Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем
Шрифт:
Последний герой
Недоучившийся студент Московского авиационного института Сергей Крамаренко начал воевать в 1942-м. На Великой Отечественной одержал до трёх личных и около десяти групповых побед, награждён орденом Красного Знамени. Был сбит, попал в плен, но уже через неделю освобождён советскими войсками. Был ведомым у Куманичкина, Кожедуба тоже знал ещё по Великой Отечественной.
После войны освоил реактивные Як-15 и МиГ-15.
В Китае служил в 324-й дивизии Кожедуба, на аэродроме «Аньдун». За 10 месяцев совершил 104 вылета, провёл 42 воздушных боя, одержал 13 личных побед. Входит в пятёрку лучших советских асов Корейской войны. В основном жертвами Крамаренко становились истребители F-86. Кроме того, он сбил два F-80 и два австралийских «глостера-метеора» – реактивных истребителя британской конструкции. Ещё один «метеор», в одиночку уходивший восвояси и не видевший его «миг», Сергей Макарович пожалел: «Это уже был не противник, а прекрасная мишень. Самолёт, освещённый солнцем, был очень красив, и я подумал, что в нём сидит молодой сильный парень, случайно оказавшийся здесь, за
Крамаренко вспоминал: «Нашим командованием было принято решение не маскировать защитной окраской наши истребители, а, как ни странно, сделать их более заметными… Фюзеляж и крылья “мига” изготавливались из серебристого алюминия и… были видны на десятки километров… Американские лётчики своевременно замечали появление наших самолётов и поспешно уходили за береговую черту». Позже «миги» начнут камуфлировать, да и ситуация станет сложнее. Что до американцев, то они разрисовывали свои машины кто во что горазд, украшали картинками и надписями. Акульи пасти (мода на них со временем прошла – будто бы при вынужденной посадке даже на территории, контролируемой силами ООН, агрессивный вид самолёта вызывал недружественные чувства местного населения), черепа и кости, голова индейца, цветок, имя любимой, название бейсбольной команды, облако, шагающее на стройных женских ногах… Редкий «сейбр» не имел собственного имени: Midnight Sinner, Miss Behaving, Pretty Mary& the Js, El Diablo, Paul’s MIG Killer, Newark Fireball, Four Kings&a Queen, Dolph’s Devil, Angel in Disguise, Paper Tiger, The Pirate, Rosemary, Darling Dottie, Bowl’em over! Halestorm и так далее – оставим их здесь без перевода, в оригинале.
Сравнивая Отечественную и Корейскую, Крамаренко говорил, что немцы были соперниками более серьёзными. «Немцев я на войне ненавидел: они много горя принесли нашему народу… А к американцам у меня лично злобы, ненависти не было никакой. Их послали воевать – и нас послали воевать. Каждый выполнял свой долг солдата».
В октябре 1951 года гвардии капитана Крамаренко удостоили звания Героя Советского Союза. Следующий год он встречал на фронте: «Нам были присланы новогодние подарки от корейского командования – десять небольших хорошо откормленных собачек. Оказывается, в Корее это изысканное блюдо… Наше командование поблагодарило корейцев… но подарки… передало корейским лётчикам».
17 января 1952 года Крамаренко сбили, он покинул повреждённый «миг».
