Корабль дураков
Шрифт:
Командир снял с этого участка людей, отправил свежие силы, чтобы устроить баррикаду в месте возможного прорыва. Он явно обладал нужными знаниями, что отличало его от иных воителей, известных миру.
Существа громили стену, стягивая неудачливых защитников. Уже десятки трупов украшали землю. К ужасу воина удар копья рассек стяжки, заставив монстра развалиться на две визжащие части. Ошметки плоти продолжали дергаться, орать и стенать. С влажным треском разрывались стягивающие их нити. Обнажалась красная плоть, покрытая зеленовато-белым налетом. Кроме нитей два тела соединяли
Раненный монстр не желал умирать, пока его не затоптали собратья.
Из сонмища чудищ выделялся один, на две головы превосходящий их. Блеск его почерневшей кожи ослеплял защитников. В него били из луков, бросали дротики и камни. Крепкой шкуре все нипочем. Из ранок текла кровь, быстро закупорившая отверстия. А порой и крови не видно.
Этот монстр отличался от других. Выделялся формой, видом. В руководстве он не принимал участия. По крайней мере, в привычной людям форме. Убить его не удавалось, потому защитники сконцентрировали удары на его подручных.
Мыслить знакомыми формами проще. Навесив ярлыки, воины уже не так страшились монстров. К тому же они умирали. И даже легко умирали!
Назгал растолкал совершенных созданий и обрушился на стену. Он игнорировал створки ворот, покосившийся участок. Ударил там, где не было никаких шансов на победу. Его голова не доставала до верхнего яруса палисада. Подняв руку он едва мог дотянуться до почерневшего зубца частокола. На самом деле лидер монстров был не больше остальных, просто он сохранял прямое положение корпуса.
Заметив это, оценив, воины приободрились.
Вниз падали утяжеленные копья, застревающие в белесой поросли на коже. Лезвия соскальзывали дальше, покрывались ржавеющим налетом, зарываясь в разрыхленную почву.
Топот сотен ног поднял в воздух ядреную пыль, пахнущую землей и тайными жидкостями. Нападающие не обратили внимания, хотя от едкого запаха чесалось в носу, хотелось чихать. Их глаза слезились, что в общих условиях сказывалось на способностях отряда Назгала.
Да и что он мог сделать, пройдя полгода обучения в армии, под началом старого бойца.
Одной веры не хватило. Наступление завязло в прямом смысле. Десятки ног до колен покрывала темная жижа. Назгал остановился, не замечая ударов снарядов по голове, вытянул ногу из жижи.
Вязкая, темная, липкая. Чем-то напоминает благородные соки грибницы. Но этот запах! Назгал поморщился. Он согнулся, пытаясь дотянуться руками до колен. Мешал массивный живот. Пальцы зачерпнули жидкость. Или вещество. Назгал не понимал, что это.
Слишком пахнет землей. Так, будто из самой почвы выдавили масло, размазав его здесь. Залив масло в ров. Ни о чем таком Борд, старый воин и наставник, не рассказывал. Назгал размазал вещество между пальцами, подивился его маслянистой структуре. Оттереть руку не получилось, Назгал лишь размазал вещество по боку.
– Чего это? – спросил он у одного из совершенных.
Никогда еще существо не слышало, чтобы Вестник задавал вопросы. Такого просто не случалось. Произошел раскол в реальности. До – существовал Вестник, всезнающий и направляющий на свершения. А нынешняя реальность, украшенная пронзающими жалами, криками и хрипами, вдруг оказалась не такой устойчивой.
Две пары глаз воззрились на Вестника. Впервые за все время в этих одинаковых, хотя принадлежащих разным существам лицах вдруг исчезла синхронность. Существо оступилось. Одна его часть двигалась вперед, к Назгалу. Другая пыталась выбраться из рва.
Существо потеряло равновесие, завалилось, измазавшись полностью в веществе.
Открытый двойной торс стал мишенью для снарядов. Копейные лезвия срезали мягкие ткани, отсекая как у бревна лишние сучки. Вновь существо обрело единый образ, чьи кровавые раны на месте грудных желез, заливали кровью все тело.
Тварь сражена. Она рухнула, не устояв под ударами.
Она все еще жива, но сражена. Возможно, смертельно ранена. Защитники приободрились. Тональность их криков изменилась. Вниз полетело еще больше снарядов. Уже не настоящее оружие, а все, что подвернулось под руку. Пустые и не очень горшки, черепки, выдавленные из земли булыжники, даже худые сапоги.
Все летело вниз, обрушиваясь на голову чудовищам. Те барахтались в земле, скребли когтями стены, пытаясь расшатать. Они забыли о том месте, где возымел их штурм некий успех.
Командир защитников бросил попытки укрепить место прорыва. Ведь он видел, что чудовища не в состоянии пересечь палисад. Глаголящий напевы священник на миг умолк, медленно кивнул командиру – «я же говорил». Поспешил прибрать к рукам заслуги.
Не отвлекаясь на него, командир вбежал наверх, растолкал защитников. Он увидел то, что не ожидал увидеть. Чудовища, казавшиеся могучими, остановлены. Они все еще живы. Мертвых среди них, как будто не видать. Пахнет кровью, потом, вареным мясом, землей и нафтой.
Враги не уничтожены. Их сбросили со стен.
Если это не перелом, тогда что же?
Командир ждал немного другого момента. Когда враги прорвутся, скопятся возле пролома. Тогда они окажутся между стеной копейщиков с одной стороны, с тыла на них обрушатся воины, совершившие вылазку, а пламя будет пожирать их…
Как всегда планы пришлось менять на ходу. Случайность, а не командир командует в любой войне.
Отдав приказ, командир сбежал со стены. До воинов не сразу дошло, что нужно бежать от частокола. Когда поднялись первые дымные струйки, командовать отступлением уже не пришлось.
Не поняли только враги, все еще скребущиеся в бревна, вкопанные в тело насыпи.
На них сверху бросали горшки, которые разбивались, выбрасывая снопы искр. Уголь падал в ров, погружался в жидкость и по большей части угасал. С других участков сбрасывали подожженный хворост, солому, даже тряпье. Этот огонь уже легче находил пищу в вязком субстрате.
С нескольких участков поднялось пламя, объедающее голые тела чудовищ. Пламя вначале не сильное, медленно, тягуче распространялось вокруг. Захватывало все больше территории, протягиваясь ручьями по рву. Медленно, робко оно касалось обнаженной плоти, покрытой вязким веществом. Пока еще не могло ухватиться, перекинуться на раздувшиеся мешки мяса.