Краем глаза
Шрифт:
Глава 53
Нолли чувствовал себя глупо, вышагивая по мокрым улицам Норт-Бич под белым в красный горошек зонтиком. Зонтик, однако, уберегал его от дождя, а практические соображения Нолли всегда ставил выше имиджа и стиля.
Забывчивый клиент оставил зонтик в его кабинете шесть месяцев тому назад. В противном случае Нолли пришлось бы идти без зонтика.
Детективом он был очень даже хорошим, но вот в повседневной жизни ему определенно не хватало организованности. Он забывал откладывать для штопки заношенные до дыр носки и с год носил шляпу, пробитую пулей, прежде чем удосужился
Не так уж много мужчин носили в те дни шляпы. Нолли с юношеских лет отдавал предпочтение кепочке-«пирожку». В Сан-Франциско частенько бывало холодно, а у него довольно-таки рано начали вылезать волосы.
Стрелял в него коп, уличенный в связях с преступниками. Стрелком он оказался никудышным, потому что целил в низ живота Нолли.
Произошло это десять лет тому назад, ни до, ни после в Нолли больше никто не стрелял. Настоящая работа частного детектива не имела ничего общего с тем, что показывают по телевидению и о чем пишут в книгах. В работе этой маловато риска, зато полным-полно рутины, если, конечно, с умом выбирать дела, за которые берешься, то есть держаться подальше от таких клиентов, как Енох Каин.
Нолли направлялся в расположенный в четырех кварталах от его офиса Толлман-Билдинг. Здание построили в тридцатых годах в стиле арт деко [44] . Полы в холлах и коридорах из белого туфа, в вестибюле фрески, прославляющие век машин, выполненные по заказу УОР [45] .
На четвертом этаже он увидел, что дверь в приемную доктора Клеркле приоткрыта. Поскольку рабочий день закончился, приемная пустовала.
Из приемной двери вели в три комнаты, два зубоврачебных кабинета и маленький офис, в котором хранилась документация.
[44] Арт деко — декоративный стиль своеобразных форм и ярких красок.
[45] УОР — Управление общественных работ, федеральное независимое ведомство, созданное в 1935 году по инициативе президента Ф. Рузвельта и ставшее основным в системе трудоустройства безработных в рамках осуществления программы «Новый курс». Управление финансировало и программу развития искусств.
Будь Кэтлин Клеркле мужчиной, она занимала бы куда более просторные апартаменты в здании поновее в престижном районе Сан-Франциско. Нежностью рук и заботой о пациенте Кэтлин превосходила любого мужчину-дантиста, с которым приходилось иметь дело Нолли, но пациенты в большинстве своем относились с недоверием к женщинам.
Едва Нолли повесил плащ и «пирожок» на вешалку, на пороге одного из зубоврачебных кабинетов появилась Кэтлин.
— Готов страдать?
— Я же рожден человеком, не так ли?
— Я смогу обойтись минимумом новокаина. Так что к обеду заморозка отойдет, и ты сможешь насладиться вкусом пищи.
— И что ты ощущаешь, являясь участником этого исторического события?
— Ощущения у меня куда более сильные, чем у Линдберга [46] , когда тот приземлялся во Франции.
Она сняла временную коронку со второго левого нижнего малого коренного зуба и заменила фарфоровой, которую этим утром получила из
Пока она работала, Нолли наблюдал за ее руками. Тонкими, изящными, словно у молоденькой девушки.
[46] Линдберг, Чарльз Огастес (1902-1974) — авиатор, 20— 21 мая 1927 года впервые в мире осуществил беспосадочный перелет через Атлантику (за 33,5 ч.) на одноместном моноплане «Дух Сент-Луиса».
Нравилось ему и ее лицо. Косметикой она не пользовалась, каштановые волосы завязывала узлом на затылке. Кто-то мог бы сказать, что она похожа на мышку, но, по разумению Нолли, от мышки у нее были разве что чуть вздернутый носик да миниатюрность.
Закончив, она дала ему зеркало, чтобы он мог полюбоваться своей новой коронкой. За каких-то пять лет, без излишней спешки, Кэтлин исправила ошибки, допущенные природой. Нолли получил идеальный прикус и фантастическую улыбку. Установка этой коронки завершила процесс.
Кэтлин распустила волосы, и Нолли повел ее обедать в их любимый ресторан, обстановкой напоминающий классический салун и с божественным видом из окон. Захаживали они туда часто, так что и метрдотель, и официант встречали их как добрых знакомых.
Нолли, естественно, все звали «Нолли», а вот к Кэтлин обращались не иначе как «миссис Вульфстэн».
Они заказали мартини, а когда Кэтлин, проглядев меню, спросила мужа, чему бы он отдал предпочтение, он предложил:
— Устрицы?
— Да, то самое, что тебе нужно, — в ее улыбке не было ничего мышиного.
За ледяным мартини она спросила о клиенте, и Нолли ответил:
— Он купился. Больше я его не увижу.
Закон не требовал грифа секретности для документов об усыновлении ребенка Серафимы Уайт, потому что заботу о нем взяла на себя семья матери.
— А если он выяснит, что к чему? — обеспокоилась Кэтлин.
— Подумает, что я — никудышный детектив. Если придет за своими пятью сотнями баксов, я их ему верну.
На столе, в стакане цвета янтаря горела свечка. Нолли полагал, что в этом мерцающем свете лицо Кэтлин сияет куда ярче, чем язычок пламени.
Причиной их взаимного интереса стало увлечение бальными танцами. Познакомились они, когда перед очередным турниром каждому потребовался новый партнер для фокстрота и свинга. Заниматься танцами Нолли начал за пять лет до встречи с Кэтлин.
— Этот подонок хоть сказал, почему он хочет найти ребенка? — спросила она.
— Нет. Но я уверен, что ребенку будет гораздо лучше, если его местопребывание останется в тайне.
— Почему он так уверен, что ребенок — мальчик?
— Понятия не имею. Но я не стал разубеждать его. Чем меньше он знает, тем лучше. Я не понимаю, какой у него мотив, но, если уж разыскивать этого типа по его следам, искать нужно отпечатки копыт.
— Будь осторожен, Шерлок.
— Он меня не пугает.
— Тебя никто не пугает. Но хороший пирожок стоит дорого.
— Он предложил мне десять тысяч баксов, чтобы я заглянул в документацию «Католической семейной службы».
— И ты сказал ему, что по нынешним расценкам такая работа стоит двадцать?
Позже, дома в постели, после того Нолли доказал, что не зря ел устрицы, они лежали держась за руки.
— Это загадка, — нарушил тишину Нолли.
— Где?
— Почему ты со мной?