Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем
Шрифт:
При штабе Объединённого командования, созданного из представителей Корейской народной армии и Народно-освободительной армии Китая (НОАК), работали советники из СССР во главе с заместителем начальника Генштаба – начальником ГРУ генералом армии Героем Советского Союза Матвеем Захаровым. Они координировали действия китайцев и корейцев.
Воевать китайские добровольцы начали уже в октябре. Пэн Дэхуай так описывал первые столкновения с войсками ООН: «Утром 21 октября дивизия нашей 40-й армии прошла неподалеку от Пукчжина и неожиданно столкнулась с марионеточными войсками Ли Сын Мана… Наши войска, используя характерную для них гибкую манёвренность, разгромили несколько частей марионеточных войск Ли Сын Мана в районе Унсан. 25 октября наши войска победоносно завершили сражение. Мы не стали преследовать противника по пятам, так как не уничтожили его главные силы, а разгромили всего 6–7 батальонов марионеточных войск, а также потрепали американские части… Основными компонентами в системе обороны противника были танковые части и фортификационные сооружения. Нашим добровольцам было невыгодно вступать в позиционную войну с войсками противника, оснащёнными современной техникой».
В токийский штаб войск ООН стали поступать тревожные сообщения о предполагаемом появлении китайцев. Союзники столкнулись с решительным сопротивлением по всему фронту. Воздушная разведка доложила: по мостам через Ялуцзян в Корею сплошным потоком идут войска и грузы. Американцам пришлось отменить директиву, запрещавшую бомбить объекты в восьми и меньше километрах от границы Китая. Теперь разрешалось атаковать пограничный Синыйджу, куда из Пхеньяна переехало правительство КНДР, и дороги – вплоть до мостов через Ялу.
В конце октября американские командиры уже не сомневались, что столкнулись с мощными организованными подразделениями НОАК. Китайцы стали основной силой, переломившей ход событий. Война снова покатилась на юг.
Михаил Светлов в 1951 году напишет небольшую поэму «Корея, в которой я не был», где сравнит Макартура с белым генералом Врангелем.
…Поздоровайся со мной, китаец! Ты несёшь, я вижу, вдалеке Фронтовой дорогою скитаясь, Флаг освобождения в руке. Голову не склонишь пред снарядом, Ясен путь, и ненависть остра… Дай и я присяду у костра, Где кореец и китаец рядом. Нечего греха таить, друзья! Где встают отряды боевые, Где уже никак терпеть нельзя, — Там с любовью смотрят на Россию! И не танки и не пушки шлём Мы бойцам священного похода — Мы родной Корее отдаём Опыт освоения свободы…Хотя слали, конечно, и танки, и пушки, и самолёты.
Уступая американцам в укомплектованности современным вооружением, китайцы были упорными бойцами. Предпочитали партизанскую тактику, в чём-то напоминающую восточные единоборства: истощение превосходящих сил противника, сохранение своих сил, создание условий для решительного разгрома врага. Если нет уверенности в успехе – лучше отступить. В бою нужно иметь численное превосходство, действовать скрытно и стремительно, главным образом ночью. Удары наносить с нескольких направлений по слабым местам обороны. Затяжных боёв с основными силами противника, занявшими оборону на подготовленных позициях, – избегать. Бить на марше. В случае отступления противника – преследовать. Блэр: «Солдаты Народно-освободительной армии Китая были мотивированными и хорошо дисциплинированным бойцами, привыкшими сражаться с минимальными удобствами и снаряжением. Опытные ветераны китайской армии подняли “мобильную партизанскую войну” на уровень настоящего искусства. Они специализировались на нанесении ударов из засады и быстром отступлении. Они были мастерами скрытия и камуфляжа. Они могли покрывать огромные расстояния пешком по ночам. Они могли продержаться несколько дней на одном мешочке риса. Мао Цзэдун упростил тактику Китайской народно-освободительной армии до набора принципов: “Враг наступает, мы отступаем. Враг окапывается, мы угрожаем. Враг устаёт, мы наступаем. Враг отступает, мы преследуем”… Большинство китайских солдат было ветеранами победоносных кампаний… против армии Чан Кайши. Они были одеты в хлопковые куртки и штаны горчичного цвета поверх летнего обмундирования и меховые шапки-ушанки… Каждый нёс с собой запас еды на четыре-пять дней (рис, зерно, бобы), которую следовало готовить так, чтобы противник не заметил костров… Они специализировалась на сражениях под покровом ночи. Свистки, горны и рожки служили не только сигнальными устройствами (вместо радио), но и психологическими средствами, целью которых было напугать противника в темноте и заставить его начать стрелять, открывая своё месторасположение». Западные военные корреспонденты описывали атакующих китайцев как «море людей» и «тучи саранчи». Кэгл и Мэнсон: «Тыловое обеспечение восточного солдата во время войны в Корее было несравненно более простым, чем западного, что объясняется неприхотливостью китайцев и северокорейцев. Их солдаты привычны к простой пище, к самому минимальному количеству предметов первой необходимости и не избалованы такой западной роскошью, как горячая пища, душ, кино, торговля различными товарами и почта из дома два раза в неделю. Кроме того, промышленные центры, снабжавшие противника продовольствием и военными материалами, отделяли от фронта всего лишь несколько сотен километров суши. Производственные же центры наших войск… находились на расстоянии тысяч километров морского пути».
