Красная королева
Шрифт:
К сожалению, в этом же году Ангердо исполнялось тридцать, и избежать всенародного празднования не было ни малейшей возможности. С самого начала весны каждый третий королевский Совет сводился к очередной сваре из-за денег. Спорили о суммах, отведенных на фейерверки и угощение черни. Герцог де Богерт требовал возродить старинный обычай — «Кормление подданных». Суть обряда в том, чтобы накормить и, в первую очередь — напоить, все население столицы и деревень на сутки пути вокруг. Агнердо первое время настаивал на возрождении традиций и ссорился со всем Советом.
Ценой миллионов безвозвратно погибших нервных клеток, с бумагами и цифрами в руках, мне удалось убедить его, насколько это безрассудно:
— … понимаешь, дорогой? Безусловно, ты один из величайших королей. Твое имя потомки будут произносить с глубоким душевным трепетом. Но если мы выкатим пиршественные столы во всех окрестных деревнях, да еще добавим три раза по пять бочонков вина, как этого требует традиция, в ближайшие два года на завтрак даже ты будешь есть овсяную кашу. Я понимаю, что твой кузен — воин, а не счетовод. Но думаю, даже он оскорбится, если вместо изысканного ужина ты поставишь перед ним овсянку. Умоляю тебя, радость моя, утихомирь своего брата.
— Элен… — муж раздражен и это сильно заметно. — Но ведь как-то мой предок, Гадр Кровавый справлялся с этими тратами? Это ведь он ввел такой обычай. Почему я, король процветающей страны, не могу себе позволить такую мелочь?
— Видишь ли, дорогой, есть такая штука, которая называется статистика, — я тяжело вздохнула, посмотрела на поскучневшее лицо мужа и продолжила: — Так вот, твой великолепный предок жил более двухсот лет назад. Конечно, легенды о его пирах восхитительны! Но стоит помнить, что все окрестные деревни занимали площадь даже меньшую, чем твоя столица.
Ты воистину великий король! На данный момент окрестности столицы на день пути — это более сорока сел и деревень, а так же около семь городов. Твой предок Гадр Кровавый накормил всего восемь деревень, где количество жителей не превышало сотню на каждую. Конечно, это был великолепный пир по тем временам. Но ты давным-давно обогнал своего славного предка по количеству земель и подданных. Увы, но от этой идеи придется отказаться.
Ради этого чертового праздника мне пришлось почти на месяц переселиться во дворец. У меня даже не каждую неделю была возможность вырваться на день в Малый Шаниз. Я скучала по детям и волновалась за Элиссон: её гувернантка мадам Гриффин жаловалась, что у принцессы в последнее время очень плохой сон. Я должна была находиться с детьми, выяснить, почему дочь спит плохо, узнать, что ее пугает. А вместо этого днями занималась организацией праздника, расчетами-подсчетами и конфликтами с министром финансов.
Увы, старый и трусливый граф Эстеро Шаранский, поставленный в свое время еще Ателанитой, скончался в прошлом году. Новый же министр финансов, пожилой Жуан де Флюр, к сожалению, являлся не моей кандидатурой. После смерти графа Шаранского между мной и герцогом де Богертом завязалась серьезная борьба за право поставить на этот пост своего выдвиженца. Почти четыре месяца длились бесчисленные споры и переговоры. В какой-то момент я поняла, что могу проиграть эту партию просто потому, что переговоры так затянулись. К сожалению, время играло на руку де Богерту. Именно поэтому трусливый слизняк Жуан де Флюр занял столь ответственный пост.
И сейчас я вынуждена была без конца одергивать его, не давая возможности излишне запускать руки в казну всем этим бесконечным виночерпиям* и хлебодарам*, которые то рекомендовали устроить в королевском парке винный фонтан, то собирались поразить воображение горожан пивными фонтанами по столице, то собирались поставить на стол для гильдейских старейшин запеченных павлинов в полном оперении. А для этого требовалось немедленно, просто немедленно выписать какого-то необыкновенного мастера из Шо-Син-Тая.
В последнее время мне казалось, что все вокруг меня поддались этой вакханалии растрат и тратят свое время только на то, чтобы придумать, куда еще отсыпать золотых из казны.
Салют из пушек в честь короля? Принято! Фейерверк от шо-син-тайских мастеров, когда в небе расцветет королевская корона? Принято! Шествие полков с государственными флагами? Принято! Даже раздача памятных медалей, отчеканенных в честь этого грандиозного события? Принято! Но кидать из королевской кареты в толпу вместо медных монет — серебряные… Мне кажется, или кто-то здесь охренел?!
Я понимала, что де Богерт рвется к власти, что он хочет подвести страну к кризису. Я не понимала одного: на кой черт этому идиоту разоренная страна? До сих пор все, что я видела и замечала за ним, так это только желание полностью опустошить королевскую казну. Он не уставал придумывать весьма дорогостоящие развлечения и без конца втравливать в них короля.
При этом герцог был достаточно умен и периодически дарил что-то весьма дорогое своему драгоценному родственнику. Дарил из своих собственных средств. Но есть же разница: роскошный подарок одному человеку или гигантское гульбище с придворными? Ангердо этой разницы в упор не видел. Или просто не хотел видеть. И кузен по-прежнему оставался его любимчиком.
Правда, в последние годы герцог де Богерт частенько испытывал сильное раздражение. Если раньше его королевское величество позволял ему весьма оскорбительные шуточки в сторону своей королевы, то уже года два герцог не осмеливался так дерзить. А я стала той фигурой, которую де Богерт ненавидел: почти всегда в спорах на Совете мы стояли по разные стороны баррикады.
В глазах собственного мужа я заняла место его матери. Пусть Ангердо и не осознавал этого, но именно так все и было. Он довольно легкомысленно отнесся к тому, что я больше не беременею. С тех пор, как Ателанита перестала выедать ему мозги, требуя больше и больше наследников, король вполне удовлетворился теми, что имеются. Но поскольку человек он был достаточно мелочный и обидчивый, то пару раз во время ссор внезапно начинал упрекать меня в том, что я больше не рожаю. Традиционно считалось, что в отсутствии детей всегда виновата женщина.
Эту скользкую тему я старалась обходить стороной и всячески сглаживать. Да, в голове короля я стою на месте Ателаниты. Но в отличие от нее, я ни разу в жизни не устроила публичного скандала, никогда не делала ему выговоры при придворных и всячески подчеркивала при свите его главенство в семье и государстве. Это делало меня в глазах короля гораздо приятнее покойной его матушки.
Разумеется, те, кто были близки ко двору, многое видели и о многом догадывались. Знали, кто стоит за спиной короля и принимает решения. Но эта тема если и обсуждалась, то исключительно за плотно закрытыми дверями. А с тех пор, как потерял благоволение короля, а вместе с ним и прибыльное место при дворе королевский конюший Жан Кольерд, тема шуток над королевой не поднималась больше никогда.