Катапультирование отнюдь не всегда означало спасение. В числе погибших советских лётчиков есть и такие, кто был расстрелян американскими «охотниками» в воздухе на парашюте. Так 29 июня 1953 года, за какой-то месяц до конца войны, первый лейтенант Генри Баттелман убил Ивана Горбунова, на Великой Отечественной одержавшего 24 личных победы, а в Корее сбившего 2 «сейбра». Тридцативосьмилетний подполковник – единственный Герой Советского Союза, погибший в Корее. Борис Абакумов вспоминал, как после раскрытия парашюта на него заходила в атаку пара «сейбров»: «Не рассчитали, не хватило им манёвра, мой купол парашюта остался внутри их радиуса разворота. Смешно сейчас вспоминать, но тогда я схватился за пистолет, чтобы принять бой». Приходилось прыгать с затяжкой. Как писал Лев Колесников, над Кореей плакали все правила и рекорды парашютных прыжков. Были случаи, когда заклинивало фонари кабин и лётчики катапультировались прямо сквозь остекление – благо бронезаголовник, торчащий выше головы, вышибал стекло. Известны случаи гибели советских лётчиков от огня северокорейских зенитчиков, особенно на начальном этапе боевых действий. Пепеляев вспоминал, что катапультировавшиеся лётчики нередко подвергались побоям со стороны корейских и китайских солдат: летали без документов, их принимали за американцев. «Всех их нещадно били. Прошло немного времени, и наши сообразительные ребята стали цеплять на лётные куртки значки с изображением Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена». Серафим Субботин, сбитый после столкновения, интерпретированного как таран, вспоминал: «На земле отстегнул парашют, спрятал и камнями замаскировал… Слышу голоса. Пополз навстречу. Вижу – китайцы. Говорю: “Я советский лётчик”. И вдруг один бьёт меня прикладом в нос. У меня на куртке висел значок с изображением Мао Цзэдуна и Сталина. Показываю: мол, товарищи, я свой. Увидев значок, китайцы подобрели, заулыбались». Иван Орешков, хакас по национальности, был покалечен при вынужденной посадке, первое время не мог говорить, и китайцы, приняв его за соотечественника, отправили в свой госпиталь (командованию стоило большого труда разыскать его и вернуть). 1 июня 1951 года гвардии старший лейтенант Евгений Стельмах, участник Великой Отечественной, сбил бомбардировщик В-29, был сбит сам, выпрыгнул. Георгий Лобов: «На беду, всё произошло в районе, где действовали диверсионные группы противника. Бандиты трижды ранили снижавшегося на парашюте советского лётчика… Истекавший кровью Стельмах, приземлившись, вступил в свой последний и неравный бой. Оказавшееся неподалёку подразделение китайских добровольцев пробилось к месту трагедии. Но было уже поздно. Расстреляв имевшиеся у него две обоймы патронов, Евгений последнюю пулю оставил для себя». Посмертно Стельмаху присвоили Героя.
Когда Крамаренко спускался с парашютом, американский F-86 пытался расстрелять беззащитного лётчика. Крамаренко даже инстинктивно поджал ноги, видя приближающиеся снизу пулемётные трассы. Спасло его облако: парашютист в нём скрылся, «сейбр» улетел. На земле пилота увидел корейский крестьянин, угрожающе поднял вилы… Крамаренко начал громко повторять: «Ким Ир Сен – хо! Сталин – хо! Пхеньян – хо! Москва – хо!» (то есть «хорошо»). Корейцы поняли, что перед ними – товарищ, угостили острой капустой кимчи, дали рисовой водки, а утром пришла машина из части…
После Кореи в качестве старшего лётчика-инспектора службы безопасности
Главным итогом воздушных схваток в Корее Крамаренко считал спасение человечества от атомной войны: «В-29 был стратегическим бомбардировщиком, то есть носителем атомных бомб… Эти бомбардировщики должны были поразить атомными бомбами крупные города Советского Союза. Теперь же оказалось, что эти огромные самолёты беззащитны перед реактивными истребителями… Мы… стали презрительно называть “летающие крепости” “летающими сараями” – так легко и хорошо они горели… Советские лётчики, воевавшие в Корее… надолго отодвинули угрозу третьей мировой, угрозу атомной войны… Наши лётчики разгромили стратегическую авиацию США, показав, что В-29 лучше не соваться на территорию СССР». О том же пишет Бодрихин: «Впечатлённое успехами советской авиации правительство Г. Трумэна так и не решилось атаковать СССР с воздуха, а ведь такое нападение, в рамках превентивной войны, было предусмотрено планом “Дропшот” (утверждён в 1949 году. – В. А.): американцы намеревались нанести удар по семидесяти трём советским городам тремястами атомными бомбами».
Видел потрясающую фотографию (кто-то снял и выложил в соцсеть): 2018 год, Крамаренко в московском метро. Сухой прямой старик в генеральском мундире, с тростью и звездой Героя, один из лучших реактивных асов в истории, сидит и смотрит перед собой. Именно Крамаренко стал последним Героем той войны. Он ушёл из жизни 21 мая 2020 года в возрасте девяносто семи лет.
