Корейский для начинающих
Шрифт:
– Кстати, я вдруг подумал, что ты передо мной не выкурила ни одной сигареты, - вспомнил он, пока я пыталась справиться со слезами.
– Я и не вспоминала о них… Странно, - вдруг осенило меня.
Ан сонсеним помахала мне рукой, намекая, что пора выходить и с сосредоточенной складочкой меж бровей взглянула на моё расстроенное лицо. Проходя мимо неё, я просто протянула ей послание, чтобы не прерывать разговора с Юн Соном.
– Ты что, плачешь?
– немного настороженно, скорее, испуганно спросил Юн Сон, опознав всхлипы.
–
– Я считал, что ты не такая ранимая, извини.
– Я забыла тебя предупредить, что обычно, когда я плачу, выходят из берегов моря, - подавила я смешок, не в силах остановить слёзы, слава Богу, догадалась достать из кармана плаща солнечные очки. – Мои подруги уже в курсе сего факта, посему стараются не провоцировать, да и, в принципе, я редко так расстраиваюсь…
– Стесняюсь спросить, не из-за меня ли они узнали об этом? – усмехнулся Юн Сон вовсе несерьёзно, но услышав в ответ моё молчание неловко добавил: - Ты что, серьёзно из-за меня плакала?
– От самого Сеула до Пусана и ещё полвечера, - честно призналась я, всё ещё пытаясь успокоиться.
– Прости, что причинил тебе такую боль, - мне едва удалось расслышать его слова сквозь шум проезжающих мимо машин, когда мы с группой поднялись из подземки.
– Ничего, дело прошлое, ты не виноват, что я такая плакса.
– Виноват, ты же знаешь, я должен был рассказать обо всём раньше.
– Тогда бы, возможно, мы больше не встречались, - опровергла я, а на смену слезам медленно стало приходить осознание правдивости моих слов.
– Ты права, - осторожно заметил он. – Пожалуйста, больше не расстраивайся так сильно из-за меня, даже когда соскучишься в Москве…
– Юн Сон, ты провоцируешь меня? – бросила я чуть ли не сварливо.
– Мне нравится твой печальный голос, - сознался он с каким-то не очень естественным смешком.
– Извращенец, - это я сказала по-корейски, смеясь на всю улицу и привлекая своей репликой взгляды прохожих.
– Что сейчас будешь делать? – спросил он уже более бодро, отсмеявшись вместе со мной.
– Наверное, немного посплю, а затем мы едем в ресторан отмечать день рождения Ан сонсеним, - сообщила я, хотя точно помню, говорила ему это с утра. – В ночь не сможешь вырваться?
– Я постараюсь освободиться, но честно, не знаю, получится ли. С меня сейчас начнут спускать три шкуры, поэтому…
– Понимаю, не надо объяснять, просто я соскучилась, и мне скоро уезжать. Прости, не буду лезть и торопить тебя, - замельтешила я неловко, осознавая, что как бы часто мне не хотелось видеться с ним, от моих желаний мало что зависит.
– Я тоже по тебе скучаю, - просто ответил он, заставив меня едва ли не подпрыгнуть от счастья. – Я понимаю, что тебе скоро уезжать.
Мы завершили разговор на этой ноте, а я снова впала в уныние, но вспоминая о том, что он думает обо мне, улыбалась глупо и счастливо…
***
Аннанын оныль ачжу еппыгунё* - (кор. !) - Анна, ты очень красивая
Комапсымнида* - (кор. ) – спасибо; в отличие от более часто используемого «Камсахамнида» (кор.), имеющим китайское происхождение, является чисто корейским словом.
Ури хенбокхан щиган* - (кор. ) – наше счастливое время
========== Глава 14 ==========
Я ахнула, когда открыла продолговатую бордовую коробку и увидела то, что и в мыслях вообразить не могла: тёмно-коричневые жокейские сапоги до колен на плоской гибкой подошве. Такие вряд ли стоило носить позже середины октября, они были практически летними, но как нельзя кстати пригодятся, когда я вернусь в Москву. Ни единого изъяна, единственный шов от голени до ступни был едва ли заметен. Я любовно прижала подарок к груди, ощущая благодарность Юн Сону ещё и за отменный вкус, он выбрал именно то, что я искала, как в Москве, так и в Корее, в которой едва-едва стала появляться обувь осеннего сезона. Нет, я не спорю, в Москве можно было найти что-то по душе, но я не готова выложить за сапоги больше восьми тысяч рублей, просто потому, что не так хорошо зарабатываю, и почти смирилась с тем, что пятый год подряд придется носить свои изношенные любимые сапоги, подошва которых менялась уже третий раз, но качественная кожа выглядела практически новой.
— О! Где нашла такую прелесть? — спросила Гюнай, вошедшая в комнату после проводов Сон Чжина.
— А где девчонки?
— Они решили прогуляться немного по Кёнсондэ, Ксюша совсем расстроенная…
— Надо думать, — ответила я, натягивая на ногу сапог, молясь о том, чтобы размер подошёл. — Охренеть, у меня появилась фея-крёстная, надеюсь, эти сапоги не превратятся в полночь в тыкву, — проговорила я, чувствуя, что обувь пришлась по ноге, не была узкой, но в тоже время облегала ногу и стопу, подобно кожаным гольфам.
— Это… — на лице Гюнай проявилась усиленная работа мысли. — Юн Сон подарил что ли?
Я счастливо кивнула и испытала порыв поцеловать мысок сапога, но была явно не Алиной Кабаевой и решила всё же поберечь позвоночник.
— Ничего себе, выглядят обалденно!
— Даже носить жалко! Наверное, стоят немерено! — восхитилась я как-то меркантильно. — Я окончательно убила свои сандалии в Сеуле, а он, прикинь, решил сделать мне подарок. И ведь с размером угадал, хотя сандалии, по которым он наверняка ориентировался, были мне чуть маловаты.
— Может, пока ты спала, он с линейкой измерил? — засмеялась Гюнай, отобрав у меня снятый сапог на предмет оценки. — Отличная замена сандалиям.
— Он решил, что сапоги в Москве мне будут нужнее, — вспомнила я его слова. — Надо написать ему благодарность! — я сразу же схватила телефон и черканула восхищенное сообщение, затем отобрала сапог у Гюнай, осторожненько упаковала обратно в коробку, засунула в чемодан, а сам чемодан глубоко задвинула в шкаф. Вспомнив, что в дорамах девушкам частенько дарят обувь, я расплылась в блаженной улыбке.