о трудностях, с которыми сталкиваются путешествующие собаки. Затем он остановился и спросил:
– Что ещё необходимо помнить, путешествуя на большие расстояния в режиме долгосрочного странствия по миру? Ну, кто знает?
– Поесть не мешало бы на дорожку, - высказалась Обжора и облизнулась.
– И выспаться. Кхе!
– добавила Лежебока и, потягиваясь, широко зевнула.
Малорослая Сплетница втянула голову в плечи и отодвинулась от Лежебоки.
– Ты пасть-то прикрывай, когда зеваешь. Мне даже страшно стало.
– Да, сбегать в деревню, подкормиться, потом отоспаться...
– мечтательно проговорила Обжора.
Сплетница нахмурилась.
– Местные накостыляют.
– Всем вместе двинуть. С понтом, продотряд, - предложила Обжора. Сдаваться она и не думала.
– Да, всем коллективом.
Турист, крайне недовольный развитием событий, пробовал протестовать и скандалить, настаивая на необходимости не откладывать путешествие в долгий ящик, однако потерпел поражение. И спустя непродолжительное время Обжора, Сплетница, Турист, Фашист и Лежебока (она позади всех), уже бежали по лесной тропинке, приближаясь к Эм-3. Достигнув дороги, они отправились по ней в направлении то ли действительно существующих заманчивых запахов чего-то неописуемо вкусного, то ли всего лишь рождаемых богатым воображением размечтавшихся зверей.
Неожиданно от придорожных кустов отделилась четвероногая фигура. Это был Предатель.
– Далеко ли, уважаемые?
– спросил он с усмешкой, когда собаки остановились напротив него.
– Сам-то как думаешь?
– недовольно произнёс Фашист.
Предатель многозначительно улыбнулся и, слегка понизив голос, сказал:
– Тут и поближе что покушать найдётся.
Обжора подскочила к Предателю.
– Что? Где?
Предатель кивнул в сторону.
– Кусты рябины видите? Щас из-за них сотня килограммчиков выкатится.
Какие килограммчики? Почему и с чего это вдруг они выкатятся? Естественные, казалось бы, вопросы, однако никто из оголодавших особей Предателю их не задал - просто все бросились бежать по дороге туда, где к ней вплотную подступали кусты рябины. Предатель же, довольно улыбающийся, остался стоять на прежнем месте. А когда из-за кустов рябины показался Таракан, выкатывающий на дорогу мотоцикл, Предатель укрылся за одиноко растущей у самой дороги берёзкой.
– Вот гады!
– прорычал Таракан, обнаружив бегущих в его сторону собак, и поспешно поставил мотоцикл на подножку. Затем он нагнулся и вырвал из-под коробки передач прикреплённый к ней скотчем пистолет.
Фашист, нёсшийся впереди всех, затормозил всеми четырьмя лапами и выкрикнул:
– Атас! Подстава!
Обжора, Сплетница, Турист и Лежебока также резко остановились.
– Я знала!
– взвыла Сплетница.
– Я же уже настроилась!
– с отчаянием простонала Обжора, изумлённо уставившись на Таракана, целящегося в неё из пистолета.
– Уходим по одному!
– прокричал Турист и метнулся в сторону.
Остальные, кто мгновенно, а кто и с некоторой задержкой, то есть уже после того, как зазвучали выстрелы, бросились врассыпную.
ТЯЖЁЛАЯ МАТЕРИНСКАЯ ДОЛЯ
За несколько секунд до того, как зазвучали выстрелы, Мать сделала шаг в сторону от лежащего на лесной полянке Спецназа и проговорила:
– У меня дети, мне некогда твои раны зализывать.
Пять минут тому назад она нашла Спецназа около покрытой мхом валёжины, оказала первую медицинскую помощь и помогла перебраться на эту полянку, прогреваемую почти прозрачными лучиками солнца.
– Да заживёт, как...
– Спецназ покосился на резаную рану на своём правом боку.
– Заживёт, в общем. Кровь ты почти остановила. А то что...
Спецназ замолчал и принялся считать зазвучавшие в отдалении выстрелы.
– Что это? Ты слышал?
– обернулась к нему Мать.
– Это Стечкин. Кстати, видел я уже Таракана. За нашего принял.
– Давай провожу на Эрвэпэдэ, - предложила Мать.
– Кто-нибудь там наверняка в ближайшее время появится.
– Полежу, - отказался Спецназ.
– А то и вообще здесь заночую.
Мать с сомнением осмотрела Спецназа.
– Не справиться тебе с ним.
– Ну уж!
– Спецназ вскинул голову.
– Я ж порвал ему руку!
Мать усмехнулась.
– Перчатку ты порвал, а не руку.
Спецназ предпринял попытку вскочить на ноги.
– Нет! Я... Ой!
– Он скривился от боли и осторожно опустился на землю.
– Да, он держал в руке перчатку.
– Хотя ты и сзади...
– не без иронии произнесла Мать.
– А это нормально, - запротестовал Спецназ.
– Если противник превосходит в... Ну, если разные, к примеру, весовые категории, то так и полагается.
– Возможно. Но как-то... не очень достойно, что ли. И вцепиться следовало в глотку. Разве нет?
Спецназ опустил глаза и вздохнул.
– Просто не тренировался давненько, некогда как-то всё. Ну и рацион не сбалансированный. Раньше-то Андреич следил.
Мать окинула Спецназа критическим взглядом.
– Когда ел-то в последний раз досыта?
– Не, ну я же охотник, я рыбак.
– То, что ты приносил детям, не очень-то похоже на добычу охотника.
Спецназ смутился.
– Ну... В общем, давай не будем об этом. И... Ну, я хотел бы надеяться...
– Могила, - кивнув, заверила Мать.
– А теперь побегу. Я пришлю кого-нибудь.