Контратака
Шрифт:
— Я не получал такого приказа, — оборвал Инглиш ее.
Возможно, его отряд и нуждался в помощи Милиус, но не настолько, чтобы Инглиш был готов бросить своих людей в мясорубку войны с халианами. В его распоряжении всего двадцать восемь часов. Он не сможет вызволить всех этих несчастных за это время. Кроме того, есть и еще задание. Милиус хочет убраться отсюда. Это ее право. Но он не может дать ей тот ответ, которого она ждет.
— Так вы заберете только меня? А потом, когда высадятся ударные силы, выберутся и остальные? Так?
— Я не уверен, что нам самим удастся выбраться, прежде чем подойдут ударные силы, — сказал он. — Вам ведь известно, что им нужны законспирированные агенты. Смотря, как пойдут дела этой ночью…
Она поняла и удовлетворилась его ответом. Она, но не он. Хотя, возможно, слишком горда, чтобы винить его за чуждое решение.
Он от всего сердца хотел бы, чтобы на ее месте оказался кто-то другой. Почему именно женщина должна рисковать жизнью ради обеспечения безопасности его бригады?! Хорьки хуже всего обходились именно с земными женщинами.
Инглиш поймал себя на том, что ему хочется увидеть ее лицо. Милиус, отвернувшись, смотрела в темноту.
Он тихо заговорил:
— У меня плащ из хвостов хорьков до самого пола, если это может вас как-то утешить. Я лично убил их больше двух сотен. А на общем счету моего подразделения их больше трех тысяч. Может быть, Альянс и не выиграет эту проклятую войну, но Девяносто Вторая в своей победила давно.
— Я здесь, чтобы уничтожить этот космопорт. Больше мне ничего не нужно, — голос ее был так холоден, что он отстранился. — В Галактике полно планет, где людям гораздо хуже, чем здесь. Но это не мое дело. Я хочу вывести из строя этот чертов космопорт, и мне все равно, Инглиш, сколько при этом погибнет ваших бойскаутов. Понятно?
— А я думал, вам хочется попасть домой.
— Мой дом — корабль Альянса, — голос ее немного смягчился. — Но прежде я хочу убедиться, что дело сделано. И вы не уйдете отсюда раньше, чем это произойдет. Если вы не выполните свою работу, отсюда никто не сможет уйти. Так что надо подумать о том, что скоро наступит день.
Последние слова прозвучали странно. Он не мог понять, куда она клонит. Но Милиус, ничего больше не добавив, свернулась калачиком на драной подстилке и тут же заснула, сжимая рукой старое штурмовое ружье.
Он оставил ее в лачуге, а сам отправился на поиски старшего сержанта.
— Знаете, лейтенант, — сказал Тамарак, — я тут переговорил с теми двумя, что сопровождали эту женщину. По их словам, с ней опасно иметь дело. Фанатичка. Убивать хорьков — ее религия. К ней как-то приходил один из командиров ячейки, и они повздорили по поводу совместных действий. Так она, не долго думая, застрелила парня. Как предателя. Мне показалось, что вам следует об этом знать.
— Правильно, — ответил вслух Инглиш и знаком показал, чтобы тот стер разговор и снял шлем.
Остальные десантники были неподвижны, возможно, спали. Каждый из них давно уже научился засыпать при первой же возможности.
Тамарак заметил:
— Она попробует что-то предпринять, если узнает, что дела идут иначе, чем ей хочется.
— Не уверен, что стану винить ее в этом, — задумчиво сказал Инглиш и достал из пояса плитку дневного рациона. Голода он не чувствовал, но выучка брала свое.
На эту выучку он сейчас и уповал.
Было в Милиус и во всех этих несчастных, которых она возглавляла, что-то такое, что заставляло его проникаться все большим отвращением к полученным приказам.
Спроси его кто-нибудь в этот момент, что он думает о Милиус, Инглиш бы не задумываясь ответил, что никого отважнее и решительнее этой женщины в своей жизни не встречал. Она сражалась с этими чертовыми мохнатыми ублюдками, зная, что впереди нет просвета. И даже если Альянс захватит космопорт, даже если сбудутся самые дикие ее мечты, ничего в этой жизни не изменится.
Закат на Вифезде был стремителен, словно на планету вдруг сбросили гигантскую дымовую шашку. Они уже добрались до места, благодаря Милиус, которая разыскала несколько разбитых повозок и заставила Инглиша согласиться с ее дерзким замыслом.
Инглиш и сам никак не мог понять, почему он столь безропотно подчиняется приказам этой безумицы. Это вышло как-то само собой. Милиус лучше всех разбиралась в местной ситуации. Она знала привычки халиан, их распорядок, их настрой. Она знала, где можно разжиться молоком и свежими яйцами, до которых так падки эти чертовы хорьки.
Так они и проникли на территорию космопорта: спрятавшись на повозках между бидонами с молоком и коробками с яйцами. Обошлось без стрельбы.
Фокус состоял в том, чтобы успеть управиться с бомбами и взрывателями до того, как помощники Милиус должны будут отправляться в обратный путь.
Когда Инглиш заикнулся на этот счет, она лишь махнула рукой.
— Не дрейфь, приятель! У меня… — она оскалила зубы в зловещей усмешке. — У меня кое-какие отношения с командиром мохнатых придурков. Обычно я задерживаюсь здесь.
Он не понял.
— То есть…
— Они слишком любят виски, глупец. И еще коллективные игры. Конвой задержится до позднего вечера. Если до этого времени вы не установите свои заряды, то… ведь для чего-то же существуют автоматы, не так ли? Пробиться наружу будет проще.
— Кто спорит, — согласился он.
Милиус выбралась наружу, протопала по двойному днищу грузовика, где прятался Инглиш, спрыгнула на землю. Он включил антенный усилитель, чтобы послушать, о чем она будет говорить с охранниками.
И тут случилось нечто невероятное и отвратительное. Очевидно, подошел халианин, так как Милиус что-то кротко пролаяла — наверное, имя. Хорек затявкал в ответ. И Милиус вдруг разразилась продолжительной речью, состоящей из серии лающих звуков. Инглишу и в голову не могло прийти, что она способна говорить на языке халиан. Более того, он не предполагал, что этот язык вообще доступен людям. Разумеется, кое-кто из офицеров разведки способен понимать его, но говорить…