Корона Меднобородого
Шрифт:
Станислав встречи с чертом более искать не стал, а вернулся домой, и рассказал Радуне про Меднобородого, а закончил мудрым советом. Дочка поплакала-поплакала, помолилась и понадеялась, что забыл про нее подземный король.
Оказалось, что не забыл.
В ночь перед свадьбой Меднобородый вынырнул из колодца во дворе поместья, жабьими лапами запрыгнул в окно второго этажа, рачьими клешнями разломал в щепки дверь спальни и унес несчастную девушку как была, в одной ночной рубашке. На плечо закинул, прыг-прыг-прыг над головами людей и собак и бульк в колодец.
Радуня уж утонуть приготовилась, да с королем подземных вод не утонешь. Вынырнули они из колодца в подземную реку, а там не лодка ждет, а речная карета. Снизу посмотришь — лодка, сверху посмотришь — домик. Спереди сомы запряжены, длиннющие, каждый в два раза длиннее лошади. За вожжами огромный рак сидит. Глазищи навыкате, усищи саженные. Лакеями — бобры. Дверцы открыли, лапки мягкие подали. Садитесь, Ваше Величество, садитесь, панночка.
Рак свистнул, вожжами хлестнул, и понеслись сомы к Меднобородому во дворец. Радуня всю дорогу проплакала. Ни крошек в окно не высыпала, ни повороты не посчитала.
Долго ли, коротко ли, приплыли в королевский замок подземного царства. Замок — скала скалой, из камня сложен, мхом оброс. Первый этаж под водой, второй по колено в воде, на третьем на каменном полу то мох, то лужи, а четвертый и выше — сухие. Карета-лодка к второму этажу причалила. Бобры дверцы открыли, Меднобородый по колено в воду плюхнулся, как так и надо, а Радуня подол поднять не догадалась и намочила платье.
— Будешь у меня ключницей, — сказал Меднобородый, — За слугами присматривать, чтобы работали много, а воровали мало.
— Как скажете, Ваше Величество, — вздохнула Радуня.
— Нет лучше ключницы, чем честная девушка из хорошей шляхетской семьи. Пани Сусанна помирать собралась, уже и ангел за ней приходил. Пожурил меня, что все сроки отмеренные вышли. Сильно не тяни, принимай дела. Как она дела передаст, похоронят ее наверху в освященной земле, отпоют и сто лет за упокой будут поминать.
Не успел король договорить, как откуда-то появилась старенькая бабушка в подвернутой юбке и высоких кожаных сапогах. Надо думать, чтобы по второму этажу ходить.
— Здравствуй, твое величество, — сказала бабушка, — Что за красна девица с тобой, не наряжена, не накрашена?
— Здравствуй, Сусанна, — ответил Меднобородый, — Вот, смену тебе привел.
— Ох ты ж! Дождалась в кои-то веки. Теперь и помереть смогу. Ну, здравствуй, внучка. Как зовут-то тебя?
— Здравствуй, бабушка, — ответила Радуня, — Зовут меня Радуня, дочь Станислава Болцевича из Гродно, герба…
— Хватит, хватит! Какие тут гербы.
Меднобородый оставил Радуню, дальше, мол, сами разберетесь, и ушел. По пути выстрелил языком в проплывавшего мимо карася, закинул его в рот и проглотил.
— Служила я пану жабьему королю ключницей мало не сто лет, да пришел мой срок помирать, — сказала бабушка Сусанна, — Уговорил меня пан на тот свет не торопиться. Сказал, что смену мне найдет, а до той поры, чтобы ни-ни.
— Обманом он меня из семьи увел, — заплакала Радуня.
— А как же! И меня в свое время обманом увели. Они твари некрещеные, сватов засылать не будут. Им от нас другая служба нужна.
— Какая?
— За порядком во дворце следить. Чтобы из дворца ни на шаг, а куда тут, правда, побежишь? Чтобы никому из прислуги спуску не давать, а мы ни с кем и не в родстве.
— С кем? Кто тут прислуга?
— Кого только нет. Рыбы, раки, лягушки, тритоны, ящерицы. Из зверей одни бобры. Когда в христианском мире бобра назначили рыбой, чтобы им в пост лакомиться, внизу Меднобородый рассмеялся и приказал, чтобы бобры тоже ему слуг во дворец поставили.
Бабка Сусанна передавала дела месяца, наверное, два. Радуня сначала считала дни, а потом сбилась и перестала. Зачем их считать? Здесь нет церкви, чтобы пойти помолиться в воскресенье. Здесь нет скоромной еды, одна только постная рыба каждый день. Здесь и Рождество, и Пасха пройдут как будний день.
Даже и дни считать непонятно, как. Солнце не всходит и не заходит. Наверху каменный свод. Светит что-то под ним. Если только ночи считать. Поспала-проснулась, сутки прошли. А правильные ли сутки, если без солнца?
Забот у дворцовой ключницы выше крыши. Дворцовые слуги из тех, кто в принципе способен понимать поставленные задачи, умом, мягко выражаясь, не блистали. Часть задач выполнялась как бы сама собой. Плавучий мусор без лишних напоминаний подъедали караси, а дохлых карасей подъедали раки.
Чтобы что-то помыть, почистить, вынести из кладовки и поставить на видное место, приходилось пинать более сообразительных. Наиболее мозговитые из всех — бобры. Поэтому они же наиболее ленивые и вредные. Обычно бабка Сусанна начинала разговор с ними с окрика в зависимости от пола «бобр, курва» или «бобр, быдло» и пинка под мохнатую задницу.
В подданных короля подземных вод числились не только обычные речные рыбы и гады. Настоящих, соображающих, подданных у короля хватало. Например, стражниками служили земноводные ящеры. Две ноги, две руки, голова и хвост. Короткие кафтаны из какой-то тяжелой непромокаемой кожи, длинные колющие мечи с рукоятями под ящеровую лапу. Поваром служил и вовсе человек, приглашенный за большие деньги из далекой Франции. Что бы ключницу за звонкую монету не нанять, неужели никто бы не согласился? В поварятах бегали маленькие дети, которые никогда не вырастут. Бабка Сусанна сказала, что вся наземная нечисть платит своим подземным господам дань человеческими детьми. Кого из них куда девают — неизвестно, но некоторые утонувшие детишки попадают в дворцовую прислугу.
Кроме упомянутых ящеров, во дворец постоянно ходили разные существа, которые, подобно людям, осмысленно разговаривали друг с другом, платили королю дань, предавались порокам, ссорились, били челом и просили их рассудить.
Низшее положение в обществе занимали водяные, лешие, кобольды, какие-то противные не то живые, не то мертвые бабы и мужики и еще какие-то пока непонятные сущности. Они несли повинности в верхнем мире.
Повыше — коренные обитатели Подземья, похожие кто на чешуйчатых ящеров, кто на меховых зверей, кто на сказочных великанов, а кто и вовсе в верхнем мире не имел родственников. Из них выделялись размером огромные звери индрики. Вживую индрика Радуня наверху не видела, а наиболее похожий зверь с картинок — единорог из гербов. Правда, геральдический единорог лошадь лошадью, только с рогом, а индрик может в каком и родстве с тем единорогом, но самый маленький из виденных Радуней в холке был выше лося и по статям больше напоминал тяжелого быка, чем грациозного жеребца. Индрик приходил жаловаться на змей. Судя по оказанному приему, положение в обществе у него было не ниже королевского.