Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем
Шрифт:
Операция «Удушение» провалилась. Кэгл и Мэнсон пишут: в Корее стало ясно, что концепция об исключительной роли воздушной мощи оказалась ложной. США делали ставку на бомбардировочные армады, «суперкрепости», способные нести обычное и ядерное оружие. Казалось, что, имея на вооружении сотни таких машин, можно диктовать условия всему миру.
Автором этой концепции был Прокофьев-Северский – тот самый Сашка Прокофьев из рассказа Куприна, которому принесла известность книга Victory Through Air Power («Воздушная мощь – путь к победе»), опубликованная в 1942 году и ставшая бестселлером. Прокофьев, сделавшийся в Америке медиазвездой, утверждал, что превосходство в воздухе приведёт к военному лидерству в целом. По его книге компания Диснея моментально сняла пропагандистский фильм, в котором – в промежутках между рисованными сценами – выступал сам Прокофьев-Северский, значившийся в титрах как «майор Александр П. де Северский». Известно, что этот фильм Рузвельт показывал Черчиллю. Северский утверждал, что нет нужды воевать на земле, теряя жизни солдат, – достаточно выбомбить военно-промышленный потенциал врага. Самолёт из средства поддержки сухопутных войск превращался в нечто
В течение какого-то времени концепция Северского отвечала реалиям: межконтинентальных баллистических ракет ещё не было, единственным видом атомного оружия была бомба, единственным её носителем – самолёт. До того ни одно оружие именоваться стратегическим не могло, сколько бы Гитлер ни бомбил Лондон, а Сталин – Берлин. Штаты, придумавшие бомбу и её носитель, выступали монополистом. Это объясняет и отказ США поставлять по ленд-лизу в СССР дальние бомбардировщики, и спешку Сталина с атомной бомбой, и стремительное копирование американской «суперкрепости», в результате чего родился Ту-4, первый советский «стратег». Когда монополия США на атомную бомбу и средства её доставки были потеряны, можно было говорить уже не о «ядерной гегемонии», а лишь о «ядерном паритете».
Корея показала: тихоходные огромные «крепости» слишком легко горят от пушечного огня реактивных «мигов». Стало ясно, что полностью пересматривать военную доктрину преждевременно, авиация сама по себе не способна решить исход войны, тем более при активном противодействии, а атомную бомбу следует рассматривать скорее как механизм сдерживания. Уже после войны генерал Риджуэй напишет: «Я хотел бы верить, что в военно-воздушных силах мы… обрели магический талисман, ключ к быстрой и лёгкой победе. Но я не могу в это поверить… Никто из стоящих у власти не должен хвататься за идею быстрой и лёгкой победы с помощью военно-воздушных сил и делать эту концепцию той основой, на которую великая нация возлагает свои надежды». Идеям Прокофьева-Северского потребовалась коррекция. Какой бы современной ни была авиация, пока территорию не займёт пехотинец, войну не выиграть. Уже в конце 1953 года США разработали новую стратегию «сбалансированных вооружённых сил».
Конвейер смерти
Есть сведения, что американцы использовали в Корее разработки «доктора Смерть» Сиро Исии, до 1945 года руководившего в оккупированном Японией Харбине «отрядом 731» – изуверской фабрикой биологического и химического оружия.