Официальная северокорейская историография не отрицает помощи китайских бойцов, но оценивает их роль как вспомогательную. В «Истории Трудовой партии Кореи» китайское участие упоминается вскользь, советское вообще не обсуждается, тем более что оно не носило официального характера. Творцом побед выступают корейский народ и его вождь. Хотя на деле, конечно, Китай и СССР стали для Пхеньяна самыми настоящими спасителями.
С ноября в небе Северной Кореи начали дежурить советские реактивные истребители МиГ-15. Они защищали военные и промышленные объекты, города и коммуникации от бомбардировок американской авиации. Базировались на китайских аэродромах, несли опознавательные знаки Корейской народной армии. Кто сидит в этих истребителях, американцы ещё доподлинно не знали. Блэр: «Было неизвестно, кто пилотировал эти самолёты – русские или китайцы… Самолёты МиГ-15 во всё большем количестве появлялись в небе Северной Кореи, продвигаясь всё дальше и дальше к югу и, по словам официального историка ВВС, “проявляя необычную агрессивность”».
В Штатах обсуждалось нанесение удара по авиабазам в Китае, но от этой мысли отказались, опасаясь эскалации конфликта. Ограничились полумерами, разрешив преследовать «миги» за рекой Ялу на расстоянии 6–8 миль от границы.
Макартур, отказавшись от предложенной британцами идеи создания буферной зоны, рвался в бой и получил добро. Контрнаступление 8-й американской армии должно было начаться в конце ноября и завершиться у Ялу.
Сначала было решено уничтожить мосты через Ялу, по которым шла помощь из Китая. Наземная и палубная авиация должны были бомбовыми ударами изолировать КНДР с севера, лишив её помощи со стороны КНР или СССР. Блэр: «5 ноября Макартур вызвал к себе командующего Дальневосточными ВВС Стратмейера и приказал ему начать… “бойню”. Целью этой воздушной операции… должна была стать “изоляция зоны боевых действий” и “уничтожение всех средств коммуникаций и всех зданий, фабрик, городов и деревень в этой зоне”».
Экипажи самолётов должны были «летать, пока не упадут от усталости». Против городов и посёлков должны были использоваться обычные и зажигательные бомбы. Отдавая приказ разрушить мосты, Макартур предостерегал лётчиков от нарушения китайской границы. Стратмейер считал это маловозможным: Ялу – река сложная, мосты защищены зенитками, небо стерегут новейшие «миги». 8 ноября 70 «суперкрепостей» – бомбардировщиков В-29 – нанесли бомбовый удар, но мосты не пострадали. Атаки продолжились, три моста удалось разрушить, но китайцы быстро навели понтоны, а вскоре Ялу замёрзла, лишив бомбёжки смысла. «Бомбардировки Дальневосточных ВВС сравняли с землёй или уничтожили 17 городов и посёлков, унеся тысячи жизней жителей Северной Кореи. Однако все эти рейды никак не повлияли на силы Народно-освободительной армии Китая, скрывавшиеся в горах и других укрытиях», – пишет Блэр.
