Коррекция
Шрифт:
– Гости приехали, – сказал жене Алексей, смотревший во двор из-за шторы на веранде. – По-моему, среди них были Берия с Молотовым. Еще двоих не узнал.
– Опять сидеть в комнатах! – с досадой сказала Лида. – А я хотела прогулять.
Через десять минут к ним пришел Старостин.
– Видели мы ваших гостей, Михаил, – сказала ему Лида. – Можете не предупреждать, мы никуда не выйдем.
– Как раз вас, Лида, просят выйти, – ответил он. – Приехали те, кто часто навещают Сталина. Кроме Берии, там еще Молотов, Маленков и Микоян. Вот Маленков и пристал к Хозяину. Где вы, говорит, товарищ Сталин, держите красавицу, о которой столько разговоров? Не пора ли разбавить
– Одну связку я уже изучила, – задумчиво сказала Лида. – И вроде выполняю достаточно быстро. Как ты думаешь, милый? Я думаю, что отказываться неудобно. Хотят, чтобы я их нарисовала? Почему бы и нет? Я очень сомневаюсь, что кто-то из них при Хозяине вздумает приставать, а если такое случится, так я на нем твою связку и продемонстрирую. Вот только во что мне себя упаковать? Знаешь, что... Надену я, пожалуй, то платье, в котором сюда пришла, и, само собой, туфли на каблуках. Серьги тоже не помешают.
– Хочешь произвести на них впечатление? – спросил Алексей. – Зачем?
– На Хозяина уже поздно производить впечатление, а Лаврентий, если ты не заметил, и так уже ходит под впечатлением. Молотову все равно в тапочках я или на каблуках, а вот двое остальных... Не все ли тебе равно, что они подумают, а мне будет легче держать дистанцию.
– Я в основном беспокоюсь из-за Берии. Почистишь перышки, а у него поедет крыша. И что тогда?
– Михаил, скажите им, пожалуйста, что я сейчас соберу все, что мне нужно для работы, и приду. Послушай, Леш. Ты все еще смотришь на Лаврентия под впечатлением когда-то прочитанного. Я ведь уже давно не девочка, какой сейчас выгляжу, и научилась разбираться в людях. Так вот, в Лаврентии нет подлости. Да, он задавил свою совесть и отстранился от того, что творили в его наркомате. И это понятно. Ни один умный врач не станет сочувствовать своим пациентам, он их будет просто лечить. Иначе ему самому скоро понадобится помощь коллег. В той жизни и в той борьбе, которую сейчас ведут люди, нет места чистюлям. И ты тоже рано или поздно запачкаешься. Власть многое дает людям и немало у них отбирает. Люди всегда остаются людьми, и многое они делают в первую очередь для себя. Но одни льют кровь только тогда, когда без этого не обойтись, и борются не только за свое место под солнцем, но не забывают и о других. А для некоторых все средства хороши, лишь бы удержать власть, а лучше – захапать ее еще больше. Так вот Лаврентий из первых. А тяга к красивым женщинам... Она ведь есть в каждом из вас, у него просто больше возможностей и плохие тормоза. А в случае со мной можешь не бояться: он не перейдет черты.
– Почему ты так думаешь?
– Во-первых, потому что ему через год будет пятьдесят, и он думает не тем, что между ногами, а головой. И понимает, что в качестве мужчины мне никогда не будет нужен, а ты для него окажешься потерянным. А он, как я тебе уже говорила, человек дела.
– Есть и во-вторых?
– Есть. Дело в том, что я его уже и так зацепила очень сильно. Мне его жаль, но моя совесть чиста: я перед ним хвостом не крутила. Так вот, есть разница в том, чтобы завести короткую, ни к чему не обязывающую интрижку и развлечься с понравившейся тебе женщиной, особенно когда она сама не против, и навязываться той, которая запала в душу, но совершенно к тебе безразлична. Мерзавцу все равно, ему – нет. Так что хуже, чем есть, ему уже не будет.
– Смотри сама, ты у меня женщина самостоятельная.
– Я у тебя в первую очередь женщина замужняя. Если ты против, я туда совсем не пойду, хотя и обещала. Просто я думаю, что могла бы не только дарить тебе любовь, но и помочь в делах. А для этого нужно хоть иногда выходить из этих стен и показываться на людях. Почему не начать сейчас? Подожди, придет время, они нас с тобой еще будут к себе приглашать. По крайней мере, те, которые уцелеют.
– Ладно уж, иди приводить себя в порядок.
Через десять минут Лида вышла из спальни и повернулась, давая себя осмотреть.
– Ну и как я тебе?
– Для меня ты во всех видах хороша, а их сразишь, несмотря на возраст. А Лаврентию я заранее сочувствую. Надеюсь, что ты не ошиблась в его оценке. Не забудь карандаш и бумагу.
– Да, сейчас возьму. Пожелай мне удачи!
– Удачи. И долго там не задерживайся, а то приду забирать. Шучу, иди уже и не вздумай рисовать на них шаржи. Не те люди, могут не понять.
Лида поцеловала его в губы, обдав ароматом духов, и вышла из гостиной.
Глава 12
– Лидия Владимировна, – сказал Рыбин. – Вас ждут в большом зале. Давайте я вас провожу.
– Спасибо, Леша, – поблагодарила Лида. – Не скажете, почему большой зал? Гостей же всего четверо, а в малой столовой восемь мест. Такие встречи всегда проводятся в большом?
– Часто, – ответил Алексей. – Я думаю, что из-за проигрывателя. Да и грампластинки почти все там.
Они вышли в прихожую, где у двери в большой зал стоял Пушкарев.
– Счастливый у вас муж! – сказал он, с восторгом глядя на Лиду. – Вы красивые, как актриса, даже еще лучше!
– Спасибо, Гриша, – сказала она. – Пойду рисовать руководство.
В зале, оказавшемся в три раза больше совсем немаленькой малой столовой, стоял длинный стол, за который можно было усадить полсотни человек. Сейчас за этим столом обедали пятеро. При появлении Лиды все прекратили разговоры и повернули головы в ее сторону.
– Подойдите сюда! – сказал ей Сталин. – Вот товарищи хотели, чтобы вы их нарисовали. Сможете?
– Да, конечно, – ответила Лида. – Только мне нужно где-нибудь присесть. Я могу занять одно из пустых мест?
– Садитесь, где хотите, – кивнул Сталин. – Меня тоже можно рисовать.
«Хоть бы представил, – подумала она, садясь за пять мест от Маленкова. – Чем-то он недоволен. Моим появлением или внешним видом?»
Разложив свои принадлежности, она начала рисовать круглое лицо Маленкова, постоянно ловя на себе любопытные и восхищенные взгляды. Через пятнадцать минут на листе ватмана был выполнен портрет Георгия Максимилиановича, и она перенесла внимание на Молотова. Когда они поели, у Лиды уже были готовы три портрета, и вскоре она должен была закончить четвертый.
– Долго еще? – спросил Сталин.
– Четверых нарисовала, – ответила она. – Остались только вы. Мне нужно еще минут десять-пятнадцать.
– А почему меня рисуете последним? – полюбопытствовал он.
– Я всегда последней стараюсь сделать самую сложную работу, товарищ Сталин.
– Ну, рисуй, – кивнул он. – Лаврентий, поставь что-нибудь из пластинок, послушаем музыку. Или, может быть, споем?
– Выпили всего по рюмке – какие песни? – сказал Маленков. – Споем позже.
Берия включил радиолу, подождал, пока прогреются лампы и поставил пластинку.