Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем
Шрифт:
Генерал Красовский в мемуарах «Жизнь в авиации» (1968) с видимой гордостью пишет о разгроме «суперкрепостей», но он не мог сказать о том, кто сидел в кабинах «мигов», – приходилось говорить о «лётчиках Корейской народной армии и китайских добровольцах», боровшихся «с опытными воздушными пиратами Америки» (американцы, в свою очередь, называли оппонентов «бандитами», боевые порядки «мигов» – «бандитскими поездами»). Максимум, что можно было тогда себе позволить, – это рассказать, что китайцев и корейцев готовили советские инструкторы.
Лобов: «“Чёрный вторник” означал… полный крах стратегической авиации США. Именно тогда противник был вынужден пересмотреть свои взгляды на применение В-29
В статье «Уроки воздушных боёв в Корее» («Труды Военно-морского института США», 6 апреля 1952 года) говорилось: «МиГ-15 является фактически смертоносным оружием для наших теперешних типов бомбардировщиков стратегической авиации… Ясно, что наши военно-воздушные силы совершили серьёзный просчёт… вместо того чтобы в первую очередь заняться развитием реактивных бомбардировщиков. Увеличение количества групп истребителей сопровождения не разрешило проблемы… Опыт войны в Корее показывает, что прикрытие реактивными истребителями бомбардировщиков, обладающих небольшой скоростью, фактически бесполезно: самолёты-перехватчики противника пикируют через боевые порядки истребителей сопровождения, вынужденных лететь с малой скоростью, и сбивают прикрываемые ими бомбардировщики».
Американцы отказались от дневного применения В-29. Крамаренко: «Более “летающие крепости” днём в зоне действия наших “мигов”… уже не летали. Корейские сёла и города были спасены от ковровых бомбардировок, от сжигания напалмом, уцелели тысячи их жителей». Для борьбы с ночными бомбардировками в 64-м корпусе стали совершенствовать тактику «ночников», однако, признаёт Лобов, полностью решить эту проблему так и не смогли.
«Суперкрепости» сошли со сцены, возросла роль истребителей, применяемых в качестве штурмовиков и лёгких бомбардировщиков. На них и переключили своё внимание «миги», к тому же в бои постепенно вступили китайские и корейские лётчики. Американцы заменяли «сейбрами» сравнительно уязвимые F-80 и F-84.
1951 год, как уже сказано, стал самым успешным для советских лётчиков: они сбили до 550 самолётов при потерянных 70, Героями стали 18 человек – из 22, удостоенных этого звания за всю Корейскую войну.
Война продолжается
В третий период воздушной войны – с февраля по август 1952 года – в Корее воевали 97-я и 190-я дивизии, которыми командовали полковники Шевцов и Корнилов. Начинался самый сложный для советской авиации этап. Больше не приходилось расстреливать тихоходные бомбардировщики. В бой с поднаторевшими и получившими улучшенные «сейбры» F-86Е американцами бросили новичков из войск ПВО, потери возросли. К тому же боевой состав корпуса уменьшился до двух дивизий.
Американцы всё чаще нарушали воздушное пространство Китая, несмотря на официальный запрет. Подстерегали советских лётчиков прямо над аэродромами, на посадке, когда самолёт почти беззащитен.
Евгений Савицкий, с 1948-го командовавший авиацией ПВО, признавал, что ПВО отставала от ВВС по уровню подготовки: «Промышленность… вовсю клепала реактивные истребители. А лётчики продолжали летать на поршневых. И если в частях
Бесспорно, вводить в бой новичков следовало осторожно, американцы были очень серьёзным противником. Однако пополнение 64-го корпуса по-прежнему проводили путём полной замены дивизий, перед отправкой в Китай специальной подготовки лётчики не проходили, корейский опыт не изучали – в отличие от американцев.
И всё-таки даже в этот самый сложный период потери американцев были выше советских.
Главными соперниками советских пилотов считались два элитных авиакрыла ВВС США – 4-е и 51-е. «Крыло» – это полк, но авиакрыло ВВС США периода войны в Корее насчитывало вдвое больше самолётов, чем наш полк: свыше 60 истребителей, сведённых в три эскадрильи. Самолёты 4-го крыла отличали широкие жёлтые полосы на хвостах. Кили истребителей 51-го крыла раскрашивали в шахматную клетку.
С весны 1951 года пилоты 64-го корпуса воевали исключительно на МиГ-15бис. Самолёты дорабатывались с учётом пожеланий лётчиков, фактически ставших соавторами Микояна. В начале 1952 года «миги» оборудовали радиоответчиком «Барий-М» (система «свой – чужой») – теперь офицер наведения мог не только отличать свои самолёты от чужих на расстоянии, но и различать «миги» между собой. Увеличили площадь тормозных щитков, установили новые радиостанции и прицелы. Усилили бронирование катапультных сидений, оснастили их автоматами отстёгивания привязных ремней, а парашюты – автоматами раскрытия: после катапультирования даже от потерявшего сознание лётчика кресло отделялось само, а на определённой высоте раскрывался парашют.
С осени 1952 года «миги» оснащались перископом для обзора задней полусферы (основные потери лётчики несли от внезапных атак сверху-сзади, к тому же обратному обзору на «миге» мешали переплёт фонаря, бронезаголовник и глубокая посадка лётчика в кабине) и системой предупреждения о радиолокационном облучении «Сирена». Она оповещала лётчика о работе «сейбровского» радиодальномера. Этот прибор – что-то вроде антирадара, который используют автомобилисты, – разработал лейтенант Мацкевич. В обиходе агрегат называли «паникёром» – он издавал тревожные сигналы, если самолёт облучался сзади вражеским дальномером, а значит, по нему вот-вот мог быть открыт огонь.
Вадим Мацкевич изобретательством занимался с детства. В 1937 году его робот получил приз на Всемирной выставке в Париже. Протестуя против расстрела первого секретаря Азово-Черноморского крайкома ВЛКСМ Ерофицкого, поддерживавшего юного изобретателя, Мацкевич обстрелял здание НКВД мини-ракетами собственной разработки из радиоуправляемой установки. Был арестован, но, как ни странно, вскоре освобождён и принят без экзаменов в Московский энергетический институт. Окончил Военно-воздушную академию, работал инженером-испытателем в НИИ ВВС.