Конан из Киммерии
Шрифт:
Оливия проснулась, как от толчка. Она вся была в холодном поту, сердце громко стучало в полной тишине. Поведя вокруг диким взором, девушка увидела Конана, — он спал, прислонившись к колонне, голова свесилась на могучую грудь. Серебряные лучи поздней луны проникали сквозь дыры в потолке, длинными белыми полосами ложились на пыльный пол. Девушка смутно различила статуи — черные, застывшие в миг величайшего напряжения, выжидающие. Борясь с истерикой, она разглядывала слабо озаренные луной колонны и статуи в нишах.
Что это? Дрожь прошла по статуям, едва их коснулся луч.
Словно невидимые оковы сомкнулись на ее членах, когда она заметила шевеление, судороги черных тел. Но через мгновение с ее уст сорвался вопль, и вместе с ним спало оцепенение. Конан вскочил на ноги, в руке его был меч, зубы сверкали в темноте.
— Статуи! Статуи! О боже, они оживают!
С пронзительным криком Оливия бросилась к пролому в стене, разорвала лианы. Она бежала вслепую, оглашая ночь дикими воплями, и вдруг твердая рука схватила ее за плечо. Девушка визжала и барахталась в объятьях чудовищной силы, пока знакомый голос не проник сквозь туман владевшего ею ужаса, пока она не увидела перед собой в лунном свете озадаченное лицо Конана.
— Кром! Да что с тобой, девочка? Кошмар приснился?
Его голос показался ей далеким, незнакомым. Всхлипнув, она обвила руками его могучую шею. Ее сотрясали рыдания, легким не хватало воздуха.
— Где они? Они гнались за нами?
— Никто за нами не гнался.
Все еще прижимаясь к нему, девушка огляделась вокруг. Оказывается, она добежала почти до южного края плато. Прямо под ними начинался склон, подножие скрывалось в густой тени леса. Обернувшись, она увидела руины, ярко освещенные луной.
— Неужели ты не заметил? Статуи двигались, поднимали руки, глаза сверкали во тьме…
— Я ничего не видел, — нахмурился варвар, — Спал крепче обычного, мне ведь уже давно не случалось выспаться. И все-таки не думаю, чтобы кто-то мог войти в зал, не разбудив меня.
— Никто и не входил, — Она истерически рассмеялась, — Они уже были там. О, Митра, мы устроились на ночлег в их логове! Овцы сами забрели на бойню!
— О чем ты говоришь? Я проснулся от твоего крика, но прежде чем успел осмотреться, ты бросилась наружу через трещину в стене. Я побежал следом, боясь, как бы с тобой не случилось чего. Решил, что тебе приснился скверный сон.
— Так оно и было! — Девушка вздрогнула. — Но реальность оказалась куда страшнее сна. Слушай!
И она рассказала обо всем, что увидела во сне и, как ей казалось, наяву.
Конан выслушал очень внимательно. Естественный скептицизм просвещенного человека был ему незнаком. В мифологии его народа встречались вампиры, гоблины и чернокнижники, — ни один киммериец не считал их выдумкой. Когда она договорила, он некоторое время сидел молча, в задумчивости поигрывая мечом.
— Юноша, которого пытали, был похож на высокого мужчину, который появился потом? — спросил он наконец.
— Как сын на отца, — ответила она и нерешительно добанила: — Если можно вообразить плод союза божества со смертным человеком, то это и будет тот юноша. Наши легенды говорят, что в древние времена смертные женщины иногда рождали детей от богов.
— От каких богов?
— Эти боги давно забыты, никто не знает их имен. Они вернулись в спокойные воды озер, на тихие холмы, на берега, что лежат за звездами. Боги столь же непостоянны, как и люди.
— Но если эти статуи — люди, превращенные в железо богом или демоном, как могут они оживать?
— Это лунное колдовство, — Девушка снова задрожала, — Пришелец указал на луну. Пока на них падает лунный свет, они живут.
— Но нас никто не преследовал, — пробормотал Конан, бросив взгляд на слабо освещенные развалины, — Тебе могло присниться… Пожалуй, я схожу, проверю.
— Нет, нет! — вскричала она и вцепилась в него изо всех сил. — Быть может, заклинание удерживает их внутри зала. Не возвращайся! Они разорвут тебя на части. О, Конан, давай лучше спустимся в лодку и навсегда оставим позади этот ужасный остров! Гирканский корабль уже наверняка прошел мимо. Бежим отсюда!
Ее мольбы были столь горячи, что подействовали на Копана. Суеверный страх киммерийца пересилил любопытство. Он не испугался бы целой армии врагов из плоти и крови, но малейший намек на сверхъестественные силы тотчас вызывал к жизни смутный и необъяснимый страх — варварское наследство.
Конан взял девушку за руку. Они спустились по склону и вошли в густой лес, где шептала листва и сонно вскрикивали неизвестные птицы. Под деревьями тени сгустились еще плотнее, и приходилось идти зигзагами, огибая самые темные места. Взгляд киммерийца непрестанно метался по сторонам и часто устремлялся вверх, на сплетенные ветви. Конан шел быстро, но осторожно. Он так крепко обнимал девушку за талию, что скорее нес ее, чем вел. Оба молчали. Тишину нарушали только быстрые шаги девушки да шорох травы под ее маленькими ступнями. Так они пересекли лес и добрались до воды, что блестела в лунном свете подобно расплавленному серебру.
— Надо было фруктов захватить, — пробормотал Конан, — Ну да ладно, найдем другие острова. Можно плыть прямо сейчас, рассвет уже скоро…
Он не закончил фразу. Один конец веревки по-прежнему был обмотан вокруг корня дерева, другой — привязан к носу лодки. Но сама лодка с проломленными бортами наполовину утонула в спокойной воде.
У Оливии вырвался сдавленный крик. Конан повернулся к густой тени, где затаился неведомый враг. Ночные птицы внезапно умолкли, в лесу воцарилась грозная тишина. Ветерок не шевелил ни одну ветку, и все же листва по непонятной причине трепетала.
Стремительный, как гигантская кошка, Конан обхватил девушку руками, оторвал от земли и побежал. Он промчался сквозь тени, как призрак, а в это время наверху и вокруг них какое-то существо ломилось через лес, и шум все приближался. Затем в глаза беглецам ударил лунный свет — они оказались на открытом месте, на склоне плато.
На самом верху Конан опустил Оливию на землю и обернулся взглянуть на море сумрака, которое они только что покинули. Листва содрогнулась от внезапного порыва ветра. Больше ничего не происходило. Конан тряхнул головой и выругался под нос. Оливия жалась к его ногами, как напуганный щенок.