Краса непутёвая
Шрифт:
– Не права была. Погорячилась. Ты оказался ещё похлеще меня… опоек. Твоя Ирина в больнице. Говорят, что чуть кони не двинула. Ещё немного бы – и крякнула… по женской линии. Чего-то у неё там, выкидыш получился… и кровотечение.
– С какого такого рожна я к ней пойду? Побаловались – и будет. Сейчас наскребу на бутылку пива. Если не хватит-то, то по дороге перехвачу. А ты тут подсуетись, Клавка. Спиртяшки найди! Тебе и в долг дадут. Тебя здесь не то, что собака, каждая полевая мышь знает.
– Надо бы поднапрячься! У самой репа раскалывается.
– Пива по дороге выпью и по грибы сбегаю. На часок, не больше. Тут под сопкой похожу, не далеко. Закуска-то нужна. Я знаю, что ты со мной не пойдёшь.
– Если ты меня на себе понесёшь, то могу и грибы пособирать… очень даже запросто. – То, что ты – дура отмотанная, я в курсе.
Он стал надевать на себя старую серую штормовку, копаться в карманах. Кое-какая мелочь нашлась. Вышел на кухню, где бардак был полнейший. На столе просто грудой стояла посуда… огромной грудой. Гера надел на ноги туфли, которые совсем недавно выглядели не так уж и плохо. Взял в руки, первое попавшееся под руки, ведро и, открыв двери, шагнул за порог дома, на улицу.
В районной больнице, в довольно уютной, двухместной палате, под капельницей, лежала Ирина. Она смотрела в потолок, стараясь ни о чём не думать. Её соседка по палате, белокурая девица, не старше Ирины, лежала, отвернувшись лицом к стене.
В палату вошла процедурная медсестра. Прижав тампоном то место на руке Ирины, куда совсем недавно в ослабленный организм Татану проникало лекарство, она быстро вынула иглу.
– Говорят, что когда у меня всё такое… несчастье получилось, произошло, – с горечью сказала Ирина,– ребёнок мой… шевелился.
– Какой там ребёнок? – Подала голос медсестра.– Скажи спасибо, что сама жива осталась.
– Его можно было спасти! – Стояла на своём Ирина.– Можно! Я знаю! Я чувствую…
– Его? Никак… при таком кровоизлиянии! Да и ты, Ира, поздновато сюда была доставлена. Я понимаю, далеко. Расстояние большое. Ехать нам до Заметного – не ближний свет.
– Люди говорят, что моего ребёнка можно было спасти! Я буду жаловаться!
– Жалуйся! Только не мне, а главному врачу. Я всего лишь – процедурная сестра. Спасибо бы ты хоть сказала медикам за то, что они тебе жизнь сохранили…
– Зачем такая жизнь?
– Ты, извини меня, в сущности, самая большая, а не маленькая дура, если такое говоришь. Меньше надо было нервничать и не торопиться… совокупляться с кем попало и в таком раннем возрасте. Всё должно быть по-человечески, а не так, как это случается у беспризорных собак.
Сказав это, медсестра взяла в левую руку стойку-капельницу, и вышла за дверь палаты. Ирины заплакала… в голос. Её соседка соскочила на ноги и громко сказала:
– Прекрати ты выть! У меня тоже самое получилось, но я же не вою!
– Не могу я просто… Как представлю всё это, то… Ведь он умер.
– Кто умер, Ирка? Разве может умереть тот, кто ещё не родился,
– Люди все разные, Наташа. Может быть, и я со временем зачерствею.
Соседка по палате встала со своей постели и подсела к Ирине на кровать. Они обнялись и беззвучно заплакали в один голос.
Настроение у Гракова было не таким уж и плохим. Он, всё-таки, нашёл денег на полуторалитровую бутылку с пивом и теперь, бродя в недалёком от посёлка предгорье, допивал её. Попадались и грибы. Граков изредка наклонялся, чтобы срезать маслёнок или боровик.
Издалека он увидел сразу несколько маленьких подосиновиков. С большим воодушевлением и радостью он пошёл к ним. Даже встал на колени, чтобы не пропустить ни одного подосиновика– красноголовика. Когда уже осталось срезать последний и бросить его в ведро, то он увидел рядом с грибом чьи-то ноги, обутые в кирзовые сапоги. Граков поднял глаза в вверх, и его зрачки расширились от ужаса.
Гера выпрямился во весь рост. Он стал пятиться назад. Но не успел сделать и двух-трёх шагов, как прогремел выстрел. Граков замертво упал в высокую лесную траву, выронив наполовину наполненное ведро с грибами. Развороченный пулей череп не оставлял сомнения в том, что Герман нашёл свою смерть. Яркая зелёная вокруг его головы оросилась кровью.
К Наталье в палату пришёл её школьный товарищ, одноклассник, с большой сумкой, в которой лежали и фрукты, и овощи, и конфеты, многое другое, вплоть до варёного мяса. Это был обычный шестнадцатилетний парень, белобрысый, высокорослый, скромный.
– Здравствуйте, девушки! Ну, как ты тут, Наташа? Как ты, Ира? – Он не наиграно, а самым натуральным образом, улыбался.– Чего нового?
– Здравствуй, Виктор! – Поприветствовала его Татану.– Всё нормально.
– Привет, Витя!– Сказала и Наташа. – У нас и взаправду всё хорошо. Вы нас тут с Ирой продуктами завалили. Мои родители, твои ходят, ты ещё… Да к Ирине Залихватовы почти каждый день наведываются. Мы же здесь, с Ирочкой, не на полгода залегли.
Виктор выложил пакеты на тумбочку перед кроватью Наташи, наклонился, обнял и поцеловал свою любимую. Потом сел на стул и сказал мечтательно:
– Ничего, Наташа, у нас с тобой всё ещё будет. Вот школу закончим, а там нас и поженят.
Наталья улыбнулась. Девушка, явно, была счастлива.
– А куда ты от меня денешься? – Предупредительно произнесла она.– Совратил, попользовался, так что…
– Что такое говоришь, Наташа? – Виктор почти что обиделся.– Я тебя не совращал. А просто…
– Так получилось,– рассмеялась Наталья. – Шучу, Витя. Я очень рада, что ты у меня есть. И если бы не ты, то я сама бы тебя совратила. Не знаю, почему, но меня к тебе тянуло ещё с первого класса.