Корректор
Шрифт:
Колгарисы понесли тяжелые потери, но урок не пошёл впрок. Они перестали нападать в открытую, даже будучи невидимыми, но обвалы устраивали чуть ли не на каждом шагу. Делали это умело, выжидали, пока выжившие подойдут как можно ближе, а затем выбивали всего один камень. Лавина устремлялась на группу. Если бы не прекрасное ночное зрение и великолепная реакция Фроузена, отряд давно бы оказался погребен под многотонной лавиной. Ох и орали же колгарисы после каждого неудачного покушения. Проклятия сыпались на головы тауматургов, неосов и родственников криворуких устроителей лавин. После многочисленных покушений Фроузен даже начал узнавать
– Вот это он завернул, – после очередного вопля сказал паж, рот открыт, в глазах восторг. Кажется, ни одного высказывания не упустил.
Но везение рано или поздно заканчивается. Ветер разогнал туман, но взамен пригнал целое стадо туч. Первые были мелкими, полупрозрачными, словно больными, но затем появились плотные, чёрные как ночь и широкие как харя гаруспика. Они полностью закрыли небо, превратив его в мало того, что сотканный как попало, так ещё и измочаленный множеством ног неопрятный ковёр. Луна брезгливо придвинулась к краю небосвода, свет померк, мир словно ухнул в глубокую пропасть. И всё бы ничего, Фроузен от этого хуже видеть не стал, но исчезли тени.
Крипт снова вырвался вперёд, но у места, где пришлось повернуть назад и вернуться за отставшими женщинами, остановился и испуганно затаращился в темноту. Ничего. Он сделал несколько шагов. Опять что-то померекалось. Крипт как окаменел. И так через каждые пять–шесть шагов. Фроузен и Альмарик постоянно на него налетали. Паж не мог удержаться от соблазна, и каждый раз его колено тонуло в необъятной заднице Крипта. Гаруспик не обращал на пинки внимания, даже наоборот, прижался к сзади идущим, словно оскорбления действием понравились. Фроузену это надоело. Он обогнал жреца и пошёл первым. Сзади послышался облегченный вздох и новый глухой пинок. Крипт отреагировал злобным бормотанием, а Альмарик в ответ нагло хихикнул.
Тропинка то появлялась, то исчезала, но тауматург лишь раз сбился с пути. Обвалы прекратились, но это насторожило. И не напрасно – новое нападение не заставило себя ждать. Колгарисы при их огромной обуви научились ходить бесшумно, но горы непредсказуемы даже для них. Остроконечный камешек на совершенно ровной площадке кувыркнулся на бок и Фроузен отреагировал сразу. Пара корявых сгустков, сорвавшись с посоха, сделали невидимку видимым. На землю грохнулась отточенная на концах кирка. Ещё несколько камешков сдвинулись с мест, и Альмарик использовал посох по назначению. Остальным работы не перепало. Лишь женщина четко выполнила возложенную природой обязанность: каждый раз, когда Фроузен и Альмарик резко выкидывали вперед посох, тихо вскрикивала, пальчики сжимались в кулачки, а глазки со зрачками-щелями испуганно вспыхивали очаровательным тёмно-янтарным огнём.
Атака прервалась так же внезапно как и началась. На земле остались лежать неподвижно семь тел. Точнее их останки. Восьмое попыталось отползти. Рука прикрыла широкую выжженную рану на бедре – дело рук Альмарика. Фроузен подскочил, схватил его за горло. Колгарис захрипел, закашлял, губы побелели от отхлынувшей крови.
– Не убивайте меня, – просипел он. Фроузен узнал поминавшего родственников неосов и колгарисов сочными выражениями. – Я дам вам золота сколько захотите.
– Нам не нужно золото, – чётко сказал тауматург.
Альмарик незаметно ткнул его под ребро локтем, мол, ты чего, рехнулся?
– Не нужно золото? – просипел колгарис.
Фроузен никогда не видел, чтобы от удивления так выпучивались глаза. Колгарис даже дышать перестал. Память подбросила воспоминание о женщине с киркой во лбу, и Фроузен сдавил горло сильнее.
– Не убивайте, – едва слышно прохрипел колгарис. – Я научу вас становиться невидимым.
Предложение показалось заманчивым, Фроузен ослабил хватку.
– Не верьте ему, – смело выкрикнул из-за спин навьев гаруспик. – Даже если не обманет, и вы его отпустите, он вернётся и устроит новый обвал или ещё чего похуже.
– Не устрою, – буркнул колгарис. – Зачем убивать тех, кому не нужно золото? Знали бы сразу, не тронули. Стольких работников зря потеряли.
Он замолчал, лицо перекосила болезненная гримаса.
– Хорошо, – сказал тауматург. – Альмарик, если что…
Паж кивнул.
– Понял.
Навершие посоха угрожающе нависло над головой колгариса. Тот поморщился.
– Повторяй за мной, – сказал карлик, – алогим, куэро тарим, мирадо эргор, таор лавидор.
Молодой тауматург повторил. По роже колгариса разлилось удовлетворение. Фроузен едва успел отвести в сторону посох Альмарика. Лиловый шар с грохотом врезался в камни над головой колгариса. Женщина удивленно вскрикнула. Фроузен посмотрел на руки. Они не исчезли, такие же видимые, худые с синими ногтями.
– Фроузен, ты здесь? – спросил вдруг Альмарик.
Он сделал движение, будто пытается схватить воздух. Пальцы едва не угодили тауматургу в око. Увернулся чудом.
– Осторожнее, ты мне едва в глаз не попал.
Паж облегчённо вздохнул.
– А этот где?
– Рядом, – ответил тауматург.
– Я уговор выполнил, – сказал колгарис. – Дело за вами.
– Иди, – благосклонно разрешил Альмарик, пытаясь разглядеть невидимого противника.
Колгарис едва поднялся.
–Э-э, погоди, – остановил его паж. – Я хочу узнать кое-что. Ты когда ругался, произнес слово…
– Свободен, – перебил его Фроузен.
Не хватало, чтобы неугомонный Альмарик повторил всё услышанное. Колгарис похромал к ущелью между ближайшими горами. Из-за спин воинов вынырнул жрец.
– Зря отпустили. Чует моё сердце, встретиться ещё придётся.
– Не придётся, – раздался из пустоты голос Фроузена.
Слабость обездвиживающим ядом медленно навалилась на тело. Хромающие звуки ещё не затихли, а тауматург будто снова побывал в схватке. Причём как сделать так, чтобы прекратить действие заклинания и снять невидимость, он не знал, и силы вскоре почти полностью покинули тело. Мир закачался, утратил плотность, и внезапно как бешенный жеребец задёргался под ногами. Фроузена вспомнил урок, который дал ему гаруспик, и снова «обрёл» плоть. Его подхватили под руки. Понесли. Что-то пробормотал Крипт, ему грубо ответил Альмарик. Тихо вздохнула идущая позади женщина.
Колгарис сдержал обещание. Никто на них больше не нападал, лавины прекратились. Крипт, конечно, ворчал, его глаза-сливы старались разглядеть, что твориться даже под крохотными камешками на вершине самой удаленной горы, но Фроузен понимал, что всё это зря. Фраза про то, что им не нужно золото, подействовала на колгариса не хуже удара кувалдой по голове. Но всегда нужно быть начеку и Фроузен, как только почувствовал, что может идти, возглавил шествие. Естественно он первым увидел город, всадником оседлавшим одинокий высокий холм.