Костяная кукла
Шрифт:
Поппи покачала головой. Заку показалось, что после того, как она призналась им в своих страхах, то, что придавало ей сил двигаться дальше, пропало. А может быть, это из-за того, что потерялась Королева. Как бы там ни было, такой поникшей он Поппи никогда не видел.
– Нет. Когда я сидела на банкетке, она была со мной. Я боялась, что раздавлю ее во сне, она же такая хрупкая, поэтому положила ее на пол. Но я придерживала ее рукой. Если бы кто-то забрал ее, я бы знала.
– Жуть какая, – сказала Элис. – Что происходит между тобой и Королевой? Ты всегда ее прижимаешь к себе, не выпускаешь из рук. Неужели тебе не кажется, что вся эта история с куклой из человеческих костей довольно жуткая?
Поппи мрачно взглянула на нее.
– Я не в том смысле, – ответила Элис, – что ты странная. Просто ты уверена, что она никак не влияет на тебя? Не заставляет тебя делать то, что хочет?
– Так теперь ты поверила в то,
– Мы отыщем Королеву, – настойчиво встрял Зак, пока они не начали снова ссориться. – Но сначала нам надо придумать, как выбраться из этой комнаты. И мы выберемся. Сейчас я сосредоточусь, и мне в голову обязательно придет отличная идея. – Он прислонился к стене, скрестив руки на груди. Можно было сказать мисс Катерине, что им хочется в туалет, а потом вылезти через окно. Но мисс Катерина наверняка не позволит им выйти всем вместе. И еще окна в подвале слишком высокие. Когда они залезали внутрь, им пришлось спрыгивать. К тому же Зак не был уверен, что в женском туалете вообще есть окно.
Элис уставилась в потолок. Потом залезла на один из складных стульев, а с него на стол.
– Что ты делаешь? – спросила Поппи.
Элис встала на цыпочки и толкнула одну из панелей на потолке. Та приподнялась, а под ней оказалась металлическая решетка. За решеткой ничего нельзя было разглядеть.
– У меня есть идея, – сказала Элис. – Смотрите, какой низкий тут потолок, а ручка на двери совсем новая и блестящая.
– И что? – спросил Зак, подходя к столу.
– Само здание старое, а здесь все новое. Эту комнату недавно отремонтировали, и, могу поспорить, между этим низким навесным потолком и старым есть что-то вроде вентиляционной шахты, по которой можно пролезть в другую комнату.
– И ты хочешь залезть в шахту? – спросил Зак.
– Подержите стол, а я попробую, – ответила Элис. – Это должно быть не сложнее, чем лазить по лесенке на детской площадке.
Зак восхищенно уставился на нее.
– Думаешь, это сработает? – спросил он.
Элис взглянула на него.
– В кино всегда получается. – Она подпрыгнула, уцепилась за металлический каркас и с легкостью подтянулась, как будто долго упражнялась на физкультуре.
– Даже если тебе удастся вылезти с той стороны, – сказала Поппи, – дверь все равно заперта.
Зак улыбнулся.
– Нет, мисс Катерина оставляет ключ в замке. Если Элис удастся вылезти, она сможет открыть дверь!
– Хм-м-м… – раздался сверху голос Элис. – Что-то я не вижу вентиляционную шахту.
– Может, ее просто нет, – сказала Поппи. – Спускайся.
Потом они услышали лязг металла, вскрик, снова лязг. Зак надеялся, что в кабинете мисс Катерины звуконепроницаемые стены. Потом лязг прекратился, и послышался стук, как будто кто-то спрыгнул на пол.
Поппи взглянула на Зака, и в ее глазах засветилась надежда. Зак улыбнулся ей.
А затем дверь распахнулась, и с другой стороны они увидели Элис. Она тяжело дышала.
– Пошли, – сказала она. – Скорее.
– Ладно, – сказал Зак. – Вот наш план. Мы идем искать Королеву. Я поищу в подвале. Поппи, ты пройди по тем местам, где была. Элис, ты ищи на книжных полках. Встречаемся с той стороны библиотеки, которая ближе к выходу. Договорились?
– А что если мы ее не найдем? – спросила Элис.
– Должны найти, – ответила Поппи.
– Поскольку мы разделимся, то не узнаем, кому из нас повезло. Поэтому надо обойти все по максимуму, а потом встретиться. – Мисс Катерина могла вернуться очень скоро. Возможно, она вышла, чтобы купить им обещанный обед, но все равно времени у них оставалось немного. Действовать нужно было быстро. – Увидимся через десять минут!
Поппи кивнула и направилась к банкеткам. Элис отсалютовала и пошла к стеллажам с книгами.
Зак спустился вниз по ступенькам в подвал. Он испытывал угрызения совести, потому что подозревал, что Королева может отыскаться именно там. Но пойти туда он решил не только из-за куклы: ему хотелось почитать про гончара по фамилии Керчнер, того, что делал фарфоровые вазы. Зак хотел узнать, не родственник ли он Элеоноры.
В подвале было тихо, только ветер свистел в открытом окне. В коридоре было темно, и Зак понял, почему не обратил внимания на выставку фарфора, – витрина не была освещена. Он пошел вдоль стены, нащупал выключатель и зажег свет.
