Колчаковщина (сборник)
Шрифт:
Димитрий хорошо знает Сибирь. К опасностям привык и их не боится. Спокойный и уверенный, зря рисковать не будет. Товарищи учли в Димитрии эти качества и потому именно ему поручили это опасное и ответственное дело.
Знают также товарищи из штаба и то, что у Димитрия в. Сибири осталась жена с ребенком…
Киселев вздохнул.
— Что с ними? Полгода никаких известий. Бедная Наташа, бедный маленький Мишка! Каково-то тебе без твоего папульки!
Кто-то неведомый, непрошеный жесткой рукой схватил за сердце, сдавил, скомкал. Глубокой бороздкой прошла поперечная складка на лбу, скорбно сдвинула брови. Киселев тряхнул головой,
— Ничего, скоро увижу.
Пройти через фронт большого труда не составит. В Сибири его не узнают, — там он носил густую курчавую бороду, теперь у него бритое актерское лицо. Дополняют сходство с актером глубокие складки на лбу и на щеках у рта, — словно грим наложен… Да, дело опасное. Впереди, может быть, смерть. Положим, смерть не страшна, к смерти привык, каждый день с ней лицом к лицу. Но может быть хуже. Попадешься, будут издеваться, мучить. Белые совсем озверели… Да, дело опасное. Надо предусмотреть каждую мелочь, продумать все до мельчайших подробностей.
Утром Димитрий зашел в мастерскую, заказал чемодан с двойным дном и двойными стенками. В штабе получил паспортную книжку на имя крестьянина Саратовской губернии Ивана Петровича Мурыгина, по профессии учителя.
— Будьте спокойны, товарищ Киселев, книжка самая настоящая.
Димитрий улыбнулся, спрятал книжку в карман. Зашел к начальнику штаба — получить еще документ. Начальник, Никита Иванович, высокий, широкоплечий, с коротко стриженными волосами на большой круглой голове, протянул Киселеву маленькую шелковую полоску:
— Вот вам, товарищ Димитрий, документ.
Димитрий взглянул на полоску. Два вершка в длину, вершок в ширину. Буквы — словно зерна маковые нанизаны, чуть глазом рассмотришь. В углу — печать с копейку, нарочно на этот случай изготовленная.
Никита Иванович полушутя, полусерьезно улыбается:
— Дальше прячьте. Документ может оказаться для вас смертным приговором.
— Знаю. У меня есть такое место, куда в старое время даже жандармы редко заглядывали, век ищи, не найдешь.
Никита Иванович понял и усмехнулся.
— А это вот вам в Сибири очень пригодится.
Вынул из стола несколько новеньких пачек желтых и серо-зеленых колчаковских денег и подал Киселеву.
— Ну, кажется, все теперь.
Поднялся из-за стола, взволнованно пожал Димитрию руку.
— Ну, а если там что… мы вашу семью разыщем… ну, да вы сами знаете, товарищ Димитрий…
Он махнул рукой и сел на свое место.
Димитрий вышел…
…До вечера бегал по аптекам и аптекарским складам — искал целлулоидную капсулу. Непременно надо было целлулоидную; в том месте, куда думал спрятать документ, желатиновая капсула быстро растаяла бы. Наконец, нашел. Взял несколько штук на всякий случай. Дома маленькую шелковую полоску свернул трубочкой, всунул в капсулу и положил в бумажник.
— Буду переходить фронт, спрячу куда следует.
Вечером пошел к сапожнику и тут же при себе велел заделать в сапог под подошву паспортную книжку учителя Мурыгина. Расчет был простой — если бы пришлось попасться к белым, надо вынуть книжку именно из потайного места и сказать, что спрятал от большевиков. Утром на другой день был готов и чемодан. В дно положил несколько газет, брошюр, — столько, чтобы заметно не увеличивало тяжесть чемодана. В двойные стенки аккуратно, чтобы не тряхнулось, уложил пачки колчаковских кредиток. В этот же день простился с товарищами и уехал на передовые позиции.
Молодой энергичный комдив разложил карту местности, где Димитрий собирался переходить фронт.
— Вам, товарищ Киселев, надо лошадь и сани, — задумчиво говорил комдив. — Пешком нельзя. Собственно, пешком бы и лучше, здесь всего пять-шесть верст, но если попадете на белых, будет очень подозрительно, что человек тащит на себе чемодан. Взять возчика из здешних мужиков, — черт его знает, какой попадется, так прямехонько к белым в штаб и прикатит.
— Нет, уж я лучше без возчика, — засмеялся Киселев.
— Лошадь и сани мы вам дадим. Там бросите, как доберетесь, а не бросите, так продадите, колчаковские деньги пригодятся. А сейчас поедемте, я вам засветло покажу местность.
Вместе с комдивом выехали за линию расположений.
— Вон видите кустики, указал комдив вдаль, — а вон дальше бугорок. За бугорком направо, верстах в пяти, деревня, с бугорка ее видать. Если взять степью полевее, то можно выехать на дорогу сзади этой деревни. Дорога идет на станцию. Днем нельзя, видите, в степи все, как на ладони. А ночью патрули можно миновать. Далеко от деревни патрули не заходят.
Димитрий выехал от комдива, как стало смеркаться.
Вон и кустики. От кустиков дорога пошла слегка в гору. Снег с горы сдуло, и лошадь шла легко. С бугорка Димитрий рассмотрел чуть мерцавшие огни деревни. Слегка ударил лошадь кнутом.
— Но, поторапливай, теперь недалеко.
Лошадь затрусила под гору. Вдруг фыркнула и метнулась в сторону.
— Что там еще? Чего испугалась?
Киселев остановил лошадь, зорко посмотрел вперед. На снегу что-то чернелось. Слез с саней, подошел ближе, нагнулся. Перед ним лежал человек в барнаулке, больших пимах, заячьей шапке с ушами, наполовину занесенный снегом. Через плечо у человека ремни. Димитрий потянул за ремни и вытащил из-под снега кожаную сумку. Вытряхнул снег из сумки, вместе со снегом выпало письмо. Счистил снег с письма рукавом шинели, чиркнул спичку. Письмо адресовано в Казань. Киселев, в раздумье постоял возле человека. Что бы это значило? Внимательно осмотрел вокруг человека, копнул снег ногой. Еще письмо. Опять счистил снег с письма, чиркнул спичку. Адрес в Самару. Теперь ясно: значит, человек шел от белых из Сибири и пробирался в Советскую Россию. Дорогой замерз или убит. Может быть, нес важные сообщения. Димитрий торопливо стал разгребать снег возле человека. Нашел еще письмо, еще… еще… Нашел больше трех десятков. Что делать? Сложить в сумку и оставить здесь? Но по всему видно, что человек лежит здесь не со вчерашнего дня и, кто знает, сколько еще может пролежать, пока не наткнутся на него. Да и кто еще наткнется. Прочитать письма в темноте нельзя. Зажечь спичку. Но коробки спичек не хватит прочесть и двух писем. Придется отложить переход границы еще на день, доставить письма в штаб необходимо…
Димитрий снял сумку с человека, сложил в нее все письма. Поискал у человека на груди, в карманах, — нет ли каких документов. Ничего не оказалось. Взглянул еще раз на еле мерцавшие огоньки деревни, подошел к лошади, сел в сани и повернул обратно…
Комдив еще не спал.
— Что, товарищ Киселев, неудача?
— А вот посмотрим, удача или неудача.
Димитрий рассказал о находке и вытряхнул из сумки письма. Комдив бросился помогать Киселеву счищать снег с писем. Димитрий с любопытством просматривал адреса.