Корректор
Шрифт:
– Личинки сдохли, – сказал он, едва шевеля губами. – Теперь никто не надругается над её телом.
Фроузен опустился на колени. Ладони сгребли камешки. Альмарик, понимая, что хочет сделать тауматург, дёрнул его за локоть.
– На это нет времени.
– Знаю, – прорычал Фроузен.
Альмарик не решился ему прекословить. Воины присоединились к тауматургу. Над погибшей быстро образовался небольшой холм из камней. Какая никакая, но всё же могила.
Прежде чем отправиться дальше Фроузен выстроил воинов таким образом, чтобы женщины оказались в центре. Крипт, бухнувшийся на землю, как только некродосы атаковали, заковылял впереди немного уменьшившегося отряда: голова опущена, глаза
Туман сгустился. Одежда пропиталась влагой, неприятно прилипла к телу. Оружие заскользило в руках, что стало особенно опасным, когда тауматург попытался опереться о посох. Пришлось положить на плечо. Альмарик, как и все, бредёт понурый, на лице – маска скорби и дикого ужаса. Женщины перестали всхлипывать и испуганно при каждом шорохе вскидывать голову в поисках некродосов. Но по щекам непрерывно текут слёзы, стиснутые кулачки прижаты к груди, в каждом движении видна нервозность. Им бы хоть какое оружие, наверное тогда бы почувствовали себя немного увереннее.
«Сколько им ещё предстоит пережить, – подумал Фроузен. – А мне сколько? Сколько всего уже пережил?»
Мысль пошла от недавних событий к давно, как теперь кажется, минувшим и неожиданно наткнулась на стену. Фроузен даже остановился. Он помнил, как появился около дома, даже ощутил вдавившиеся в подошву камни брусчатки, но вот дальше – темнота. А что за ней?
Альмарик ткнулся в спину. Фроузен повернулся к нему.
– Кто я?
Брови Альмарика устремились вверх.
– Что с тобой? – спросил он.
– Скажи, кто я? – потребовал Фроузен.
Альмарик непонимающе посмотрел на него.
–Тауматург, кто же ещё?
– И всё?
– И всё. А что ещё?
– Откуда я взялся?
Брови Альмарика сошлись, движение колонны застопорилось, всё взгляды обратились к ним. Даже Крипт, словно пытающийся вовремя углядеть притаившуюся под каждым камнем опасность, с удивлением уставился на товарищей.
– Откуда, откуда, – проворчал Альмарик, – не знаю. Я нашёл тебя около дома кузнеца.
– Как я там оказался? – настойчиво спросил Фроузен.
– Не знаю, – повторился Альмарик. – Гляжу, ты стоишь, а мне был дан приказ срочно доставить тебя пред светлые очи Майдара, – он замолчал. В глазах промелькнула боль. Грудь опустилась, он тяжело вздохнул. – Вот и всё.
Фроузен понял, что ничего не понял. Как он попал в город? Почему оказался у дома кузнеца? Где был до этого? Вопросы хороводом закрутились в голове. Он развернулся, Альмарик за спиной что-то недовольно проворчал. Воины нервно поправили перевязи мечей, пальцы пробежались по скрепляющим доспехи ремешкам. Фроузен слышал, как заскрипела натягиваемая кожа. Крипт тяжко вздохнул, щеки забавно подпрыгнули, глаза наполнились печалью и страхом, стали как у больной коровы. Тело, словно студень, заколыхалось от резкого разворота, ноги заплелись, жрец едва не упал. Как и Альмарик, он что-то забурчал себе под нос, нахохлился. Голова утонула между приподнявшимися плечами. Он первым пошел по тропе. За ним двинулись остальные. Вокруг установилась небывалая тишина и лишь их мерные шаги, да скрип доспехов нарушают её.
Вскоре туман сгустился сильнее. Теперь не только спину идущего впереди, своих стоп не видно. Ориентироваться пришлось по звукам шагов. Обрушившаяся тишина подействовала угнетающе. Туман приглушил звуки даже идущих позади. Лишь один раз её нарушил грохот далекого обвала. Крипт остановился, пухлые уши повернулись в сторону источника шума.