Захватив Маньчжурию, японцы, давно интересовавшиеся бактериологическим оружием, получили огромный полигон для опытов. Вскоре здесь появилась сеть секретных объектов: «отряд 100» у Синьцзина (ныне Чанчунь) изучал возможности заражения кавалерии и скота, «отряд 516» в Цицикаре занимался химическим оружием. Самым крупным стал «отряд 731» под Харбином, у станции Пинфань. Официально именовавшийся армейской базой по водоснабжению и профилактике эпидемий, на деле он был штабом биологической войны, мощным научно-производственным комбинатом с трёхтысячным штатом. На территории, окружённой земляным валом, рвом и забором с колючей проволокой, появились лаборатории, тюрьма, крематорий, стадион, синтоистский храм, аэродром, электростанция. Руководил отрядом японский микробиолог генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии, он же «генерал-чума». Его подчинённые выводили болезнетворные бактерии, разрабатывали биологические бомбы. Согласно документальной книге японского писателя Сэйити Моримуры «Кухня дьявола», в месяц отряд производил до 300 килограмм бактериальной массы чумы (выведенные здесь чумные палочки по вирулентности превосходили обычные в шестьдесят раз), до 600 килограмм сибирской язвы, до 900 килограмм брюшного тифа и дизентерии, до тонны холерных бацилл. Уже в 1939 году во время войны на Халхин-Голе проводились эксперименты по заражению водных источников. Есть версия, что клещевой энцефалит [40] , в 1930-х распространившийся в Приморье и пошедший отсюда в Сибирь и дальше на запад, – дело рук японцев. В ходе полевых испытаний уничтожались целые китайские деревни. Материалом для лабораторных исследований служили живые люди – в основном китайцы, а также русские, монголы, корейцы из числа военнопленных, партизан или неблагонадёжных. Только один «отряд 731» в год губил порядка шестисот «марута», то есть «брёвен» – так называли жертв. Их привязывали к столбам и обстреливали особыми фарфоровыми и стеклянными бомбами – они не взрывались, а разлетались на куски, из-за чего бактерии не гибли. С воздуха распыляли чумных блох. Следили за эффективностью поражения и ходом болезни, иногда лечили, потом всё равно убивали. В лабораториях «отряда 731» ставились бесчеловечные опыты. Людей заражали болезнями, отмораживали и ампутировали им конечности, вырезали внутренние органы, вводили в вены лошадиную кровь и воздух, подвешивали вниз головой, выкачивали насосом кровь… Врачи искали предел выносливости человека к жаре, холоду, току, способы влиять на его волю. Шансов выйти отсюда живым не было.
40
Соответствующий вирус открыл в 1937 году профессор Лев Зильбер – брат писателя Вениамина Каверина.
Всего в 26 «фабриках смерти» замучили до 10 тысяч человек. Число жертв полевых испытаний гораздо выше. Американский исследователь Дэниэл Баренблатт
Хотя главные преступники сумели скрыться, советские военные арестовали ряд лиц, причастных к «фабрикам смерти». Когда в мае 1946 года начался «Восточный Нюрнберг» – международный Токийский процесс над японскими военными преступниками, – в трибунал были переданы соответствующие материалы, однако по настоянию США вопрос о Сиро Исии и биологическом оружии в Токио не рассматривался. Дело в том, что «доктора Смерть» ещё в 1945 году нашла в Японии американская разведка, он согласился сотрудничать с недавним противником в обмен на жизнь и свободу. Материалы Сиро Исии попали в Форт-Детрик – центр биологических исследований армии США. Исии со своими подручными не только избежал наказания, но и продолжил работу по специальности. Скончался он, безнаказанный и нераскаявшийся, в 1959 году в Токио от рака в возрасте шестидесяти семи лет.
Известно, что Сиро Исии и его подручные в период войны бывали на Корейском полуострове. Несколько захваченных в плен американских лётчиков признались, что сбрасывали авиабомбы с насекомыми, заражёнными чумой и холерой. В феврале 1952 года Яков Малик обвинил Соединенные Штаты в использовании в Корее «патронов с токсичными газами». Пекин и Пхеньян заявили, что американцы применили биологическое оружие. Лётчик, ветеран Кореи Борис Абакумов вспоминал: «Американцы в Корее вели и бактериологическую войну. Сбрасывали с самолётов одежду для детей и взрослых, специально заражённую различными бактериями… Сбрасывали детские игрушки, обработанные соответствующим образом. В китайских “фонариках” сбрасывали энцефалитных клещей… У нас два солдата попали в госпиталь из-за этих американских “услуг”. Нашим врачам под руководством главного врача дивизии Виктора Ивановича Васюкова приходилось делать много различных прививок личному составу и следить за соблюдением санитарно-гигиенического режима». Лев Колесников утверждал, что своими глазами видел «расколовшуюся, как орех, омерзительную бомбу, из которой выходила “армия Трумэна” – пауки, бескрылые мухи и прочая нечисть».
