Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
сгорбившись заковылял ко входу в шатер, не обращая ни на кого внимания.
Поверх шубы у него болталась из стороны в сторону золотая пайцза с головой
тигра и квадратными письменами, предупреждающими всех о том, что тот, кто не
окажет чести обладателю сего знака, достоин смерти. Тургауды Гуюк-хана
подняли острия копий, склонили головы в знак почтения и признания заслуг
старого воина. Субудай откинул полог и, перетащив больную ногу через высокий
порог, вошел в полутемный шатер, освещенный несколькими китайскими
светильниками. Здоровый глаз у него принялся ощупывать всех, кто сидел на
ковриках поверх толстых войлочных подкладок, разложенных вдоль стен. Сын
кагана высился напротив входа на небольшом возвышении, покрытом шемаханским
ковром, подобрав под себя ноги в зеленых сапогах и набросив поверх кольчуги
арабский парчевый халат, расшитый золотыми нитками. На плоском лице с
острыми черными зрачками, бегающими между припухших век, отражалось
раздражение от неудач последних дней. Правая рука поглаживала рукоятку
кипчакского хутуга-кинжала в ножнах, обшитых бархатом и усыпанных
драгоценными камнями, левая вертела рукоятку плети о семи хвостах.
Просверлив вошедшего не слишком дружелюбным взглядом, Гуюк-хан напустил на
себя удивление, не торопясь с таким-же восклицанием. Субудай не стал ему
мешать искать подходящее междометие, он продолжил, стоя у входа, изучать
гостей. Здесь были несколько царевичей, трое темников с позолоченными
пайцзами на шеях во главе с Бурундаем и его сыновьями, начальниками полков, и вездесущий Бури, занимавший на этот раз место рядом с хозяином шатра по
его правую руку. Бури тоже напрягся, не зная, как себя вести. Старый воин
снисходительно усмехнулся, ожидая приглашения пройти вглубь шатра и
присоединиться к присутствующим, он отлично понимал царевича-полукровку, мечтающего о том, чтобы все чингизиды признали его равным себе. И пока
тишина, наступившая с его приходом, не прервалась, первоначальное намерение
принять участие в совете уступило у него место совершенно другим мыслям.
– Непобедимый, я рад, что ты решил посетить мой шатер и послушать наши
мнения по поводу крепости Козелеск, которую мои тумены не смогли взять
сходу, – нарушил тишину Гуюк-хан. Он повел ладонью вокруг себя. – Ты можешь
занять среди нас место там, где тебе захочется.
Старый полководец, в ответ на запоздалое приглашение, едва заметно
наклонил голову и пробурчал:
– Сиятельный, я признателен тебе за оказанную честь присоединиться к
членам твоего военного совета, – он махнул здоровой рукой, показывая, что не
стоит о нем беспокоиться. – Но я хотел бы предложить тебе проехаться со мной
до крепости и на месте обсудить вопрос о ее штурме.
– Ты нащупал в ее стенах брешь! – подскочил на ковре Гуюк-хан, не в
силах справиться с нетерпением, охватившим его. – С какой стороны ты решил
нанести удар?
– Не спеши, Сиятельный, талые воды не сошли и сойдут еще не скоро, к
тому-же, даругачи-начальник не успел подтянуть сюда камнеметные машины, вместе с этими требюше из страны Окситании, – остановил его Субудай. – Пока
мы только примеримся, где лучше разместить машины и самострелы, чтобы одни
пробили наконец в стене урусутской крепости нужную брешь, а работа вторых
принесла наибольшую пользу нашим воинам.
– Пусть лучше требюше разобьют ворота Козелеска вдребезги, чем они
будут бесполезно долбить дубовые бревна вокруг него, – воздел Гуюк-хан руки, он поднялся со своего места. – Тогда нашим воинам не придется карабкаться на
его стены.
Царевичи и темники повскакивали вслед за ним на ноги, ожидая, кого из
них возьмут с собой два лица, наиболее влиятельных в орде, все они были
нацелены только на победу, а какой ценой она достанется, их мало
интересовало. Зато за эту победу на поле брани можно было получить право
быть первым в разграблении побежденного города и захвата в плен лучших его
жителей – мастеровых людей, молодых женщин и детей, не доросших до оси
колеса. А еще в награду от курултая принять в свое управление после
возвращения из похода богатый улус и власть, настоящую и безграничную. Это
было куда лучше, нежели путаться под ногами у своих же удачливых
родственников, успевших прорваться к подножию трона, и чувствовать себя
всегда униженным, тем более, выпрашивать у них милостей. Но старый
полководец, не спрашивая согласия Сиятельного, поманил за собой только
царевича Бури, внука Джагатая, еще двух царевичей, внуков хана Тули, и
темника Бурундая с двумя его сыновьями. Избранные вышли вслед за Субудаем из
шатра, вскочили на коней и надели на левые руки китайские металлические щиты
с умбонами, украшенные иероглифами, которые до этого были приторочены сбоку
седел. Царевичи и темники ждали, пока старый полководец с помощью своих
кешиктенов заберется в удобное седло с изодранными попоной и потником, служившими с тех времен, когда он совершал набеги на южные и восточные
страны вместе со своим другом Священным Воителем. Поезд неспеша тронулся к
выходу из леса, за которым раскинулась равнина, наполовину затопленная
полыми водами. Это была пойма реки Жиздры, ее нужно было объехать кружным
путем, чтобы приблизиться к стенам крепости с южной стороны на максимально