Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
Сердце трепещет.
Трепещут слезы на ресницах.
Пальцы нежно тянут, прижимая к дереву струны, сближая их. Сближая сердце и ужасные воспоминанья.
Пальцы просто трогают струны. То нежно, то быстро.
Сердце застыло.
Пальцы нежно трогают струны. То нежно, то быстро.
Смерть повторилась.
Только сегодня эту легкую поступь смерти сопровождают две прекрасных флейты.
Вместе мы слагаем новую музыку…
— Убей это животное!!! — потребовал беловолосый жрец.
Мой похититель растерянно опускает флейту.
Я и Вэй Мин играем вдвоем.
Гэлоса сплетаются наших инструментов. Мой взгляд навеки соединился, сплетаясь, с его. Голос моего гуциня, гулкое и звонкое звучание струн навеки вобрала, впитала в себя его флейта. Такое чувство, будто он слышит мою мелодию сердцем. Словно этот молодой мужчина слышит еще несыгранное и оформляет это в звук. Каждый мой звук. Каждый порыв мой. Песня моего гуциня потрясающе единодушно соединяется с его флейтой.
Мы… мы двое сегодня звучим как одно…
Нет…
Я криво улыбнулась.
Даже с подаренным новым богом инструментом моя музыка больше звучать не будет.
Новому гуциню с роскошною отделкою не заглушить тот старенький простой гуцинь, что звучал у хрупкой девочки из глубины сердца.
Черному чужому гуциню никогда не затмить мелодию светлого, которому подпевала флейта Вэй Мина.
Вместе как одно…
Отчаянно мотнула головою.
И пусть я умру, но лучшую мою песню я уже доиграла.
Я больше никогда не смогу сыграть с ним, тем, голос чьего инструмента звучал лучше всех, когда—либо услышанных в моей жизни.
На счастье.
Хрупкая красота нашей музыки разрушена памятью, как он вонзил мне нож в сердце.
И пусть.
Я подняла руку и… отпустила.
Мертвое сердце звучать больше не будет.
Лезвие опустилось на веревки, путы разорванные упали к ногам коня. Конь встал на дыбы, занося надо мной копыта.
Свиток 8 — Разрушенный храм — 7
— Глупая девочка! — жрец, появившись возле меня, оттолкнул от копыт. Тяжелые копыта разъяренного коня опустились ему на голову.
Старик упал, оставляя летящий по воздуху кровавый веер.
Кровь человека легла поверх моих светлых одежды. Заляпала лицо. Конь, развернувшись, убежал.
Люди смотрели на меня в ужасе. Отчаянно смотрели на неподвижного жреца в луже расползающейся крови.
— Ты… — вскричал какой—то чиновник в ужасе. — Что ты наделала, глупая девчонка?! Ты лишила нас заступничества бога!
Я мрачно пошла на него.
Он робко отодвинулся.
Я бросила кинжал жреца погибшего у его ног и спокойно прошла меж расступившихся людей — кто—то так и не решился подняться с колен.
Горькая судьба человека, потерявшего своего бога и не способного служить и довериться больше никому.
Глупая судьба воина, которого заставляют воевать со связанными животными!
Криво усмехнулась.
А, все—таки, я смогла не убить беззащитного! Даже если эти люди, опомнившись, забьют меня камнями, я буду понимать, что ухожу героем.
Воин — не тот, кто убивает беззащитных и бессловесных.
Воин — и я всю жизнь была в этом уверена — это защитник.
Хотя… странно…
Слезы заструились по щекам.
Никогда не думала, что даже я однажды смогу совершить хоть какой—то подвиг! Я пощадила ж это животное!
И лишила город покровительства бога, который пришел защитить этих людей.
Вечно от меня хлопоты всем.
Я никудышная.
Город, дома и заборы разрушенные, целые и восстановленные в суете — дома в городе попадались самые разные, как и люди — молчал, смазался из—за слез.
Я сама не поняла, как ноги принесли меня к храму на улице Зеленых драконов. Растерянно посмотрела на комнату с опустевшим алтарем и вещами шлюх забытыми, видными в разломанной стене. Хотя храм этот проклятый все еще стоял.
Вздохнув, взгляд опустила к земле.
Зачем я пришла сюда? На что я надеялась? Я разве могу надеяться хоть на что—то?
У главной лестницы, у кустов, лежал какой—то старик. Скрючившись. Разметались длинные белые волосы, присохла от крови черная шелковая одежда к земле. Ударили в спину, обобрали и бросили здесь. Что за люди! Как так можно?
— Дедушка… — я кинулась к нему, упала возле него на колени, осторожно коснулась руки. — Дедушка, ты живой?..
Он простонал что—то неразборчивое.
Рука холодная. Но немного теплая. И он может стонать хотя бы.
Я осторожно перевернула его на бок, провела ладонью по лбу, сдвигая густые, промокшие от кровавых слез волосы, увидела его лицо.
— Ты! — я шарахнулась.
— Снова ты, — устало улыбнулся Ло Вэй.
— Что ты тут делаешь? — я вскочила, сжав кулаки.
— Дохну, наверное, — криво усмехнулся он.
Рана огромная на спине, спекшаяся, могли даже позвоночник зацепить, а он все еще насмешничает.
— А ты что тут делаешь? — устало приподнялся он и. поморщившись, снова завалился на бок.
Зашипел, скрючился от боли.
Храм драконов Вэй… этот проклятый храм драконов Вэй… тяжелораненый Ло Вэй…
Мне в плечо уткнулось что—то большое и мокрое.
Вскрикнув, отшатнулась.
Спасенная мною лошадь радостно потянулась меня облизать. Щеку обслюнявила, едва в глаз не залепила. Тьфу!