Красная королева
Шрифт:
Высокий, крытый алыми коврами помост, на котором стояли мы с королем, привлекал всеобщее внимание. Но в данный момент центральной фигурой на помосте был кардинал Ришон. Точнее, он должен был быть центральной фигурой, но я позаботилась о том, чтобы слегка смазать впечатление.
Именно поэтому прежнее ковровое покрытие скучного серого цвета было безнадежно испорчено. Разумеется, совершенно случайно и непонятно кем. А новое, алое, я заказала на свои деньги во славу Искупителя. Сейчас кардинал, одетый в парадную красную мантию и красную же шапочку, просто терялся на этом помосте.
Тем ярче выглядели
Не думаю, что святой отец будет в восторге от этого молебна. Конечно, когда я пожелала обновить за свои деньги покрытие помоста, он радостно благословил меня на это богоугодное дело. Возможно, я не стала бы пакостить почтенному кардиналу, если бы на последнем королевском Совете этот маленький властолюбец не потянул свои хищные лапки к жемчугу. Рассуждал о том, что перлы — это слезы ангелов и должны украшать церковную утварь. Что они послужат к вящей славе Господа, и простолюдины будут испытывать трепет, любуясь совершенством. Он даже сообразил, что короля нельзя отлучить от такой кормушки, и обещал, что часть средств будет употребляться для придания двору еще большей пышности и блеска.
Мое предложение мужу было выгоднее, но чего мне стоило убедить его не идти на поводу у церкви, знаю только я. Благодаря вмешательству кардинала мне пришлось торговаться с Ангердо и отдать лишние семь процентов в карман короля. Денег было очень жалко. Именно за это сейчас и расплачивается кардинал Ришон: нефиг переходить мне дорогу!
Глава 43
Весна и лето нового года пролетели стрелой. Много что за это время было сделано, но еще больше обнаружилось того, что требовало вмешательства и исправления.
Работал Дом Инвалидов, и при нем небольшими группами учились дети. Их забирали с улицы и обучали ремеслам. Не все соглашались на такую жизнь: часть детей снова сбегала, желая вести вольную жизнь за счет мелкого воровства. Что ж, пока я ничего не могла с этим сделать. Малолетних преступников здесь отлавливали и после приговора суда отдавали на работу в крупные фермерские хозяйства. Кто-то выживал там, кто-то нет…
В полуподвальном помещении самого дома инвалидов было оборудовано полтора десятка микромастерских: сапожных, швейных, кожевенных. Проблемы с этими мастерами возникали как грибы после дождя. Часть инвалидов — не просто выпивающие люди, а вполне себе хронические алкоголики, годами побиравшиеся на улицах, где к ним относились хуже, чем к бездомным собакам.
В целом я понимала, что это практически неизлечимо, но и бросать этих людей нищенствовать было неправильно. Потому по моей просьбе герцог де Сюзор выкупил на окраине города небольшой дом, требующий ремонта, с довольно обширным земельным куском. Дом подремонтировали, поставили глухой надежный забор и по периметру пустили бродить пожилых солдат. Никто не ждал нападения на это жилище. Единственной целью охраны было: не допустить спиртное внутрь территории. Именно
Сперва мне казалось правильным оставить алкоголиков в самом Доме Инвалидов. Но после некоторых размышлений я пришла к выводу, что это плохая идея. Как раз сам приют должен быть чистым и даже несколько декоративным образцом для последующих заведений такого плана. Поэтому пьющих ссылали в закрытый санаторий, где они вели самую обычную жизнь, но были лишены права выходить оттуда.
Их достаточно сытно кормили, за ними ухаживали, желающие работать руками и подрабатывать получали такую возможность. Но доступа к спиртному жильцы были лишены. У них был большой сад для прогулок, но в город их выводили редко и только под охраной.
Возможно, это и было нарушением гражданской и личной свободы, но только я другого выхода не видела. Если не разделить алкоголиков и обычных калек, то рано или поздно весь дом превратился бы в огромный бухающий трактир на иждивении государства. А точнее — на моем собственном иждивении. Допустить такое я не могла.
Меня утешало то, что подобный Дом Инвалидов строили сейчас в герцогстве Рогана де Сюзора. Возможно, со временем домов таких станет больше, а в сознании людей что-то сдвинется. Церковь, надо сказать, от участия в благотворительности практически полностью устранилась. Раз в неделю калек навещал священник, читавший молитвы и готовый принять исповедь. И на этом все.
Мои отношения с церковью в последние месяцы вообще становились все более напряженными. Уже давно кардинал Ришон прислал мне личного духовника, пожилого и равнодушного ко всему на свете отца Витторио. Но аккурат после того, как кардинал понял, что моя позиция при дворе сильно укрепилась, духовника мне сменили. Новый преподобный отец Джон Кокер проявлял излишнее любопытство, старался сунуть нос везде и очень любил поучать меня, рассказывая, где именно Искупитель назначил место для праведной жены. По его словам выходило: где-то под плинтусом.
Пока я старалась не раздувать конфликт до серьезных размеров, но понимала, что рано или поздно этот нарыв прорвет.
Один из обычаев Луарона казался мне весьма удобным: дни рождения отмечали не каждый год, а раз в пять лет. Благодаря местной вере пятерка считалась мистической цифрой — числом Искупителя. Именно столько дней, согласно канонам местной Библии, продолжался его путь на Голгофу. Благодаря этому верованию такой разорительный для казны праздник, как день рождения его королевского величества, праздновали только раз в пять лет.
Этой весной мы в Малом Шанизе тихо и мирно отпраздновали сперва восемь лет принцессе Элиссон, а потом и четырехлетие Александра. Все прошло совершенно замечательно! Были торты со взбитыми сливками, украшенные тоненькими свечами. Были засахаренные фрукты и печенье с сюрпризами. Был небольшой парад потешных войск. Сперва в честь маленькой принцессы, а через месяц и в честь дофина. К дню рождения дочери и сына было устроено небольшое театральное представление. Каждому свое. В этом представлении с удовольствием принимали участие как фрейлины, так и курсанты военной школы. Казну этими тратами я не нагружала совсем: мы вполне уложились в ежемесячное содержание.