Королева воскресла!
Шрифт:
Очевидно, в этой жизни нельзя быть слишком долго и чрезмерно счастливой, всему есть предел! Такого счастья следует бояться больше, чем чумы, за ним непременно придет расплата. Если вам везет, не верьте! Это ловушка! Если вам хорошо, то это только до поры до времени! Если вы прекрасны, вам сломают жизнь, а если вы еще и любимы, то вас просто уничтожат!
Я помнила этот солнечный день, когда мое счастье, набрав последнюю высоту, как подбитая птица ринулось под уклон. Это было на свадьбе у барона Оорла. Королева не смогла поехать, и все развеселились не на шутку! Две недели без ее капризов
Утром я купалась на Сонном озере, вода была теплая как бульон, по берегам росли камыши и лилии. Я чувствовала себя прекрасной русалкой. Как истинная уроженка Тимана, я отлично плавала и без труда доплыла до противоположного берега. Там, на полусгнивших деревянных мостках, обняв колени, сидел Зарих. Он отрешенно смотрел на красоты своей родной Лесовии, и лицо у него было вдохновенное, как у певца или художника. Я его спугнула, и вдохновение его сменилось обычной ироничной улыбкой.
— О, Боже, мне явилась речная богиня!
Я засмеялась от какого-то всепроникающего счастья. Мне хотелось обнять и расцеловать весь мир!
— Зарих! Воду не нужно созерцать, ее нужно чувствовать всем телом!
— Да как же тут не созерцать, — он выразительно развел руками, — когда такого и во сне не увидишь: прекрасная страна, прекрасное озеро и прекрасная женщина!..
"На этот раз ты у меня не отвертишься!" — посмеялась я в душе и почти вышла из воды.
— Пойдем купаться…
— Тебя что, из золота отлили? — сказал он, откровенно любуясь, — золотая богиня с медными волосами…
— Ты идешь?
Зарих усмехнулся и кивнул.
— Кем надо быть, чтобы отказаться…
Это был наш мир, наша страна и наше озеро! Мы забыли про всё на свете среди этих камышей и кувшинок, мы были еще очень молоды, два наивных восторженных щенка, которые наконец дорвались друг до друга! Почему нас разлучали, почему? Когда мы обнимались, то казалось, что мы одно целое и неделимое. Когда губы наши встречались, внешний мир пропадал за ненадобностью, нам хватало только друг друга!
Я наивно думала, что этому не будет конца: день такой длинный, еще полжизни до того, как зайдет солнце и остынет песок! И я еще не раз успею задохнуться от восторга, и растаять от тихой нежности, и взлететь душой к облакам и закричать оттуда, что я счастлива!
Всё рухнуло внезапно. Зарих отпустил меня, откинулся на спину и сказал как-то очень равнодушно.
— Тебе пора. Уплывай.
Я удивленно села, голова закружилась, а из волос посыпался песок.
— Но день же еще не кончился?
— Это всё.
— Ты шутишь?
— Нет. Возвращайся в замок и не подходи ко мне больше. Никогда.
— Зарих…
— Я не хочу увидеть тебя с перерезанным горлом!
— Я в это не верю, Зарих! Это чьи-то глупые шутки! Это не правда, а правда только одна — то, что мы с тобой любим друг друга!
— Ошибаешься, — сказал он спокойно, — я тебя не люблю. Не строй иллюзий. Я не люблю тебя, Юлиана.
— Хорошо, я уплыву, — вздохнула я покорно, — но лучше б ты этого не говорил.
Да, лучше б он этого не говорил, он только сделал мне больно. Участь моя была уже решена: я-то его любила!
Первое, что я сделала по приезде в столицу —
— Раздумала, говоришь? От короны отказываешься?
— Ваш сын найдет себе более достойную пару, мадам.
— Конечно, — усмехнулась она, — ты можешь убираться в свой Тиман завтра же.
— Так скоро, ваше величество?!
— Не надейся, — сказала она с презрением, — Зариха ты не получишь. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда!
*******************************************************
**************************
Лесли устроился на сдвинутых сундуках, покрытых циновкой. Он с любопытством слушал, как я делюсь с ним воспоминаниями из своей прошлой жизни. Скорчившись на кровати, измученная и опустошенная, я усмехаясь рассказывала ему, сколько должно быть у герцогини платьев, чулок и туфель, во что обходится ее изумрудное колье, по сколько раз в день она принимает жасминовые ванны, к чему ее обязывают правила этикета и вообще: какие у знатной дамы бывают в жизни трудности. Лесли только удивленно посвистывал, подражая своим птичкам. Мне самой всё это казалось далеким и забавным. Оказалось, что для жизни нужно совсем мало, почти ничего.
Жар у меня спал, и боль отпустила. Я поднималась быстро, как сорная трава. Наконец-то страшно захотелось есть.
— А посуда была только из серебра и золота, — вздохнула я, — у тебя осталось что-нибудь съедобное?
— У меня нет, — сказал Лесли, — надо у хозяйки спросить.
Он спустился вниз к своей старьевщице и принес от нее котелок со вчерашним супом. Я ела так жадно и торопливо, что даже самой было стыдно. Только что распиналась об этикете, а сама чуть не подавилась от жадности!
Потом мы снова легли и погасили лампу. В узкое окошко под потолком смотрело серое ночное небо, где-то в углу свиристел сверчок тоскливо как сирота.
— Лесли, тебе там не жестко?
— Да ничего.
— Иди ко мне, а то мне почему-то жутко.
Он лег со мной и сразу обнял. Как младшего брата. Я тихо выплакалась ему в плечо.
— Не плачь, Жано, мы еще сделаем из тебя королеву.
— Боюсь, что это невозможно.
— Ничего невозможного нет. Это возможно, но очень трудно, потому что ты почти ничего не помнишь. Только то, что этого колдуна зовут Висконти.
— Я помню его руки. Он поил меня каким-то зельем, после которого я была как во сне и не могла пошевелиться. Он подносил мне кружку к лицу, и я запомнила его руки.
— И какие они были?
— Красивые, как у женщины.
— Так может, это была женщина?
— Нет-нет. Мужчина.
Лесли что-то задумчиво просвистел.
— Жано, мне надо ехать в Стеклянный Город. Там не могут не знать про такого сильного колдуна, как этот Висконти. С твоими деньгами я про него хоть что-нибудь разузнаю.