Колумб Австралии
Шрифт:
Несколько часов спустя в лагерь возвращается второй отряд. Хуан де Буинтраго — это всем известно, лучший друг Манрике, и его хватают, едва только он входит в ворота крепости. А затем, обвинив в попустительстве убийству Малопы (сам убийца тоже пойман и ждет своего часа), приговаривают к отсечению головы.
Остается еще убийца Малопы. Того гляди и ему отрубят голову. Но за него вступается Кирос. Йе потому, что хочет оправдать его. Просто Кирос считает, что и так уже пролито много крови и каждый человек на „ счету. И он не очень уверен, что Менданья прав, расправляясь со своими противниками такими методами. Конечно, за мятеж полагается казнь. Но
Убийцу отводят на корабль. Через неделю он умирает, уморив себя голодом.
А на острове тем временем происходит то, чего тщетно хотел избегнуть Менданья. Восстание! Туземцы не желают иметь никаких дел с испанцами. Все попытки примирения срываются. Менданья посылает им голову Буинтраго, но и это не помогает. Чаша терпенья островитян переполнилась. Они окружают лагерь и осыпают испанцев градом стрел и камней, оглашают окрестности своими криками и не хотят идти на мировую.
В первый же день ранено 24 участника экспедиции, в том числе и Лоренсо Баретто. И не удивительно, смекалистые воины целят либо в лоб, либо в ноги. И поэтому шлемы, щиты, панцири не спасают испанцев от крупных потерь.
Военные действия не прекращаются ни днем, ни ночью. Худо становится с провиантом — островитяне его больше не доставляют, а дороги заняты их отрядами. И не только дороги. Весь лес кишмя кишит разъяренными индейцами. Такое впечатление, что, прекратив междоусобицы, они все выступают против пришельцев!
Раны не заживают или заживают плохо: туземцы смазывают кончики стрел каким-то ядом. К ранам до- - бавляются болезни. Свирепствует отчаянная дизентерия, и многие солдаты бродят еле живые, а то и вовсе от слабости не могут головы поднять. Каждый день умирают люди. Их косят не только раны и дизентерия, но и страшнейшая тропическая малярия, злейший бич здешних райских мест. Не помогают ни настойки, ни молитвы, день ото дня положение становится все тяжелее.
«Посеявший ветер пожнет бурю» — эта древняя поговорка, наверное, не единожды приходит на ум Менданье. Столько лет усилий, такую жестокую борьбу пришлось выдержать, чтобы суметь снова отправиться в манящие дали безбрежного моря — и неудача за неудачей! Эти его Соломоновы острова, которые словно в прятки надумали с ним играть, хотя вроде бы по всем расчетам давно полагается им показаться. (Менданья не знает и так никогда не узнает, что ошибся не только в определении расстояния от Маркизских островов до Соломоновых, но и примерно на 350 морских миль приуменьшил расстояние от Перу до Маркизов.) Неудача на Маркизских островах. Исчезновение альмиранты,— а на ней . было 180 человек, чуть ли не половина всей .экспедиции.
Как ему тогда, в Череппе не хотелось брать это судно. Будто чувствовал: не пройдет впрок обмен.
По ночам со всех сторон видны боевые костры островитян, слышны боевые выкрики размахивающих -тяжелыми палицами и копьями воинов, гремят барабаны. И ни днем, ни ночью не чувствуют себя в безопасности пришельцы. Они — в полукольце, в их распоряжении клочок береговой кромки да на скорую руку срубленный форт.
Неужто все пойдет прахом?
В глубине души Менданья понимает, что есть и его вина в том, что происходит. Слишком много всякой портовой швали стали участниками экспедиции. Неважно получилось и с маршрутом.
...Припасы более не поступают. Лишь под охраной солдат удается собрать в лесу ягоды. В осаде живут испанцы, и положение с каждым днем становится все хуже. .
Перечисляя в своем дневнике беды, обрушившиеся на экспедицию, Кирос упомянет неважный климат (он оказался здесь далеко не таким ласковым, как на Маркизских островах), а также неблагоприятное время года: днем яркое, палящее солнце, от которого не знаешь .куда деваться, а ночью с гор спускается туман. Сырость такая, что не только прибрежный песок, все кругом мокро, как после дождя, одежду хоть выжимай, от холода не спасают ни одеяла, ни плащи, а разводить костры опасно. Спать приходилось зачастую на голой земле.
Умирает духовник Антонио де Серпа, умирает капитан фрегата Алонсо де Лейва. Число больных все увеличивается.
Менданья тоже болен. Он лежит в хижине, день ото дня ему становится все хуже. С ним в лагере Исабель и ее родственники.
Все меньше сил. И наступает день, когда Менданья понимает: живым ему с этого острова не выбраться.
18 октября, так и не добравшись до Соломоновых островов, так и не исполнив задуманное, сломленный неудачами и недугами, Менданья умирает. Восемь офицеров несут покрытый черным сукном гроб. Короткая заупокойная молитва. Гроб опускают в могилу.
Лоренсо Баретто, новый главнокомандующий, делает попытку договориться с островитянами и для этой цели избирает Кироса. Аборигены не скрывают своей неприязни к белым. И все-таки, когда Кирос объясняет им, в каком тяжелом положении находятся испанцы, и просит прекратить военные действия, соплеменники Малопы соглашаются. И даже приносят испанцам продовольствие.
Вспоминая впоследствии об этом, Кирос напишет, что ему было стыдно за своих земляков.
...Несколько дней спустя Лоренсо тоже умирает.
В экспедиции растет недовольство. Бежать, бежать с этого острова. Напрасно Кирос пробует урезонить солдат. Они не хотят ни о чем слышать. Кирос с небольшой группой матросов хочет остаться, он считает, что земли тут хорошие, что можно сыскать более здоровый уголок. Пожалуйста, пусть остается. Пусть остаются те, кому здесь нравится.
Исабель считает, что нужно возвращаться. Назначенная Менданьей его преемницей и руководительницей экспедиции, получившая громкий титул губернаторши, она тоже не хочет больше оставаться на острове, и ей нужен Кирос. Кто, кроме него, в состоянии повести корабли к родным берегам?
Глава четвертая
Дорога домой идёт через Филиппины
Весь груз ответственности — на плечах Кироса. Он единственный человек, который в состоянии найти выход из очень нелегкой ситуации.