Командующий 8-й армией генерал Уолтон Уокер, прозванный «Джонни Уокер», вывел войска – 118 тысяч человек, сведённых в 8 пехотных дивизий и 2 бригады, – на исходные позиции для наступления на Ялу. Накануне «времени Ч», 23 ноября, американцы отмечали День благодарения. У солдат было праздничное меню: креветки, оливки, жареные гусиные потроха, клюквенное варенье, орешки, апельсины, яблоки. В некоторых подразделениях выдавали виски.
На американское наступление китайцы ответили сокрушительным встречным ударом. Блэр: «Лавина вражеских солдат покатилась на расположение американских войск с холмов, дуя в горны и рожки, потрясая ружьями и пистолетами, швыряя гранаты и громко крича. Полнейшая внезапность этой устрашающей атаки повергла в шок и парализовала американцев, многие из которых обратились в панику… К 28 ноября Дугласу Макартуру стало ясно, что он совершил большую ошибку… Его превзошла в интеллекте и стратегических манёврах “кучка китайских голодранцев”, не имевших воздушной поддержки и танков и очень слабые современные коммуникации, артиллерию и инфраструктуру снабжения… Многие тысячи американцев были убиты, ранены или захвачены в плен, а непогрешимой репутации Макартура пришёл конец».
К этому отступлению американцев под натиском китайцев [39] относится знаменитая фраза командира 1-й дивизии морской пехоты генерала Оливера Смита. Когда на пресс-конференции британский корреспондент спросил об отступлении, Смит ответил: «Это неверно… Мы не отступаем, мы просто наступаем в другом направлении».
8-я американская армия потеряла убитыми и ранеными более 11 тысяч человек. Это был удар. Чтобы успокоить общественное мнение, использовалась пропаганда, согласно которой американцы будто бы громили необъятные полчища китайских коммунистов и тысячами валили на землю краснозвёздные «миги». Лишь много позже, с окончанием холодной войны, в США были опубликованы более или менее взвешенные данные о ходе боевых действий и потерях.
39
Событиям ноября-декабря 1950 года посвящён фильм «Битва при Чосинском водохранилище» (режиссёры Чэнь Кайгэ, Данте Лам и Цуй Харк), вышедший в 2021-м и ставший лидером китайского проката.
Трумэн снял ограничения на оборонные расходы.
Общие потери вооружённых сил США в Корее превысили 31 тысячу человек, в Конгрессе и американских СМИ всерьёз заговорили о применении атомной бомбы. Макартур предлагал бомбить военные и промышленные объекты на территории Китая, использовать на фронте китайцев-чанкайшистов. Его пацифиствующие оппоненты призывали немедленно вывести американские войска из Кореи.
30 ноября на пресс-конференции Трумэн произнёс тревожные слова. Блэр: «Сначала президент сделал следующее обыденное заявление: “Мы примем все необходимые меры для того, чтобы противостоять развитию военной ситуации, как мы действовали и в прошлом”. И тут один из репортёров внезапно спросил: “Входит ли применение атомной бомбы в число этих мер?” После этого последовал следующий диалог. Президент: “В число этих мер входит применение всего имеющегося у нас оружия”. Вопрос: “Господин президент, вы сказали “всего имеющегося у нас оружия”. Означает ли это, что вы серьёзно рассматриваете возможность применения атомной бомбы?” Президент: “Мы всегда серьёзно рассматривали эту возможность. Я не хочу её использовать. Это страшное оружие, и оно не должно использоваться против невинных мужчин, женщин и детей, которые не имеют отношения к этой военной агрессии”. Когда другой репортёр спросил, собирается ли Трумэн использовать бомбу против военных или гражданских целей, последовал ещё более запутывающий ответ: “Это решение принимаю не я – Пентагон. Это военный вопрос, и его должны решать военные”… Когда это известие достигло Лондона, оно произвело там такой же эффект, как настоящая атомная бомба… Ни лейбористы, ни тори не хотели воевать с Красным Китаем. Образ Макартура, по собственному усмотрению решающего вопрос об использовании атомной бомбы против Китая, был пугающим…»