По другой версии, рассказы о «чумных бомбах» – не более чем пхеньянско-пекинско-московская пропаганда. Или же, возможно, биологическое оружие в Корее действительно применялось, но ограниченно, в порядке эксперимента.
Зато напалм лился тоннами. Его применяли в авиабомбах, танковых и ранцевых огнемётах, реактивных и артиллерийских боеприпасах, минах. Использовали и другие средства – пирогель, белый фосфор, термит. У американцев были батальоны химических миномётов и дымовые роты.
С лица земли стёрли десятки городов. Из исследования Александра Окорокова «Секретные войны Советского Союза»: «Помимо столицы КНДР, фактически полностью были разрушены такие крупные города Северной Кореи, как Вонсан, Хыннам, Нампхо, Чхонджин, Синыйджу, Канге и многие другие, более мелкие административные и хозяйственные центры. Корреспондент английской газеты The Daily Worker Аллан Винингтон, посетивший КНДР сразу же после окончания войны… писал: “Ни одна страна не подверглась такой жестокой и длительной бомбардировке, как Северная Корея. Все города Северной Кореи в войну были превращены американскими воздушными пиратами, которые днём и ночью ежечасно бомбили страну, в развалины и руины”… Лишь 15 % боевых самолётовылетов предназначались для прикрытия и поддержки наземных боевых операций, остальные же 85 % были направлены на уничтожение мирных городов и сёл Северной Кореи… По оценке экспертов, за годы войны американская авиация сбросила на территории Кореи практически столько же бомб, сколько за всё время Второй мировой войны она сбросила на Германию и Японию».
Читая роман Ли Хочхоля «Южане и северяне» (автор воевал за Север, попал в плен к южанам), понимаешь: только человек, не знающий, что такое воздушный налёт, радуется безоблачному небу. «Прямо на наши головы падали полутонные и тысячекилограммовые металлические ломы, издавая неслыханные свирепые звуки. Шум был такой оглушительный, что нам казалось, будто небо падает на нас. Мы все попадали на старые соломенные мешки лицом вниз и большими пальцами обеих рук затыкали уши. А остальными пальцами прикрывали глаза… широко открывали рты. Думаю, что мы всё это делали машинально для предотвращения разрыва барабанных перепонок, выпадения глаз и разрыва грудной клетки… Бомбили нас методично через каждые десять-пятнадцать минут… С небольшой высоты самолёты не только бомбили, но и вели прицельный огонь… Жуткую картину последствий налёта невозможно описать без содрогания… Буквально в 20 метрах от меня произошло прямое попадание бомбы, и на этом месте осталось лишь кровавое месиво, похожее на переваренную рисовую кашицу с фасолью. От человеческих тел не осталось и следа. Полностью был разрушен пищеблок… Рядом с большим железным котлом вогнутой формы тут и там беспорядочно валялись куски человеческого тела. Из холщового мешка медленно вытекала ярко-жёлтая жидкость – это таял жёлтый сахар, который мы употребляли в качестве глюкозы вместе с рисом».
Каждый народ живёт со своей, а не чужой исторической памятью. Опыт Корейской войны многое объясняет в сегодняшней политической философии Пхеньяна, «с чёрного хода» проникшего в так называемый ядерный клуб.
Перемирие в Пханмунджоме
История ещё могла повернуться как угодно. 27 января 1952 года Трумэн записал в дневнике: «Мне кажется, что правильным решением теперь был бы ультиматум с десятидневным сроком, извещающий Москву, что мы намерены блокировать китайское побережье от корейской границы до Индокитая и что мы намерены разрушить все военные базы в Маньчжурии… Это означает всеобщую войну. Это означает, что Москва, Санкт-Петербург, Мукден, Владивосток, Пекин, Шанхай, Порт-Артур, Дайрен, Одесса и Сталинград и все промышленные предприятия в Китае и Советском Союзе будут стёрты с лица земли. Это – последний шанс для советского правительства решить, заслуживает ли оно того, чтобы существовать, или нет!»