– Всего лишь обвал, – тихо сказал он.
Но тауматург заметил, как побелело повёрнутое вполоборота лицо. Фроузен снял посох с плеча, прислушался, но кроме звуков их шагов и натужного дыхания Крипта ничего не услышал.
– Всего лишь обвал, – повторил жрец, плечи дёрнулись, то ли от сырости, то ли от страха.
Белые клубы завертелись вихрями за двинувшимся телом.
Поднялся слабый ветерок. Туман как огромное спящее животное нехотя проснулся, задвигался, вяло пополз в сторону. Фроузен с удовольствием взглянул на выплывший из молочной пелены подол мантии и выскакивающие из-под него носки сапог. Теперь и тропка хорошо видна с разбросанными в беспорядке камнями разной величины. Воины за спиной перестали оступаться, а Альмарик шипеть и ругаться при каждом неудачно подвернувшемся под ноги булыжнике. Настроение немного улучшилось, даже уши Крипта приняли обычный жёлтый цвет.
Туман так просто позиций решил не сдавать, забился в щели, злобно оскалился на ветер из-под камней, ущелий и пещер. Но ветер почувствовал приближающуюся сладкую победу, дунул сильнее, загоняя его глубже в пещеры, втискивая в пространство между камнями, отбрасывая со склонов и вершин гор вниз на равнину. Серебристый свет луны осветил громады гор. Серые, неприступные, с острыми пиками, увенчанными снеговыми шапками, они словно диковинные существа нависли над путниками, приблизились, чтобы лучше рассмотреть крохотных путешественников. Стайки густых облаков достают великанам едва ли до середины. Поднявшийся ветер погнал скитальцев дальше. Некоторые облака не в силах свернуть наткнулись на серые обтесанные ветром склоны. Фроузен подумал, что сейчас загрохочет, но тучи лишь медленно обогнули склон. На каменном боку остался мокрый след.
Туман отполз дальше, слева открылся потрясающий вид огромной горной страны, где ветер как полновластный хозяин выдувает чарующую музыку из своих инструментов – пещер, ущелий и трещин. В свете луны склоны некоторых гор замерцали, словно усыпанные драгоценными камнями. Хотя, наверное, так и есть. Мириады бликов осветили соседние склоны тусклым светом. Всякий раз, когда над горами проносились спугнутые ветром клочки тумана или тучи, загораживающие лунный свет, камни кокетливо мигали, словно заигрывали со звездами. Последними показали свою дикую красоту долины. Одни как скромницы прикрылись от посторонних глаз одеялом чёрной непроглядной тьмы, но Фроузен смог различить даже небольшие камешки, разбросанные на берегу крохотного ручейка, выбивающегося из расщелины дальней долины; другие спрятались за спины своих рыцарей, мужественно подставивших всем ветрам и дождям каменную грудь и о том, что они есть можно догадаться лишь по чрезмерно большому расстоянию между горами, что не толпятся, не толкаются, а словно заботливые родители обступили малыша со всех сторон. Даже вершины-головы слегка опустили вниз. Тауматурга не напугала абсолютная безжизненность склонов. Наверное, потому что почти все живые существа, с которыми «посчастливилось» встретиться, желали попробовать его на зуб.
Внезапный грохот заставил вздрогнуть. Часть склона ближайшей горы, убыстряясь, поползла к подножию. Огромные валуны, кувыркаясь и подскакивая, врезались в стоящих на пути собратьев, темнота озарилась каскадом огненных искр, проживающих яркую жизнь в коротком полёте. Некоторые валуны, как стойкие воины, держались до последнего, пока лавина неукротимым потоком не обрушилась на посмевших противиться её всесокрушающей силе. Будучи вырванными с насиженных мест они присоединились к собратьям и уже не гордые воины, а угодливые слуги, выполняющие волю хозяйки, неслись вперед, сокрушая таких же непокорных, которыми они были мгновение назад. Утомившееся эхо ещё металось между склонами гор, а каменная лавина давно доползла до долины. Силы покинули и она, превратившись в неопрятную кучу серых камней, задремала у подножия горы.