Королева Маргарита

Голикова Мария

Этот замок совсем сказочный, он словно парит над зеркальными водами реки Шер. Вода медленно течет куда-то вдаль, как время, а он возвышается над ней, такой светлый, дивный. В нем очень уютно и спокойно, а рядом чудесный сад и просторный прохладный парк с длинными аллеями. Это место просто создано для праздника, счастья и чудес! Когда гуляешь по парку, так легко представить вдали на дорожке волшебного оленя или фею, а в саду, среди цветов, кажется, будто ты в раю или в сказочной стране.

Мой отец очень любил этот замок. А матушка гордится, что она теперь его полновластная хозяйка – она, а не ее давняя соперница, фаворитка и возлюбленная моего отца Диана де Пуатье. Я вижу во всем облике матери удовлетворение от победы, но, признаться, не разделяю его. Во-первых,

будь отец жив, Шенонсо по-прежнему принадлежал бы Диане де Пуатье, так что это вовсе не матушкина победа, а воля Фортуны. А во-вторых, чей Шенонсо, на самом деле не имеет никакого значения. Вот когда я хожу по его прохладным коридорам, вымощенным черной и белой плиткой, как шахматная доска, или гуляю по саду среди чудесных цветов, этот замок мой – мы с ним понимаем друг друга, мне здесь хорошо. Разве нужно что-то еще?

В Амбуазе я так устала от волнений, что теперь не думаю ни о чем плохом и тяжелом – просто отдыхаю и наслаждаюсь красками душистых цветов в саду. Замок так красив, когда смотришь на него из сада! Как прекрасны восходы и закаты, когда белые круглые башни нежатся в мягком розово-золотом солнечном свете! А днем, когда солнце высоко, замок кажется ослепительно-белым, словно сияет.

Мы с братьями делаем что хотим. Александр-Эдуард играет с Шарлем, причем задает тон, несмотря на то, что Шарль старше. Зато Александр-Эдуард быстрее, сообразительнее, увереннее в себе, а главное, лучше говорит – он кого угодно переспорит. Александр-Эдуард очень подвижный, любит фехтовать и ездить верхом. Он нравится мне, хотя у него и странные привычки. Допустим, от скуки или просто из вредности он может взять и выбросить в окно или пустить поплавать в реку какую-нибудь вещь, чтобы устроить небольшой переполох. Все оживляются, слуги бегут за ней – это его забавляет… Только нередко это бывает не его вещь, а, например, игрушка Эркюля. Но Александр-Эдуард такой обаятельный и остроумный мальчик, что никто на него не обижается. Матушка любит его больше всех.

Эркюль предпочитает проводить время со мной. И со старшими братьями он играет, конечно, и всегда очень радуется, если они принимают его в свои игры. Но они не любят его звать – Эркюль медлительный, легко теряется, ему всегда нужно долго объяснять, что делать, и все равно он потом путается. Зато он добрый и никого не обижает.

Мой брат король Франциск наконец-то ожил после тяжелой весны и вволю охотится в здешних лесах, а его жена Мария Стюарт часами неторопливо прогуливается по саду, то ли раздумывая о чем-то, то ли мечтая. Я часто вижу ее в саду, но она не подходит ко мне, а я не решаюсь подходить к ней. Мне кажется, ей нравится быть одной. Она задумчива и всегда немного грустна, как природа в пасмурный день.

Матушка тоже отдыхает, но по ней это незаметно, в ее глазах беспокойство, напряжение и что-то еще, для чего я никак не могу подобрать точных слов. Как в сказке – дом, в котором горит огонек, издали выглядит обычным жилищем крестьянина, а вблизи оказывается заколдованным и опасным…

Проведя в Шенонсо несколько чудесных недель, мы возвращаемся в Амбуаз. Стоит золотой август, знойно. Амбуаз дремлет над сонной Луарой, и даже не верится, что ему выдалась такая кровавая весна. Кажется, что она была давным-давно. Это хорошо…

Только жаль, что лето заканчивается. Дни становятся короче, ветер – холоднее, а звезды ярче и словно бы ближе. Иногда мне снятся звезды, такие огромные и близкие, что кажется, будто одна из них вот-вот сорвется и упадет на нас… Не хочется, чтобы уходило солнечное тепло. С ним уходит и ощущение безопасности. Когда мы были в Шенонсо, мне все время казалось, что отец рядом с нами – мы просто не видим его, но мы под его защитой. Иногда даже казалось, что он по-прежнему жив и с нами вовсе не происходило ничего плохого – просто всем приснился нехороший сон… А сейчас это чувство слабеет по мере того, как приближаются холода.

