Краем глаза
Шрифт:
— Мисс Уайт поступила в больницу Святой Марии вечером пятого января, с очень высоким давлением, осложняющим беременность.
Одного взгляда на здание, в котором Нолли принимал клиентов (старый четырехэтажный кирпичный дом в районе Норт-Бич, нижний этаж которого занимал стриптиз-клуб), Младший понял, что нашел нужного ему человека. К детективу вели шесть пролетов узкой лестницы, никаких лифтов, и длинный коридор с порванным линолеумом и стенами в пятнах, о происхождении которых не хотелось и думать. В затхлом воздухе стояли запахи хлорки, табака, пива и умерших надежд.
— Ранним утром седьмого января, — продолжил Нолли, — мисс Уайт умерла в родах, как вы и предполагали.
В офисе частного детектива имелись крошечная приемная и маленький кабинет, секретарь отсутствовал, зато наверняка хватало тараканов и грызунов.
Сидя у стола детектива, во многих местах прожженного сигаретами, Младший слышал, или ему казалось, что слышит, как кто-то что-то грыз в одном из двух тронутых ржавчиной металлических шкафов. То и дело он вытирал шею или касался лодыжек в полной уверенности, что по нему ползают насекомые.
Ребенка отдали в «Католическую семейную службу» для последующего усыновления.
— Она — баптистка.
— Да, но больница католическая, и эту услугу они предлагают всем незамужним матерям, независимо от вероисповедания.
— И где сейчас ребенок?
Когда Нолли вздыхал и хмурился, казалось, что его шишковатое лицо сейчас сползет с черепа, словно овсяная каша — с ложки.
— Мистер Каин, к моему огромному сожалению, мне придется вернуть половину полученного от вас задатка.
— Да? Почему?
— По закону, все документы, касающиеся усыновления, секретны и так тщательно охраняются, что проще заполучить полный список агентов ЦРУ, работающих по всему миру, чем узнать, в какой семье находится ребенок.
— Но вы же добрались до больничных бумаг…
— Нет. Сведения, которые я вам сообщил, получены в управлении коронера, где выписывалось свидетельство о смерти. Но, даже если бы я добрался до документации больницы Святой Марии, в ней не содержалось бы и намека на то, куда «Католическая семейная служба» определила младенца.
Заранее предположив, что с получением нужной ему информации могут возникнуть проблемы, Младший достал из кармана пачку хрустящих сотенных, еще не распечатанную, в банковской обертке с надписью «$10 ООО».
Положил деньги на стол.
— Тогда загляните в бумаги «Семейной службы».
Детектив бросил на пачку денег голодный взгляд. Точно так же обжора мог бы посмотреть на аппетитный пирог, а сатир — на обнаженную блондинку.
— Невозможно. У них мощная система охраны. С тем же успехом вы можете попросить меня сходить в Букингемский дворец и принести трусики королевы.
Младший наклонился вперед, пододвинул пачку к детективу:
— Это только начало.
Нолли покачал головой, отчего бородавки и родинки заколыхались на его обвисших щеках.
— Спросите любого усыновленного ребенка, который, став взрослым, пытался выяснить, кто его настоящие родители. Проще зубами втащить в гору грузовой поезд.
«С твоими зубами это можно», — подумал Младший, но не стал озвучивать свою мысль.
— Неужели это тупик?
— Да. — Из ящика стола Нолли достал конверт, положил на пачку сотенных. — Я возвращаю пятьсот долларов из полученной от вас тысячи, — и подтолкнул конверт и пачку к Младшему.
— А почему вы сразу не сказали, что я прошу невозможного? Детектив пожал плечами:
— Девушка могла родить в третьеразрядной больнице, где нет жесткого контроля за медицинскими картами пациентов и сотрудникам недостает профессионализма. Или усыновлением младенца могло заниматься какое-то агентство, зарабатывающее на этом деньги. Но, выяснив, что она рожала в больнице Святой Марии, я понял, что дело швах.
— Если документы существуют, до них можно добраться.
— Я не взломщик, мистер Каин. Сколько бы мне ни предлагали денег, я не сделаю ничего такого, за что можно получить срок. А кроме того, если вы и доберетесь до документов, наверняка выяснится, что все сведения о детях, предназначенных для усыновления, зашифрованы, а следовательно, без знания шифра бесполезны.
— Уму непостижимо, — пробормотал Младший.
— Что-что?
— Такого я и представить себе не мог.
— Я вас понимаю. Мистер Каин, поверьте мне, я никогда не отказываюсь от таких денег, если есть хоть малейший шанс их заработать.
Улыбка детектива ничуть не померкла, но Младший уловил в ней ту самую меланхолию, которая подсказала ему, что детектив не кривил душой, говоря о невозможности найти ребенка Серафимы через больницу или «Католическую семейную службу».
Миновав устланный рваным линолеумом коридор и спустившись на шесть пролетов, Младший обнаружил, что зарядил дождь. Начали сгущаться сумерки, холодный мокрый город, в каменных складках которого затаился ненавистный Бартоломью, уже казался не светочем культуры, а полными опасности джунглями.
По сравнению с ним стриптиз-клуб — яркая неоновая вывеска, поблескивающие фонарики — выглядел теплым и уютным. Приглашающим.
Рекламный щит обещал выступление обнаженных по пояс танцовщиц. Младший жил в Сан-Франциско уже неделю, но так и не успел ознакомиться с этой авангардной формой искусства. Его так и тянуло переступить порог.
Останавливало одно: Квазимодо без горба, возможно, заглядывай в этот клуб после работы, чтобы пропустить парочку кружек пива. Да и где еще он мог полюбоваться миловидными женщинами. Детектив мог подумать, что он и Младший пришли туда по одной причине: наглазеться на голые груди, чтобы было что представить себе в одинокой постели. Ему бы и в голову не пришло, что Младшего привлекал исключительно танец, новый культурный феномен, родившийся именно в Сан-Франциско.
Раздраженный, Младший поспешил на автостоянку, расположенную в квартале от здания, в котором обосновался детектив, где он оставил новенькую «Шевроле Импалу». Мокрый от дождя красный автомобиль выглядел даже лучше, чем в салоне.
Но ни элегантность «Импалы», ни мягкость сиденья, ни мощь мотора не смогли поднять настроение Младшего, пока он кружил по холмам города. Где-то здесь, в одном из мрачных домов, выстроившихся вдоль мокрых улиц, прятался мальчишка. Наполовину негр, наполовину белый, носитель возмездия, Немезида Каина Младшего.