Внезапно выставленный в витрине фарфор ожил. Изделия были такими тонкими, что казались почти прозрачными. И чего там только не было! Чайники, украшенные гирляндами крошечных цветов, подставки для яиц, расписанные церквями с окнами из тонюсенькой золотой фольги, вазы с витыми ручками и узорами в виде цветущей вишни. Казалось, фарфор светится изнутри, такой тонкой была работа.
Они в точности походили на те изделия из фарфора, которые Зак видел в своем сне об Элеоноре, только
В центре стояла табличка с черно-белой фотографией, на которой был изображен суровый мужчина на берегу реки. Табличка гласила:
«Несмотря на успех американских гончаров в Ист-Ливерпуле в конце века, их изделия все равно не могли превзойти изделия европейских мастеров. Из патриотических соображений и из желания одержать победу в этом соревновании на фарфоровом заводе Вилкинсон-Кларк решили создать нечто уникальное – изготовить такой тонкий фарфор, чтобы не только сравняться, но и превзойти всех в мире. Американским гончарам хотелось возвести фарфор в ранг искусства. В результате творческого союза двух людей – Филиппа Даулинга и Лукаса Керчнера появился фарфор “орхидея”. Даулинг был техником, специалистом в области изготовления глины. Мастер с большим опытом, он сумел изобрести состав столь тонкий, но вместе с тем прочный, что его можно было пустить в производство. Фарфор был необычайно прочным благодаря значительному содержанию обожженных костей скота, обработанных при крайне высокой температуре.
Керчнер был художником. Говорили, что с ним трудно работать, что он часто кричит на своих подчиненных и обвиняет их в шпионаже. Но он также был гением, способным создавать из глины шедевры. Его твердая рука, неуемное воображение и вдохновение самыми разными источниками (среди них ар-нуво, мавританский, персидский и индийский стили, а также английский и немецкий фарфор его детства) помогли ему создать изделия из фарфора “орхидея”, уникальные, тоньше любых других изделий, когда-либо изготовленных в Ист-Ливерпуле. Керчнер работал круглыми сутками, как одержимый, не позволяя пускать в продажу изделия, которые не казались ему совершенными.
Фарфор “орхидея” мгновенно завоевал сердца ценителей. Он был представлен на Всемирной ярмарке в Чикаго, где получил многочисленные призы и потряс все сообщество. От коллекционеров сразу же стали поступать заказы. Даже супруга президента заказала себе такой набор. Но, несмотря на поток заказов, оказалось, что выпускать фарфор “орхидея” нерентабельно. Каждый заказ производился слишком долго, многие изделия погибали в печах, созданных для обжига более крепкого фарфора. Изделия также не выдерживали транспортировки. На каждое проданное изделие приходилось пятнадцать разбитых или признанных негодными. Однако, несмотря на финансовые затраты, связанные с производством “орхидеи”, гордость владельцев завода Вилкинсон-Кларк не позволяла им от него отказаться.
Но грянула трагедия. Ранней осенью 1895 года пропала дочь Лукаса Керчнера. Сочувствие вскоре сменилось ужасом, когда в его кабинете на фабрике и на его рабочем фартуке были обнаружены кровь и остатки волос. Предполагали, что он убил свою дочь, а тело сжег в печи для сжигания костей скота. Эту версию поддерживали показания сестры его покойной жены, присматривавшей за его дочерью, по свидетельствам которой, Лукас Керчнер явился домой в расстроенных чувствах и запер свояченицу в одной из комнат большого викторианского особняка. Когда женщине удалось выбраться, ни его, ни его дочери уже не было в доме.
Лукас Керчнер отрицал убийство дочери, но не мог объяснить улик, найденных на его рабочем месте, а также рассказать, куда исчезла его дочь, повторяя только: “Я не убийца, я дал ей новую жизнь”. Дальнейшие расспросы привели к нервному срыву: Керчнер рыдал и кричал, что его дочь “была точно ангел, спустившийся на землю” и стала его “главным шедевром”. Керчнера признали виновным в убийстве и приговорили к смертной казни.
После его осуждения производство фарфора “орхидея” прекратилось. В общей сложности изделия из него производились менее трех лет, но и по сей день коллекционеры ценят и собирают их. Порой вспыхивают слухи о фантастических изделиях, вышедших из-под руки Лукаса Керчнера на пике его безумия – о самоварах и чайниках и даже кукле. Но, скорее всего, учитывая хрупкость фарфора, это только слухи. Тем не менее фарфор “орхидея” сохраняет свою притягательность и, вероятно, сохранит ее еще долгие годы.
Изделия любезно предоставлены для выставки частным коллекционером».
Зак уставился на табличку. Он прочитал текст еще раз, чтобы убедиться, что все понял правильно, и вспомнил приснившийся ему сон. Если то, что они с Поппи видели во сне, было правдой, если Элеонора действительно существовала, тогда Лукас Керчнер не убивал свою дочь. Элеонора упала с крыши по вине тетки, а ее отец, пусть и не убийца, но сошедший с ума, нашел ее тело и решил, что единственным способом отдать дань дочери будет сделать из ее костей фарфоровую куклу.
По телу Зака побежали мурашки.