Когда жара невыносима
Шрифт:
– Это сильно повлияло на тебя?
– Конечно.
– Каким образом?
– Я ненавижу, когда мне указывают, что делать. Не хочу ни в чем себя ограничивать. Я пообещал себе и Бренту.
– Кому?
– Моему донору, что проживу эту жизнь по-настоящему. За нас двоих. Сделаю все, что не успел сделать он.
Фух! Вот она и выяснила, в чем дело.
– Я хочу еще кофе, – заявил Джек. – Тебе сварить?
Элли покачала головой. Лучше бы она этого не делала. Боль вспыхнула с новой силой. Почему ее с похмелья тянет на откровенные разговоры?
Глава 9
Джек вышел из комнаты. Элли долго смотрела ему вслед.
Пересадка сердца! Уж не шутит ли он, в самом деле? Конечно, она своими глазами видела шрам, но слишком уж все невероятно! Неужели это правда?
Джек вернулся и протянул ей чашку кофе.
– Все еще хочешь поговорить об этом? – спросил он. Весь его вид сообщал, что он скорее согласится сделать эпиляцию ног.
Откинувшись в кресле, Элли вытянула ноги.
– Это всего лишь история из жизни, как, скажем, сломанная нога, конечно, гораздо серьезнее, но все же.
– Когда я рассказал тебе про ногу, ты смеялась. Смех я люблю. Жалости не выношу.
– Извини, пожалуйста, – Элли поджала губы, – я знаю не слишком много анекдотов на тему пересадки сердца. И перестань так на меня смотреть! В конце концов, можешь и не продолжать, если не хочешь.
– Ты удивишься, – сказал Джек, – но я хочу кое-что тебе рассказать.
Элли взглянула на него из-под опущенных ресниц.
– Ты притворяешься милой, но на самом деле та еще штучка.
– Милой? – Элли сморщилась. – Что еще за эпитет? Титул богини секса мне больше понравился.
Джек расхохотался.
– За него тебе придется постоянно бороться.
– Ладно, но сначала я тоже кое-что тебе расскажу.
Джек напрягся. Элли решила идти до конца. Глубоко вздохнула и сказала:
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, но жалости именно к тебе я не испытываю. Можешь мне не верить, но это так. Во мне нет ни капли сочувствия к твоим попыткам наверстать упущенное. Ты мог бы испугаться, спрятаться от мира, но ты этого не сделал. Тебе дали второй шанс, и ты нашел в себе силы им воспользоваться. Я права?
– Да, видимо.
– И ничто не может тебе помешать. Ты же не нытик какой-нибудь, верно?
Джек улыбнулся. Ну почему он такой красивый? Будто его аналитического ума и отличного чувства юмора недостаточно, чтобы произвести на нее неизгладимое впечатление?
Элли изо всех сил старалась воспринимать их отношения как легкую интрижку. Она старалась не давать воли фантазиям, понимая, что долго эта идиллия не продлится. Их роман – обоюдное мимолетное увлечение. Зато, когда Джек, наконец, ее покинет, она не испытает снова тех страданий, что испытала когда-то.
Джек погладил ее по щеке, и она прочитала в его глазах невиданное прежде выражение. Элли смогла его понять, и теперь он видел ее совсем по-другому. Будто их отношения перешли на новый уровень, когда он решился открыть свою тайну.
Он смотрел ей в глаза, но ее решимость не идти на поводу у чувств была тверда как алмаз. Конечно, можно дать себе волю и полюбить его. Но ему не нужна ее любовь. Не стоит рисковать. Влюбившись, она может легко разочаровать его или разочароваться сама, так к чему очаровываться? Отвечая на его поцелуи, Элли убеждала себя: она не влюбится.
Но достаточно ли одних убеждений?
Джек почти дописал историю Митча. Спина затекла, и он решил сделать перерыв. Спустившись в булочную, он заказал двойной эспрессо и шоколадный маффин.
Элли склонилась над очередным тортом. Вдоволь налюбовавшись на ее ноги, он подошел к ней и дернул за хвостик на голове. Девушка в первую очередь заинтересовалась маффином.
– Умираю с голоду! Можно мне маленький кусочек?
Джек поднес маффин к ее рту. Да уж, хорошенькие у нее представления о маленьких кусочках!
– Ты просто свинка.
– Я не обедала, – объяснила Элли. – Слишком увлеклась.
Джек затолкал себе в рот остатки маффина, пока не поздно.
– Удивительное дело – голодать в булочной, битком набитой едой, – заметил он.
– Может быть, – вздохнула она и продолжила ваять нежную кремовую розочку, почти неотличимую от настоящей.
Джек взглянул на изумительный свадебный торт.
– Очень красивый.
– Спасибо, – ответила Элли, предельно сосредоточенная на почти ювелирной работе.
Ее раскрытый ноутбук стоял на соседнем стуле.
– С ноутбуком что-то не так?
– Жду звонка по скайпу от мамы. Нужно обсудить ситуацию с переездом.
«Прогресс», – подумал Джек. Однако до серьезного обсуждения дело вряд ли дойдет. Элли не хочет напрягать маму и все проблемы возьмет на себя.
Иногда ему хотелось взять ее за плечи и потрясти, как следует. О чем она вообще думает? Осталось пять месяцев, чтобы приобрести помещение, сделать необходимый ремонт и возобновить работу булочной, если только она не хочет нести убытки. И чем она занимается? Очаровывает сумасшедшую старуху, которая все равно не продаст ей здание? Болтает по скайпу с мамой, вместо того чтобы срочно вызвать ее сюда? Просто ужас. Джек вздохнул. Он, конечно, и сам не любит напрягать других, но, если нужно, приходится делать и это. Дипломатические способности Элли заключаются в их полном отсутствии.
Но даже несмотря на все ее очевидные недостатки, почему-то именно ей он вчера решился рассказать об операции и своем прошлом. Он никогда никому об этом не говорил. Предпочел бы вообще не вспоминать об этом. Избавиться от шрама, избавиться от воспоминаний. Никого никогда не впускать в свое прошлое.
Но Элли смогла туда проникнуть. Она никогда не поймет, как тяжело ему было рассказать об этом. Он словно вернулся на семнадцать лет назад, в то ужасное время, куда не хотел возвращаться никогда. Каждое слово рождалось в муках, но он рассказал ей об этом. Значит ли это, что их роман – нечто большее, чем просто секс по дружбе? А если так, когда они стали по-настоящему близки друг другу? Вчера? Неделю назад? В первую же встречу? Он думал, что сможет жить с Элли, общаться, спать с ней и не влюбиться. А еще считал себя умным человеком! Но, по правде говоря, разве ему так уж плохо здесь? Ему нравится ее дом на берегу моря, изумительной красоты природа, горы, пляжи, счастливые солнечные дни. Нравятся ее друзья, с которыми удивительно легко общаться. Нравится проводить время с ней. Разве он хочет вернуться в пустую бездушную квартиру в Лондоне, где его единственным другом был плазменный телевизор?