Конан из Киммерии
Шрифт:
— Конан, что нам делать? — прошептала она.
Он посмотрел на руины и снова — на лес.
— Пойдем к скалам, — Киммериец помог девушке подняться на ноги, — Завтра я смастерю плот, и мы снова доверим наши судьбы морю.
— Это не… не они разбили лодку? — Вопрос был риторическим.
Конан насупился и пожал плечами, не тратя слов.
Каждый шаг по залитому лунным светом плато давался Оливии ценой невыносимого напряжения воли. Но ни одна ожившая черная статуя не встретилась им по пути, и наконец Конан с девушкой добрались до подножия величавых и мрачных скал. Здесь Конан постоял в нерешительности, пока не выбрал место под широким каменным козырьком, на достаточном удалении от деревьев.
— Ляг и засни, если сможешь, — сказал он, — Я покараулю.
Но сон не шел к Оливии, и она лежала, рассматривая далекие руины и лес вокруг плато, пока не стали бледнеть звезды, пока розово-золотая заря не воспламенила росу на траве.
Девушка встала, потянулась. Мысли ее вернулись к пережитому недавно ужасу. Но в свете наступающего дня ночные страхи показались плодами разгулявшегося воображения. Конан наклонился к ней, и его слова заставили ее вздрогнуть снова.
— Перед самым рассветом я слышал скрип дерева и канатов и плеск воды под веслами. Недалеко отсюда бросил якорь корабль. Может быть, это галера, которую мы видели вчера вечером. Давай поднимемся на скалу и поглядим.
Они взобрались на вершину утеса, залегли среди каменных выступов и увидели на западе, за деревьями, высокую мачту.
— Гирканское судно, судя по оснастке, — пробормотал Конан. — Интересно, команда уже…
Он оборвал фразу, услышав далекие голоса. Перебравшись на южный край вершины, они увидели разношерстный экипаж судна. Небольшая толпа выбралась из леса на западную оконечность плато и остановилась на открытом месте. Похоже, в ней разгорелся нешуточный спор: люди хватались за оружие, потрясали кулаками и громко перебранивались грубыми голосами. Затем весь отряд направился к развалинам. Их путь должен был пройти у самого подножия скал.
— Пираты! — шепнул Конан с угрюмой ухмылкой, — Захватили гирканскую галеру. А ну-ка, спрячься здесь и не показывайся, пока я не окликну, — приказал он. — Пойду потолкую с этими псами. Если дельце выгорит, мы останемся живы и уплывем отсюда вместе с ними. Если они меня схватят или прикончат, лежи здесь, пока не уйдет галера. Учти, все демоны этого острова не сравнятся жестокостью с морскими гиенами.
Оливия пискнула от страха и вцепилась в него обеими руками, но он решительно высвободился и скользнул вниз по скале.
С опаской выглянув из своего укрытия, Оливия увидела, что отряд уже приблизился к подножию гряды. В этот момент Конан вышел из-за валунов и встал перед пиратами с мечом в руке. Они отпрянули с возгласами изумления, а затем осыпали его ругательствами и угрозами. Морских бродяг было около семи десятков, и среди них Оливия узнала жителей Кофа, Заморы, Бритунии, Коринфии, Шема. Все без исключения лица носили печать свирепости, первобытной дикости. Многие были изуродованы шрамами от бичей или клеймами. Среди пиратов хватало людей с отрезанными ушами, вырванными ноздрями, пустыми глазницами, обрубками рук — поди угадай, кто тут поработал, враг в лихом сражении или палач в застенках. Большинство ходили полуголыми, но их одежда была богатой: златотканые халаты, атласные пояса, шелковые шаровары — все это, как и посеребренные доспехи, пестрело кровавыми и смоляными пятнами. В пиратских ушах и носах болтались кольца и серьги с драгоценными камнями. Самоцветы блистали и на рукоятях кинжалов и сабель.
Высокий, мускулистый, бронзовокожий киммериец с правильными чертами волевого лица разительно контрастировал с этим сбродом.
— Кто ты такой? — заорали морские разбойники.
— Конан из Киммерии! — его голос был подобен громовому рыку льва. — Козак из Вольницы. Я хочу попытать счастья в Червонном Братстве. Кто у вас главный?
— Я, клянусь Иштар! — раздался бычий рев, и вперед важно выступил настоящий исполин. Он был обнажен до пояса, алый кушак на необъятном животе поддерживал огромные, как парус, шелковые шаровары. На его обритой голове остался только чуб. Длинные усы свисали ниже подбородка. Обут он был в зеленые шемитские туфли с загнутыми носками, а в руке держал длинный прямой меч.
Конан мрачно уставился на него:
— Сергиуш из Хоршемиша, клянусь Кромом!
— Да, клянусь Иштар! — проревел гигант. Маленькие черные глазки горели ненавистью. — Надеешься, что я забыл тебя? Ха! Сергиуш никогда не забывает врагов. Сейчас я подвешу тебя кверху пятками и заживо сдеру кожу! Взять его, парни!
— Ага, спусти на меня своих псов, большебрюхий, — произнес Конан с брезгливой ухмылкой. — Ты всегда был трусом, кофская дворняжка!
— Трусом?! Это ты мне говоришь? — Широкое лицо почернело от гнева. — Ну, защищайся, северный пес! Я вырежу твое сердце!
В мгновение ока пираты образовали круг, в середине которого оказались соперники. Их глаза метали молнии, рычание вырывалось из глоток, разгоряченных свирепой радостью. Оливия наблюдала с вершины скалы, от волнения впиваясь ногтями в ладони.
Начало поединка не предварялось рыцарскими церемониями. Несмотря на свой вес, Сергиуш ринулся в атаку с быстротой гигантской кошки. Он скрежетал зубами и исторгал проклятия, бешено нанося и отражая удары. Конан дрался молча. Глаза его превратились в щелки, в них сверкал роковой синий огонь.
Вскоре Сергиуш был вынужден умолкнуть, чтобы не сорвать дыхание. В царство тишины вторгались только шарканье быстрых ног, сопение пирата, звон и клацанье стали. Мечи мелькали, как белые молнии, то уклонялись друг от друга, то соприкасались на краткий миг. Сергиуш отступал. Только превосходное мастерство фехтовальщика до сих пор спасало его от стремительного меча киммерийца. Но вот — оглушительный лязг, скрежет скользящих клинков, полный ужаса и боли возглас…
Яростный вопль пиратской орды расколол утреннюю тишину, когда клинок пронзил насквозь могучее тело капитана. Несколько мгновений острие меча пламенело в лучах солнца между лопатками Сергиуша. Затем киммериец рванул меч на себя, и пиратский атаман рухнул ничком на землю. Под ним быстро расширилась лужа крови.
Конан повернулся к опешившим корсарам.
— Эй вы, псы! — взревел он, — Я отправил вашего вожака в ад. Что говорит на этот счет закон Червонного Братства?
Прежде чем кто-либо успел ответить, стоящий позади остальных бритунец с крысиным лицом молниеносно раскрутил пращу. Камень устремился прямо в цель, Конан пошатнулся и упал, как столетний дуб под топором лесоруба. На вершине утеса Оливия ахнула, у нее все поплыло, закачалось перед глазами. Она не сводила глаз с киммерийца, неподвижно лежащего на земле. Из раны на его голове сочилась кровь.