Колумбы иных миров
Шрифт:
Чума пошла на убыль. Мы тайно подмешали снадобье в воду для питья, благо, оно оказалось безвкусным и очень действенным. Новых заболевших нет, кое-кто из старых стал поправляться. Все возносят хвалу Умрану и Эрде.
У Эдуарда болезнь не развилась, он совершенно здоров и постоянно хочет есть. Сжевал весь запас лепёшек. Девицы наши умиляются его аппетиту и постоянно подкармливают.
Плавание подходит к концу. Если не подведёт погода, завтра поутру должны пристать к берегу. Надеюсь, зараза к этому времени успеет вывестись совсем и не пойдёт гулять по континенту – на всё Староземье нашего противочумного снадобья не хватит… А может, уже гуляет? Должна же она была откуда-то попасть на корабль?
Высадились в порту Шванка. Откуда начали путь, туда и вернулись. Потратили прорву времени а узнали так мало! Досадно!
Чумы в Шванке нет. Велик шанс, что будет. Мы рассчитывали, что больных с корабля запрут в заразном бараке, как всегда в подобных случаях. Но на сей раз никто об этом не позаботился, и чумные разбрелись каждый своей дорогой. Все они стремительно выздоравливают, но я не уверен, что больше не представляют опасности для окружающих. Но я-то ладно. Аолен тоже не уверен, и это уже серьёзно. Он горестно вздыхает и говорит: «Мы сделали всё, что смогли». Утешение слабое.
Ну, да на всё воля судеб. Сейчас доедим тыквенный пирог (отличные пироги пекут в портовом трактире, хорошо, что я его в детстве не сжёг, с меня сталось бы!) и пойдём искать Чужого.
Это случилось во времена смутные и странные, когда можно стало всё, даже то, чего прежде не существовало вовсе…
Тогда ОН решил податься в колдуны. Не потому, что верил во всякую чертовщину, подобно многим «коллегам по цеху». Нравилось чувствовать себя умным и хитрым, нравилось разводить доверчивых клиентов, готовых щедро платить за удовольствие быть обманутыми, за то, чего нет на самом деле…
Клиентами чаще всего были глупые бабы. Отворот-приворот, гадание на суженого, венец безбрачия и прочая любовная придурь. Иной раз забредали и мужики – бритый череп, мутный бычий взгляд и золотой нательный крест размером с половник. «Типа, на конкурента порчу навести. Или сглаз – смотря что подороже. Чтобы с гарантией». Их трогательная вера в сверхъестественное была просто умилительна. Он обманывал их, он делал это сознательно и с удовольствием. Наживался на глупости человеческой, которой, как известно, нет предела. Он вошёл в моду. Он сделался настоящим артистом, виртуозом своего дела… Тогда он ещё не знал, что «ирония судьбы» это не только название новогодней сказки…
К делу он всегда подходил серьёзно и обстоятельно, даже в мелочах. Перечёл прорву макулатуры по магии, алхимии, астрологии и прочей оккультной чепухе. Усвоил терминологию – мог часами с умным видом разглагольствовать о файерболах, силовых щитах, порталах, талисманах и амулетах. Мог, при случае, и заговор экспромтом выдать: «встану не помолясь, пойду не перекрестясь…» – в таком духе. Потому что изображал колдуна тёмного, личность роковую и магнетическую.
Для этого пришлось поработать с внешностью, прежде ничем не примечательной: сбросить десяток лишних килограммов, перекрасить волосы в иссиня-чёрный цвет, заказать подходящие линзы, выщипать брови по-мефистофельски (ужасная процедура!), пошить в ателье «У Елены» чёрный балахон (бабёнки-швеи от любопытства извелись – зачем такой нужен?).
В интерьер квартиры тоже были внесены изменения. Обычный «зал» с телевизором, стенкой и диваном напротив окна трансформировался в «приёмную»: зловеще-чёрный ковёр, тяжёлые драпировки, чёрный полированный стол с хрустальным шаром посредине (эх и стоил же, зараза – зубами скрипел, когда расплачивался!) длинные полки со всяким псевдомагическим барахлом – хрустальные же призмы, морские раковины, сосуды причудливых форм, стопки старинных книг (якобы, волшебных – покупал, если обложка казалась красивой), лампы, бутыли тёмного стекла, ритуальные маски народов мира – всё что годилось для создания мистического антуража.
