Королевские игры

Фэйзер Джейн

Сэр Фрэнсис выбрал из стопки один листок.

– Если вы, ваше величество, соизволите прочитать вот это, то сразу согласитесь с необходимостью немедленных действий. Ради всего святого, мадам, не поддавайтесь слабости и не откладывайте далее излечение своего больного государства. Необходимо срочно вырвать заразу с корнем, методично и безжалостно.

– О, катитесь ко всем чертям вместе со своими заразами и корнями!
– Елизавета порывисто вскочила.
– Я полновластная хозяйка этого государства и в состоянии сама решить, что пойдет во благо подданным, а что нанесет вред.

Она в сердцах швырнула

веер, и вельможе пришлось сделать шаг в сторону.

Впрочем, Уолсингем тут же наклонился, поднял веер и почтительно отдал королеве. За долгие годы службы ему уже не раз приходилось избегать столкновений с различными летающими предметами.

Ее величество смерила секретаря разъяренным взглядом, однако постаралась умерить пыл.

– Я проявила несдержанность, но, право, Фрэнсис, вы испытываете терпение.

– Позвольте заметить, мадам, что вы не меньше испытываете мое.

Шурша юбками, Елизавета быстро прошла по комнате, остановилась возле окна и обернулась.

– Так чего же вы от меня хотите?

– Всего лишь применения к Марии Стюарт положения о причастности к преступлению.

Елизавета вздохнула:

– Не могу одобрить подобную практику, Фрэнсис. Никогда в жизни не верила в отраженную вину. Несправедливо наказывать невиновного человека за чужие деяния.

– Но, мадам, вашу кузину никак нельзя назвать невиновной. Она неустанно и целеустремленно трудится ради одной цели: свергнуть вас с трона. Ведет регулярную переписку с герцогом де Гизом, своим французским кузеном, подстрекая того собрать армию и организовать вторжение. Ее агенты работают и в Испании, добиваясь поддержки короля Филиппа. Нет, узница далека от невиновности, и вам придется это признать, даже против собственной воли.

Елизавета внезапно постарела; даже толстый слой пудры и румян не смог скрыть обрюзглой кожи. Она долго смотрела на настойчивого придворного невидящим взглядом, а потом тихо произнесла:

– Я вас выслушала. На сегодня достаточно. Можете идти.

– Мадам.
– Сэр Фрэнсис поклонился и направился к двери, однако тут же остановился и неуверенно уточнил: - А моя кузина?…

– Да, можете представить мне девочку.

Королева вернулась к клавесину, и секретарь покинул личные апартаменты ее величества.

Розамунда с нетерпением ждала, когда же начнутся уроки придворного этикета, однако жизнь в особняке на Сизинг-лейн мерно текла день за днем, а леди Уолсингем даже не заговаривала на животрепещущую тему. Розамунда не раз задумывалась, не задать ли самой все накопившиеся вопросы о новой блестящей жизни, а главное, не узнать ли точно, когда эта жизнь начнется, однако спокойная безмятежность Урсулы сдерживала любопытство и заставляла прятать горячее стремление к неизведанному. Хозяйка дома могла подумать, что подопечная пренебрегает добротой и гостеприимством, а подобная неблагодарность была немыслима и недопустима.

Дни текли мирно, без особых происшествий. Хозяйка и гостья много времени проводили в маленькой уютной гостиной. Урсула вышивала или проверяла хозяйственные счета, а Розамунда тем временем рисовала. Постепенно выяснилось, что с самого начала она неверно поняла суть обучения. Для того чтобы приоткрыть дверь в неведомый мир, надо было всего лишь внимательно слушать рассказы леди Уолсингем. Супруга секретаря не заводила речь непосредственно о придворных манерах, и в непринужденной беседе то и дело касалась различных правил, обычаев и ритуалов.

– Фрейлины королевы чрезвычайно дорожат собственным статусом, - заметила Урсула однажды.
– Постоянно выясняют, кто важнее, кто где сидит, кто какую работу выполняет. Помню, одна бедняжка совершила страшную ошибку: подняла оброненный ее величеством веер. Столь деликатная функция, несомненно, принадлежит исключительно камер-фрейлинам. Тебе, конечно, известно, что именно они занимают верхнюю ступеньку придворной иерархии.

– И что же случилось с той несчастной?
– с сочувствием спросила Розамунда.

– О, несколько недель кряду ее обливали холодным презрением. Никто не хотел с ней разговаривать; даже сидеть приходилось вдали от всех. Когда наконец девочку простили и приняли в общество, от страданий она совсем похудела и побледнела - превратилась в настоящее привидение.
– Урсула покачала головой.
– Оказавшись среди придворных, в первое время особенно важно внимательно наблюдать и вслушиваться во все разговоры. Действовать и говорить самой опасно.

Розамунда понимающе кивнула. Она запоминала каждое слово хозяйки, задавала вопросы и с жадностью впитывала подробные дружелюбные ответы. Постепенно из отдельных кусочков складывалось цельное полотно. Правда, порой рисунок казался ужасным. Но вот Урсула заводила разговор о музыке, танцах, прогулках, катании на лодках, где целый день царило веселье, и пикниках на берегу реки. Некоторые из возникших образов радовали и привлекали, и Розамунда с удовольствием вспоминала о них перед сном. До сих пор жизнь ограничивалась узким кругом родственников и жителей Скэдбери, зато теперь предстояло узнать новый мир и повстречать множество новых людей. Невозможно было предсказать, когда и в какую сторону повернет судьба, какие события и знакомства принесут изменения, и от неизвестности нетерпение лишь возрастало, а сон безвозвратно улетучивался. Ночь напролет Розамунда крутилась в постели, сгорая от нетерпения.

И вот однажды, сияющим солнечным утром, Розамунда вошла в гостиную леди Урсулы в тот момент, когда сэр Фрэнсис прощался с супругой, отправляясь на службу.

– Доброе утро, Розамунда.

Она поклонилась.

– Доброе утро, сэр.

– Загляни в кабинет через полчаса. Хочу кое-что с тобой обсудить.

Кузен коротко кивнул и скрылся за дверью, отделявшей жилую половину особняка от служебной.

Розамунда не могла скрыть волнения. Неужели началось?

– А вы знаете, мадам, зачем сэр Фрэнсис хочет меня видеть?

Урсула оторвала взгляд от пяльцев и спокойно ответила:

– Нет, милая, муж ничего мне не сказал. Будь добра, зарисуй вон ту розу - легче вышивать, глядя на точное изображение.

– С удовольствием, мадам.

Розамунда вынула из вазы цветок и устроилась за небольшим столиком, который специально для нее поставили в эркере, поближе к свету, а спустя полчаса отдала госпоже готовый рисунок.

– Пора идти к сэру Фрэнсису, мадам.

– Да, дорогая. О, какая прелесть!
– Урсула с улыбкой рассматривала розу.
– Непременно попробую передать этот крохотный изъян на лепестке.