Копьё Маары
Шрифт:
– Да хоть бы и так! – Истр вскочил, сжав кулаки. – А вы сдулись! Чуть вас пугнули, и вы сразу лапки кверху: «Сдаемся!»
– Ну, допустим, никто лапки кверху не вскидывал, – отозвалась Ярослава, – а кричать и топать ножками, Истр, много ума не надобно. – Парень покраснел. – Ты ежели предлагаешь чего, то говори, самое время…
Истр придвинулся ближе, прошептал горячо:
– Переход предлагаю сделать, вытащить туда Катю, тебя, Ярослава, и эту певицу. А нам с Енисеей, если понадобится, бой принять.
Енисея прекратила долбить стену, уставилась на него исподлобья:
– Эк все просто у тебя. Это ты, что ли, хочешь принять бой с Маарой? – На девичьих губах загорелась презрительная усмешка. – А по плечу ли задачка, милок?
Истр покраснел еще больше.
– Вот я и говорю, лапки кверху, – пробурчал он, усаживаясь рядом с Ярославой и укладывая подбородок на круглое навершие меча.
– Да какой переход, коли волшба здесь не действует? – Катя вздохнула. – Ни посох Велеса, ни Алатырь не отзываются. Что спорить-то о пустом.
Внучка шамана внезапно прекратила петь, чуть подалась вперед и наклонила голову набок, прислушиваясь:
– Тише. Нас Маара слушает…
– Ты-то с чего… – начал было Истр, но смолк, едва увидев, как с потолка медленно начала сыпаться снежная крупа, оседая прозрачным настом на каменном полу.
– Пирожки у бабушки очень вкусные, это точно, – мечтательно закатила глаза Ярослава. Ребята вытаращили на нее глаза, решили, что бредит. А та подмигнула им и продолжила: – Вот я с тобой согласна, Енисея, больше всего хочется сейчас бабушкиного пирога с клюквой…
– Кисленький такой, – зажмурилась Енисея, подыгрывая. – С корочкой!
– Хорош про еду болтать! – оборвал их Истр. – Тут, интересно, когда кормят?
Девочки захохотали, а прозрачный дымок с потолка исчез.
– Ты как узнала-то, что нас подслушивает эта царица ледяная? – шепотом, наклонившись к уху девочки, спросил Истр.
Аякчаана взглянула на потолок:
– Меня дедушка предупредил.
В тесном каменном мешке повисла озадаченная тишина. Ребята переглянулись.
– Я не поняла что-то. Кто тебя предупредил? – переспросила Енисея. – Как?
– Дедушка, – повторила девочка и закинула за спину косичку. – Я спросила его, как нам отсюда выбраться. Он сказал, что если прямо сейчас не замолчим, то, верно, никогда. Я вас и предупредила.
– Так вроде дедушка у тебя там, на земле, остался, – напомнила Катя. – Как ты с ним разговаривала вот так запросто?
Ребята снова переглянулись. Аякчаана пожала в ответ плечами:
– Получилось как-то. Мне дедушка часто рассказывал, что делать, чтобы с духами разговаривать. Я пробовала. Не получалось никогда. А тут – удалось. Правда, дедушка и не дух, он живой и у Кигиляхов по-прежнему сидит, обо мне думает. Но, наверно, я, оказавшись в царстве духов, почти им стала.
Она по-прежнему сидела в позе лотоса, невозмутимо поглядывая на своих знакомых.
– А о том, как отсюда выбраться, тоже сказал? – прищурился Истр.
Аякчаана кивнула:
– Нам наверх надо.
Истр фыркнул:
– Тоже мне, ценная подсказка… Это и ежику понятно.
– …Здесь есть другой дух, он поможет, – закончила Аякчаана, словно не слыша его. – Он на мой зов пришел.
Енисея прекратила упаковывать нож в ножны, взглянула на девочку. Катя и Ярослава замерли:
– Какой такой другой дух? Это тебе тоже дедушка твой сказал?
Аякчаана снова кивнула:
– Я его всегда чувствую, моего дедушку. Поэтому у него и спросила. Он сказал, да я и сама вижу… – Внучка шамана посмотрела мимо Кати. – Он рядом с Катей стоит, за ее спиной…
Катя отшатнулась, будто ее кипятком ошпарили. С опаской посмотрела через плечо, на каменную кладку. Конечно, никого там не обнаружила. Облегченный вздох вырвался у нее из груди. Истр присвистнул, с сожалением посмотрел на темноволосую девочку и выразительно покрутил пальцем у виска. Но та продолжала смотреть на пустое место за Катиной спиной.
Ярослава сочувственно дотронулась до ее руки:
– Аякчаана! Очнись! Ты, верно, малость не в себе… Столько переживаний… Какой дух? Нет здесь никого.
Но та не обратила на нее никакого внимания.
– Это парень… – прошептала внучка шамана. – Он говорит, что он не может ничем помочь, пока Катя его не вспомнит. – Ее взгляд стал тяжелым, будто прожигал темнотой. – Не вспомнит и не простит.
Внучка шамана говорила очень убежденно.
– Говорит, он ее ждет здесь уже целую вечность. – Аякчаана застыла, не мигая.
– Да ты выдумываешь все, – неуверенно пробормотала Катя, на всякий случай отползая к противоположной стене.
Аякчаана упрямо мотнула головой.
– Ему на вид столько же лет, сколько нашей Енисее. Темненький такой, симпатичный. Волосы не очень короткие и не очень длинные. Немного вьются. Челка длинная. Глаза серые, светлые… Непримиримые.
– А как зовут его? – Катины глаза округлились от ужаса, потому что она заранее знала ответ.
– Антон…
Ирмина ежилась от холода – она снова чувствовала его; тело, возвращенное Тенью, предательски дрожало. Рядом, всего в паре шагов, замерли три стражника – сгустки мрака с горящими глазами. Их ледяные доспехи поблескивали в свете факелов. На любое движение пленницы они оглядывались на нее, и тогда женщина чувствовала, как ее прожигает насквозь, сжималась и забивалась дальше в угол.
Она никогда не подумала бы, что те истуканы… такие истуканы! О, она все еще изнывала от бессилия, вспоминая, как в сотый раз пыталась объяснить им то, что от них требовалось, – вбить в их каменные головы, что их остров умирает, а копьё, которое они хранят, может их спасти.
– Только отдайте его мне, – шептала она каменному стражу. – И я спасу вас. Я знаю как.
Ирмина надеялась, что истукан не заметит фальши в ее голосе. Тот, нахлобучив каменную шапку, сверкал потускневшими от старости глазами. И молчал.