Но я открыла для себя одну очень важную вещь: если погрузиться в искусство, окружить себя красивыми картинами, хорошими книгами, стихами, мелодичной музыкой, то станет неважно, какое время года на дворе. Даже если снаружи зимний холод, музыка вернет душе летнее тепло, и уже не будет тоскливо.

Промозглая осень. В начале ноября мы перебираемся в Орлеан. Там невесело. Летом мой брат король Франциск был бодр и доволен жизнью, а сейчас его здоровье заметно пошатнулось. Его мучают головокружения, головные боли и приступы лихорадки. Врачи пытаются ему помочь, но ему то лучше, то хуже. Став королем, он доверил многие государственные обязанности герцогу Франсуа де Гизу, который обладает несомненным талантом повелителя. Матушка тоже помогает управлять страной, но все равно корона оказалась для Франциска слишком тяжелой. Мне так жаль его! Править ему трудно, он заметно устал, сделался раздражительным, постоянно срывается и кричит по пустякам – хотя на самом деле он очень хороший и добрый, он всегда играл со мной и привозил мне подарки каждый раз, когда приезжал в Амбуаз…

Пасмурное небо, холодные дожди, ветер пахнет снегом. Скорей бы весна. Осенние пейзажи почему-то расстраивают меня так, что хочется плакать. Небо низкое, серое, голые деревья, пронизывающий ветер, и везде так грустно и бесприютно! Каменные стены замка и городских домов в такую погоду кажутся темными и суровыми. Собор, куда мы ходим к мессе, тоже выглядит хмурым и старым-старым. Весь мир такой тяжелый и уставший…

Наконец Франциск почувствовал себя лучше и даже вышел во двор поиграть в мяч. Мы все очень обрадовались. Но он, видимо, слишком долго пробыл на холоде и не заметил, как простудился. У него опять разболелся давний нарыв за ухом и началась сильная лихорадка. Он слег.

Я иногда захожу к нему. Врачи говорят, что серьезно беспокоиться пока нет причин, но меня пугает растерянность в глазах брата. Видно, что он уже очень устал и боится новых страданий. К тому же нужно решать государственные дела, они не ждут… Многое делается без его участия, но это еще больше его тревожит. Все обеспокоены его здоровьем.

Эта осень такая унылая… Я пытаюсь найти в ней хоть что-нибудь хорошее и радостное, но ничего не находится – только стены наших комнат, только тепло каминов, только огни свечей и факелов, блеск посуды на длинном столе, наши пышные одежды… И даже несмотря на все это, вокруг так холодно, пусто и мрачно. Проходят короткие дни, и весь мир снова накрывает непроглядная ноябрьская ночь. Мне кажется, что это не просто ночь, а огромный злой призрак, который пришел, чтобы отнять у нас надежду. Меня пугают распахнутые дали, холод и промозглый ветер, который налетает порывами, задувает в каминные трубы и загоняет дым обратно в залы замка. Горький запах дыма, запах зимы… Если мы не будем зажигать огонь, мир потонет во тьме.

Нашему брату королю Франциску становится все хуже и хуже. Из нарыва за его ухом течет гной. Он лежит в постели, стонет и кричит от ужасной головной боли, которую не могут унять врачи. Мне жалко его до слез. Когда боль немного стихает, мы с братьями заходим к нему, и я беру его за руку. Он слабо улыбается мне. В его запавших глазах – беспомощность и страх. У меня внутри все сжимается, я вспоминаю, как весело брат играл со мной еще летом, как дарил мне игрушки… Теперь кажется, что чудесное лето в Шенонсо было в какой-то другой жизни…

– Как поживаешь, малышка Марго? – спрашивает Франциск и не ждет ответа.

…Он входит в комнату такой веселый и довольный. Вдруг начинает бить церковный колокол, все громче, громче, громче. Улыбка спадает с лица брата, он медленно оборачивается на этот звук… Я просыпаюсь. До меня доносится отчаянный крик Франциска. За окнами еще глухая ночь.

Врачи не могут ничего сделать. Боли у Франциска стали невыносимыми. Уже целую неделю, дни и ночи, он отчаянно кричит, его крики слышно во всем замке. В них столько муки, что, кажется, они долетают до самого неба. Как помочь Франциску? Мы молимся за него, но небо такое высокое! Наверное, туда не долетают наши молитвы. Или они бесполезны, потому что все уже решено, а нам остается лишь покориться воле Господа…