Краски вне линий (фанфик Сумерки)
Шрифт:
Кэти опустила глаза на свою книгу.
– Я и правда хотела играть в пьесе, – сказала она, понизив голос, – Мистер Дак сказал, что у меня очень хороший голос.
Я просто ждал, позволяя ей самой принять решение. Я ни разу не слышал, как Кэти поет, и это огорчало меня. Я очень хотел услышать ее сейчас.
– И я НЕНАВИЖУ Барби! – она нахмурилась, – Десять девочек играют кукол Барби.
Я скорчил мину.
– Мне тоже никогда не нравилась Барби. Пустоголовая кукла.
– Джесси
– Эта роль прямо для тебя, Кэти, – произнес я и поправился, – Кейт. Как я и сказал, я был бы рад увидеть, как ты читаешь на сцене телефонный справочник! Так что… подумай об этом. Я горжусь тобой в любом случае.
Теперь я понял, о чем говорила Белла. Ей было все равно – врач я или мальчик с конюшни. И мне так же было действительно все равно, кем Кэти хочет быть. Я был бы на ее стороне, даже если бы она захотела стать борцом сумо! Так тревожно, как это и могло быть…
– Если бы все боялись выступать на сцене, – сказала Кэти, размышляя вслух, – Тогда у нас не было бы возможности даже УВИДЕТЬ ту пьесу, а она была такой клевой.
– Я знаю, – согласился я, поглаживая длинные пряди ее волос.
– Пап?
– Да?
– Если я… спою в пьесе…, – она заколебалась, – Тебе… не покажется… все это странным?
– Что ты имеешь в виду? – спросил я, – Я – странный, и я не знаю, можно ли это ИЗМЕНИТЬ!
Она немного посмеялась вместе со мной, а затем сказала:
– Я не хочу ранить твои чувства. Или огорчить тебя.
Теперь я перестал понимать, к чему она клонит.
– Ты не ранишь мои чувства, – я нахмурился, – Что ты имеешь в виду?
– Ничего, – она удрученно опустила глаза, – Не важно.
Я опустил глаза на ее книгу.
– Я помог тебе, Кейт? – спросил я, – Или сделал только хуже?
– Нет, ты помог мне, – она усмехнулась, – Я почти забыла о маминых выступлениях. И я не знала, что она тоже боялась выступать на сцене.
– Страшно всем, – поделился я с ней, – Даже мне. И это нормально. Страх – это частица каждого. Есть такая поговорка: «Трусы умирают много раз до своей смерти». И так и есть. Все дети в твоем классе – они тоже боятся, так что не дай им одурачить тебя. Мне было бы очень неприятно думать, что ты отказалась от чего-то, чего по-настоящему хотела, из-за тех дурочек.
Она рассмеялась.
Я посмотрел на часы на ее прикроватной тумбочке – они показывали 9:37 вечера.
– Тебе давно пора в кровать, ребенок, – сказал я довольным тоном и с улыбкой, и я взял книгу, положив ее на столик рядом с кроватью.
Она выглядела такой уставшей, что даже не спорила со мной сегодня. Хорошо, ибо я был не в настроении выслушивать ее капризы.
Кэти свернулась калачиком под одеялом и улыбнулась, глядя
Я наклонился и поцеловал ее в нос, затем я немного переместил свое лицо и оставил несколько «поцелуев бабочки» ресницами на ее щеке. Она завизжала и захихикала, когда схватила меня за волосы, и это были самые лучшие звуки в мире.
– ПАПА, ПРЕКРАТИ! – сказала она сквозь смех, а я зарычал и сказал:
– СОПЯЩАЯ СОБАЧКА!
– НЕТ! – крикнула Кэти, когда я, изображая щенка, с сопением обнюхал все ее лицо и волосы, потершись об нее носом, поскуливая и тяжело дыша.
Я часто так делал, когда она была маленькой, и мы не могли завести ей собаку. Я превращался в собачку и делал все, что обычно делают щенки, когда сходят с ума, играя с детьми – сопел, лизался, зарывался носом ей в шею, …Кэти всегда любила это. И любит до сих пор.
– НЕЕЕЕЕТ, БЕЕЕЕЛЛЛААА, ПОМОГИ МНЕ! – пронзительно закричала Кэти, вырываясь из моих объятий, пока я продолжал сопеть, – ПАПА С УМА СОШЕЛ!
– Никто не поможет тебе СЕЙЧАС! – сказал я глубоким, дьявольским голосом Дарта Вейдера (один из главных героев «Звездных войн» – прим.пер.), щекоча ее.
Она снова закричала, и я прекратил, улыбаясь ей со словами:
– Спокойной ночи, женщина. Не позволяй сегодня Гарри Поттеру вторгаться в твои сны. И не вздумай с ним зажиматься.
– Оууу, ПАПА! – она нахмурилась, когда я снова поцеловал ее, на этот раз в щеку.
– Увидимся завтра, Кейт, – я улыбнулся, взял полную корзину с ее грязным бельем и понес ее к двери, гася свет и выходя через приоткрытую щель в двери.
– Пока, пап.
Через несколько дней Кэти сказала нам, что РЕШИЛА играть Джесси, и мы были очень горды ею. И было чем! За всю свою жизнь она видела вещи и страшнее, чем несколько отродий, смеющихся над ней. Она прошла через годы операций, тестов и лечения. Школьная пьеса – просто ерунда по сравнению с этим. Тем не менее, у меня было чувство, что здесь было нечто большее, чем просто страх или страх сцены. Но я не знал больше ничего о том, что на самом деле пугало ее в этой пьесе, …и почему она заплакала, пока пела эту песню.
Дважды в неделю и днем по воскресеньям Кэти помогала мне на конюшне с Дэнсер, чем просто изумляла меня. Она чистила раны, меняла повязки, смотрела на окровавленные, порванные мышцы, порой видя кости, …и ни разу не отступила. Похоже, что она должна была быть там. Дэнсер тоже ее любила, и время от времени лизала ее голову, дразня Кэти, пока та делала что-нибудь, стоя перед лошадью.
Кэти поднимала взгляд на Дэнсер и та почти отворачивалась, делая вид, что она тут не при чем. Было так здорово наблюдать, как на моих глазах проявляется личность Дэнсер.