И кто же мог подумать, что среди всей этой рухляди, собранной по букинистическим отделам, рыночным толкучкам, а то и вовсе свалкам, окажется ОНО?! То, что раз и навсегда изменит его жизнь?
Попал к нему этот судьбоносный предмет путём самым прозаическим – стоял у мусоропровода. Так часто бывает: прежним хозяевам вещь стала не нужна, а выбросить совсем – жалко, вдруг ещё кому пригодится.
Вещи и в самом деле казалась хорошей, без видимых изъянов. Правда, назначение её было не совсем понятным. Почему-то он решил, что это деталь самогонного аппарата – медная каплевидная ёмкость на трёх ножках, от неё отходит тонкая спиральная трубка. Но внимание привлекала не столько форма предмета, сама по себе довольно выразительная, сколько поверхность его, украшенная символами, очень похожими на скандинавские руны. Почему-то он тогда не задумался, какому психу могло прийти в голову украшать самогонный аппарат древними письменами. Просто взял его, принёс домой и водрузил на полку, между керамической статуэткой Анубиса и страусиным яйцом. Предмет матово поблёскивал при свечах, смотрелся внушительно и загадочно.
Полюбовавшись несколько мину своим случайным приобретением, он совершенно о нём позабыл. Вспомнить пришлось примерно месяц. Тогда ему попалась клиентка, обещавшая заплатить за приворотное зелье большие деньги. Но с условием. Изготавливаться упомянутое зелье должно непременно в её личном присутствии. Особенно умилял мотив такого требования: «чтобы всё было без обману!»
Мысленно посмеявшись над глупой девчонкой, он согласился. И время назначил – полночь! Клиентка была глупа, но миловидна, подумалось: может, так дело обернётся, что и забудет она про своё зелье, в романтической-то обстановке, ночью, при свечах… Но как бы там ни было, готовиться к представлению он привык добросовестно.
Подобрал ингредиенты пострашнее – флакончик-пробник с кровью (собственной, накануне здорово порезался и не поленился, собрал шприцем) сморщенную лягушачью кожу (летом на даче нашёл), травы сухие (какие – сам не знал, покупал на рынке, у бабки, что красивее засохло), клок волос чёрного кота (соседский Бегемот линял безбожно), ещё какую-то дрянь, что под руку попалась. Заранее налил воды в большую колбу – якобы, родниковая. В кухне навесил чёрных тряпок – для декора. Встал вопрос – в чём варить? Не в кастрюле же с цветочками? Бросил взгляд на полку с «магическими артефактами» – да вот он стоит! Медный, прозеленевший. Лучшей тары для колдовского зелья не придумаешь!
В назначенный срок заявилась девица, вся в чёрном, как было велено, волосы распущены, сама бледная от страха, зубами стучит, дурочка. И такой она ему показалась красавицей в неверном свете свечей – дух захватило! Может, поэтому, от восторга, вместо заготовленного «встану не помолясь…» он вдруг принялся считывать руны с поверхности кипящего сосуда…
Что сталось с той девчонкой, удалось ли ей сохранить здравие рассудка – этого он так и не узнал. Пропала она, девчонка. И кухня пропала, его собственная. И весь мир пропал…
Очнулся он в месте незнакомом и неожиданном – на самом краю рва, у высокой кирпичной стены. Он лежал в тёплой мягкой пыли, распластавшись на брюхе по-жабьи. От рва, глубокого, почти пересохшего, несло тиной и нечистотами. Направо виднелись очертания гор. Налево простиралась бесконечная равнина. А прямо перед носом маячили, перетаптывались четыре маленькие босые ноги, грязные до неприличия. Он поднял взгляд, будучи ещё не в силах подняться сам. Ноги принадлежали двум детям, оборванным и неухоженным. Но больше всего в тот момент поразили его не странные холщовые одежды детей и не их запущенный вид. Самым поразительным были их лица, совершенно не похожие на человеческие. Круглые, плоские. с огромными жёлтыми глазами, разъехавшимися к острым ушам, с маленькими носами, вздёрнутыми так, что ноздри глядели наружу, с аккуратными овальными ротиками и резко скошенными подбородками. Волосы у детей были тёмно-серыми, короткими и мягкими, как шерсть животного, а кожа имела необычный оранжевый оттенок. Телосложение казалось крепким и приземистым – длинные тела на сравнительно коротких ножках. Их нельзя было принять за уродов, потому что в целом внешность их выглядела вполне органично. Просто это были НЕ ЛЮДИ!