Корона двух королей

Соболевская Анастасия

Малиновка укусила Марция за мочку.

— Хорошо, — сказал он и встал.

Эрнан провёл своим мечом по лезвию противника.

— Слышал, последний раз тебе в Вильхейме хорошенько досталось от Волка ночей? Я не буду бить сильно, обещаю.

— Польщён вашей заботой, граф.

Марций пнул стоявшую между ними кубышку.

— Эй! — Эрнан успел отпрыгнуть, блестящая сталь пронеслась у его уха. Раздался лязг — Монтонари успел отразить удар. Пьяные солдаты загалдели с кровожадностью пещерных людей.

Вальдарих сразу понял, что драка между этими двумя разительно отличается от предыдущих. С

остальными противниками Эрнан больше красовался и играл, как кошка с мышью, тогда как сейчас он порывался зарубить эвдонца, как злейшего врага. Хорошо, что Иларх этого не видел.

— Что, на юге мало воюют, раз лезете драться от скуки? — выкрикнул Марций в лицо Монтонари, удержав лезвие его меча у своего горла.

— Ни одной войны за последние пятьдесят лет, — оскалился Эрнан. Из рассечённой брови текла долгожданная кровь. — Аж скулы сводит.

Марций оттолкнул Монтонари и отвесил противнику лёгкий подзатыльник.

— Лучше почаще ублажайте жену.

Эрнан брызнул смехом и обнажил острые, как у хищника, зубы.

Через минуту мстительный граф уже загнал эвдонца на строительные леса возле загона, где накануне ветер сорвал часть крыши, и теперь они оба скакали по ним, как драчливые вороны, круша и опрокидывая всё на своем пути. От смеха Монтонари, когда Марций упал с лесов на землю, кожа покрывалась мурашками — и даже Вальдарих пожалел, что подначивал Рейеса ответить подстрекателю. Марций дважды умудрился врезать графу по лицу. Тот застонал, схватился за нос и снова кинулся в атаку. Агрессивно, жёстко, быстро. Звучал тревожный лязг мечей, толпа вопила, неистовствовала в предвкушении, всем казалось, что если эти двое не убьют друг друга, то обязательно покалечат. Миртовые девицы сбились в стайку и голосами райских птиц обещали жаркую ночь победителю, как вдруг…

— Ах!.. — Марций неловко повернулся и схватился за спину. Меч вылетел у него из рук и шлёпнулся плашмя у бочек с водой. Толпа недовольно загудела.

— Всё! Всё! — Марций повалился на землю и выбросил вперёд руку, как щит. Монтонари застыл с занесённым над его головой мечом.

— Что всё? Ты сдаёшься? — удивление и обида прозвучали в голосе Эрнана. На его лице блестели капли пота, а сам граф едва держался на ногах от усталости. — Мы только начали. Ты же тот, о ком я слышал? Ты же сдашься, только если тебе отрубить голову! Вставай! — Эрнан устало вонзил меч в землю и облокотился на него, как старик на клюку.

— Я больше не могу, — тяжело дышал эвдонец. — Спина. Старая рана. Вы победили.

Монтонари разочарованно простонал, хотя всё его тело ныло от усталости. Покрытая пылью праздничная одежда сейчас казалась ему непосильно тяжёлой, избитое тело отказывалось слушаться. Эрнан гордо поднял голову и выпрямился, возведя руку к небу в жесте победителя.

— Спасибо, что не струсил, как все эти, и оставил мне пару синяков. — Он помог Марцию подняться и по-братски хлопнул эвдонца по плечу.

— Не за что, — ответил Марций и хотел поблагодарить за то, что избег виселицы за прямой удар эфесом по кантамбрийскому лицу, как вдруг пальцы Монтонари оказались на его шее и больно стиснули мышцу.

— Вздумаешь поддаться мне ещё раз, — прошипел Эрнан, и глаза его вдруг остекленели, как у убийцы, — я действительно отрублю тебе голову у всех на глазах. — Потом он широко улыбнулся и ушёл, уставший и довольный, как зверь после удачной охоты.

Ясне кусок в горло не лез. Она сидела рядом с отцом и украдкой поглядывала на стол Ловчих сбоку под окнами замка. Их стол также ломился от угощений, но едва ли Влахос смотрел на еду, его взгляд снова был прикован к гадкой служанке, и Ясна прикусила щёку до крови, чтобы не закричать от этой несправедливости. Мерзкая девка только и успевала убирать тарелки и наполнять опустевшие кубки господ. Когда она подошла к столу касарийцев, чтобы наполнить их кувшины, один из солдат грубо схватил её за ногу, и она закричала. Влахос схватился за меч, но Сеар усадил его на место. Данка покраснела от макушки до пяток и поспешила уйти, как вдруг неловким движением случайно опрокинула один из кубков на своего обидчика. Касариец заорал и отвесил Данке звонкую оплеуху. Влахос вырвался из рук Сеара и мгновенно оказался рядом.

Вечере не было слышно, что они друг другу сказали, но касарийский солдат был готов разорвать Ловчего на куски.

— Безрукая девка, — произнёс самрат, откусывая большой кусок бараньей ноги.

— Я уверена, Влахос всё уладит, — ответила Вечера.

— Отхлестать её плёткой, и дело с концом.

— Вы не сторонник мирного решения конфликтов. — Принцесса постаралась выдавить из себя улыбку.

— Если эта девка настолько тупая, что не может разливать вино, её место среди дешёвых шлюх. Знай дело — задирай юбку и становись на коленки.

— Данка хорошая служанка. Прошу вас простить её неловкость. Уверена, мы сможем возместить ущерб вашему воину.

Тонгейр не затруднил себя ответом, залпом осушил свой кубок и махнул слуге наполнить его снова.

Свадебный пир длился до самых сумерек, а Вечера так никого и не дождалась. Она подошла к Влахосу и отвела его в сторону.

— Да, моя принцесса, — отозвался он на её личную просьбу. — Что от меня требуется?

— Если ты узнаешь, что в Туренсворд пришёл некто, неважно, кто, и попросил аудиенцию у меня, никому об этом не говори, веди этого человека ко мне в покои.

— Что-то случилось?

— Случится, если этот человек не придёт. Ты меня понял? Передай эту просьбу своим людям, пусть будут начеку. Этот человек может появиться в любой момент, даже среди ночи.

— Я не понимаю.

— Тебе не нужно это понимать. По крайней мере, пока. Когда настанет нужный момент, я всё расскажу, а пока мне нужно, чтобы ты просто выполнил мою просьбу. Выполнишь?

— Обещаю.

— И королю ни единого слова. Иначе за твой длинный язык отвечать будет Данка. Ты меня понял?

— Не стоит мне угрожать, моя принцесса, я не Согейр. Я предан не только королю, но и вам.

— Вот и хорошо, — ответила Вечера.

Наступления ночи она боялась, как свеча боится ветра, и отсчитывала последние минуты до церемонии проводов в покои. Она выпила несколько бокалов вина, чтобы уснуть в беспамятстве, но хмель будто растворялся у неё в крови и не туманил разум. Альвгред не отпускал её руку и гладил холодные от волнения пальцы, нежно, будто они уже были любовниками, а она готова была сквозь землю провалиться.