Вторник начинается в четверг
12 апреля 1951 года вошло в историю американской авиации как «чёрный четверг». Для отражения налёта бомбардировочной армады полковник Кожедуб поднял с аэродрома «Аньдун» все 48 боеспособных истребителей дивизии, оставив на земле лишь дежурную пару. Бой шёл на высоте 7–8 километров около двадцати минут. «Миги» парами и четвёрками атаковали «крепости», не обращая особого внимания на истребители прикрытия. В итоге было выведено из строя 25 из 48 «суперкрепостей» (как минимум девять сбили; Абакумов пишет, что сбито 13 «крепостей», до десятка получили повреждения), летевших бомбить город Синыйджу и мост через Ялу, и «приземлено» несколько истребителей F-84. Крамаренко: «Это походило на настоящую бойню». В небе расцвело целое море парашютов. Абакумов: «Кожедуб с командного пункта руководит боем, нацеливает всех нас на подходящие в район моста бомбардировщики… И вот уже первые факелы огромных машин потянули дымные следы к земле… Боекомплекта у меня больше нет, но из боя выходить нельзя. Передаю на КП: “Орехов нет” (это условно означает, что снаряды кончились). Кожедуб командует: “Из боя не выходить!” Делаю ложные атаки по истребителям непосредственного прикрытия». Георгий Лобов цитирует американский источник: «Принимавшие участие в налёте бомбардировщики были атакованы 72 или 64 реактивными истребителями противника. В ожесточённом бою были потеряны 3 бомбардировщика В-29 и 7 повреждены, тогда как огнём 12,7-мм пулемётов бомбардировщиков были сбиты 9 и, возможно, ещё 6 истребителей противника; повреждения получили 4 истребителя…» И даёт свой комментарий: «К подобной “объективной” информации следует лишь добавить, что количество атаковавших советских истребителей на самом деле было вдвое меньше. Все 19 советских самолётов, засчитанные американцами как сбитые и повреждённые, вернулись на аэродром». Крамаренко: «Все наши “МиГи” благополучно вернулись на базу, только у нескольких имелись пробоины». По данным Пепеляева, подбили самолёт капитана Яковлева – он сел вне аэродрома, получив травмы, и вскоре убыл в Советский Союз. Абакумов: «У нас было подбито противником 3 самолёта, которые приземлились на свой аэродром. Однако американское командование сообщило, что они сбили 35 наших самолётов». Одна бомба всё-таки попала в мост, на несколько дней выведя его из строя.
Как видно, и у наших лётчиков – масса разночтений, но общий итог ясен: американцы понесли серьёзнейшие потери, советские лётчики погибших и сбитых не имели. Это был триумф советской авиации, но триумф неизвестный, засекреченный. Случившийся ровно десятью годами раньше другого триумфа – гагаринского.
Хотя линия фронта стабилизировалась в районе 38-й параллели, война в воздухе у северной границы КНДР только разгоралась. Бомбардировки тылов северян стали основной боевой работой американских лётчиков. Возросла нагрузка на «миги», которым приходилось эти удары отражать, тем более что теперь бомбардировщики летали с мощным «сабельным» заслоном.
Ещё вчера непревзойдённый – мощные двигатели, десять-двенадцать точек вооружения, протектированные баки, бомбовая нагрузка до 9–10 тонн, – теперь бомбардировщик В-29 сдавал позиции. Огромный и нескоростной, в Корее он превратился в лёгкую мишень. Лобов: «Наши пушки обладали значительно большей дальностью эффективной стрельбы и разрушительной мощностью, чем крупнокалиберные пулемёты В-29. Кроме того, “крепости” имели очень плохую живучесть». Огнём стрелков «суперкрепостей» за всю войну было сбито только 5 «мигов».
30 октября 1951 года стало «чёрным вторником» американцев. В этот день произошло настоящее побоище. Два десятка бомбардировщиков В-29 под прикрытием около двухсот истребителей различных типов собирались ударить по аэродрому «Намси», но приближение армады заметила разведка. В воздух с аэродромов «Аньдун» и «Мяогоу» было поднято 44 «мига», 12 машин оставили в резерве. По данным Лобова, было сбито 12 «суперкрепостей» и 4 F-84. Как сообщил американский штурман, участвовавший в налёте и позже попавший в плен, на всех уцелевших «суперкрепостях» были убитые и раненые. На аэродром «Намси» не упало ни одной бомбы. Лобов: «Американцы… в панике бежали, если можно применить это слово к громадным четырёхмоторным стратегическим бомбардировщикам». Советская сторона потеряла один МиГ-15, причём он был сбит над территорией Китая.